Детективу хотелось на нее наорать, но она понимала, что ничего хорошего из этого не получится, тем более что Андреа явно чувствовала себя такой же виноватой и подавленной, как и сама Бакстер.

— Я хотела ему помочь, — сказала Андреа, будто разговаривая сама с собой, — ты же сама сказала: если мы сможем спасти хоть одного из них, у Билла появится надежда.

Бакстер застыла в нерешительности, не зная, рассказывать ли ей о том, как вчера утром он не хотел выпускать ее из совещательной комнаты. Потом все же решила оставить эти сведения при себе.

— Думаю, ему не жить, — прошептала Андреа.

— Гэрланду?

— Биллу.

— Нет! Мы его спасем! — замотала головой Бакстер.

— Вы с ним могли бы… Если ты хочешь… Наверное, ты… Он был бы счастлив.

Бакстер каким-то образом уловила посыл, скрытый в туманных речах Андреа, но на вопрос не ответила.

— Мы его спасем! — еще раз твердо заявила она.

Прсти. Пргтовлю ужн. Люблю тбя.

Эдмундс, не замечая Симмонса, сидел за их с Бакстер столом, пытаясь отправить Тиа текстовое сообщение. Первые три его послания с извинениями она проигнорировала.

— Эдмундс! — гаркнул за его спиной босс. — Если у тебя есть время, то вместо того, чтобы строчить смс, сходил бы лучше к экспертам и выяснил, что, черт возьми, сегодня произошло.

— Я?

— А то кто же! — зло бросил Симмонс и с отвращением посмотрел на свой кабинет, из которого опять донесся телефонный звонок. — Коукс с Финли на другом конце страны, а Бакстер все еще в больнице. Так что остаемся только я и ты, то есть только ты.

— Слушаюсь, сэр.

Эдмундс собрал документы, над которыми работал, по-быстрому навел на столе порядок, чтобы Эмили на него не орала, и вышел из отдела.

— Как дела? — спросил в лаборатории экспертов привычно похожий на монаха Джо после того, как вымыл руки. — Я смотрел репортаж по телевизору.

— Думаю, его смотрела вся страна, — сказал Эдмундс, — сам я Бакстер еще не видел, но Симмонс с ней уже говорил. Она все еще в больнице с Гэрландом.

— С ее стороны это проявление заботы и внимания, хотя, боюсь, в этом нет необходимости.

— Журналиста сейчас оперируют — врачи, вероятно, считают, что у него есть шанс.

— Он обречен. Я разговаривал с тамошним специалистом по ожогам, сообщил ему, с чем мы столкнулись.

— Уже установили? И что это за вещество?

Джо махнул Эдмундсу рукой, приглашая подойти ближе к его рабочему столу, где под микроскопом лежали осколки стекла, найденные на диване в отеле. Несколько капель жидкости патетически покоились на дне пробирки с вставленным в нее металлическим стержнем, соединенным проводами с каким-то прибором. На железном подносе лежали остатки защитного пояса с тошнотворного вида фрагментами кожи Гэрланда, въевшимися в резину.

— Полагаю, тебе известно, что они пытались имитировать смерть Гэрланда, в которого злодей якобы должен был выстрелить из пистолета? — спросил Джо.

— Да, Симмонс нам говорил, — кивнул Эдмундс.

— Хороший план, смелый, — искренне произнес эксперт, — вопрос звучит так: как убить человека, имитируя выстрел? Подменить пистолет? Зарядить его боевыми патронами вместо холостых? Пожалуй. Но еще можно использовать для подрыва пакета с кровью совсем другую взрывчатку, правда?

— Думаю, да.

— А вот и неправильно! Такие вещи в обязательном порядке проверяются, причем не один раз. Поэтому наш киллер решил переделать защитный пояс, который Гэрланд надел на грудь, — толстую, обшитую материалом полоску резины, которая в принципе не может нести в себе никакой угрозы.

Эдмундс склонился над остатками пояса, зажав нос от жуткого запаха горелой плоти. Кое-где из резины торчали обгорелые металлические полоски.

— Между ребер пояса кто-то засунул обруч из магниевых пластин, — изрек Джо, явно не обращая никакого внимания на запах, — а когда бедолага его надел, жар в несколько тысяч градусов по Цельсию практически прожег его насквозь.

— Значит, взорвав пакетик с кровью…

— …они подожгли магниевый обруч. Я обнаружил на передней части пояса слой катализатора, его нанесли, чтобы избежать осечки.

— А при чем здесь стекло? — спросил Эдмундс.

— Перестраховка, если этот термин в данном случае уместен. Убийца хотел убедиться, что Гэрланд умрет. Поэтому он с помощью небольших ремешков прикрепил на внутренней поверхности пояса приличное количество пузырьков с кислотой, которые в результате взрыва лопнули и выплеснулись на плоть, и так уже подвергшуюся действию огромной температуры… Плюс к этому смертоносные спазмы и отеки в результате вдыхания токсичных паров.

— Боже праведный, — сказал Эдмундс, усиленно строча в блокноте, — кислоту установили?

— Я погрешил бы против истины, если бы назвал это просто кислотой. Это штуковина похуже, гораздо хуже. Так называемая суперкислота, скорее всего трифторметансульфоновая, примерно в тысячу раз сильнее обычной серной.

Эдмундс инстинктивно отпрянул от пробирки, выглядевшей вполне заурядно.

— И это вещество попало Гэрланду внутрь? — спросил Эдмундс.

— Теперь тебе понятна моя точка зрения? Надежды на то, что журналист выживет, нет никакой.

— Но ведь эту субстанцию, вероятно, просто так не достать?

— И да, и нет, — беспомощно ответил Джо, — она широко используется в промышленности в качестве катализатора и к тому же пользуется спросом на черном рынке, ведь ее так легко превратить в смертоносное оружие. — Эдмундс тяжело вздохнул.

— Не бойся, — весело сказал Джо, — я тут поработал с Тряпичной куклой и кое-что нашел.

Бакстер встала из-за стола, чтобы ответить на звонок из больницы. Пока ее не было, Андреа без особого восторга вытащила из сумки рабочий телефон и включила его. Одиннадцать пропущенных звонков: девять от Элайджи и два от Джеффри, полученные еще до того, как она сообщила ему, что жива и здорова. Одно голосовое сообщение. Она собралась с духом и прижала трубку к уху.

— Где ты? В больнице? Все пытаешься справиться с волнением и взять себя в руки? — начал Элайджа, которого она явно поставила в неудобное положение. — Я говорил с женщиной из персонала отеля, она сказала, что когда все случилось, вы что-то снимали. Мне нужен этот материал, срочно. Я послал в отель нашего компьютерщика Пола, снабдив его запасными ключами от микроавтобуса. Он сделает копию записи. Приедешь сюда — сразу мне позвони.

Вернувшись за стол, Бакстер застала Андреа совершенно потрясенной.

— В чем дело? — спросила она.

Андреа обхватила голову руками и прошептала:

— О господи!

— Да что случилось?

Андреа обессиленно подняла на Бакстер глаза.

— Они сделали копию записи… — ответила она, — прости…

Да, все, к чему она прикасалась, действительно превращалось в дерьмо.

Их опять вызвали в больницу, и женщинам пришлось проталкиваться сквозь толпу репортеров и лес телекамер, осадивших главный вход. Андреа заметила, что для освещения жуткого инцидента, в центре которого она оказалась, Элайджа прислал Изобель и ее оператора.

— Вкушай прелести журналистики, — сказала Бакстер, когда полицейский пропустил их внутрь.

Они вошли в лифт и оказались в безопасности. Медсестра проводила их в комнату для гостей, и по ее виду Бакстер сразу определила, что она собиралась им сказать: несмотря на все приложенные усилия, повреждения оказались несовместимыми с жизнью и сердце Гэрланда перестало биться на операционном столе.

Хотя она чего-то подобного и ожидала, хотя с Гэрландом они были знакомы лишь три дня, из глаз ее тут же хлынули слезы. Эмили понятия не имела, как потом избавится от бремени всепоглощающего чувства вины. Детектив физически ощущала, как оно ворочается в груди. Именно она несла за него ответственность. Если бы он осуществил этот план не за ее спиной, может быть… А если бы она…

Медсестра сказала им, сестру Гэрланда тоже поставили в известность, что она сейчас сидит одна в комнате дальше по коридору и что они, при желании, могли бы с ней поговорить, но Бакстер отказалась. Она попросила Андреа передать Рори пожелания быстрейшего выздоровления и как можно быстрее покинула больницу.