— На каких основаниях? — ответил мужчина все таким же безучастным голосом.

— Чтобы избежать всяческих контактов моего клиента с заключенными, чей арест осуществлялся при его прямом участии как в интересах предстоящего судебного разбирательства, так и, конечно же, в интересах его собственной безопасности.

— Разумное ходатайство, — заключил строгий судья, смотря на Руше, в ответ радостно улыбнулся, когда, как и ожидалось, парящее сплетение пылинок приземлилось прямо на лысеющую голову мужчины. — Удовлетворено. Объявляю заседание закрытым.

Руше повернулся, чтобы помахать Холли. Затем, когда судебный пристав выводил его из зала, многозначительно кивнул Бакстер.

Волк отвез Мэгги на прием в частную больницу, замаскированную под большой таунхаус неподалеку от Харли-стрит. Усевшись у камина, он попытался читать автомобильный журнал, который был ему практически неинтересен, слишком отвлеченный важностью того, что происходило в соседней комнате, чтобы сконцентрироваться.

На фоне всего происходящего Мэгги не хотела обременять кого-либо из них своим приближающимся приемом у врача: проведение сканирования и биопсии чтобы определить, находится ли рак в стадии ремиссии или ей придется вернуться на курс химиотерапии и снова бороться за свою жизнь. Она всячески храбрилась, но было ясно, что перспектива нового сражения с болезнью без Финли рядом ужасала ее. В конце концов она доверилась Волку, взяв с него обещание, что все это останется между ними, по крайней мере пока они ждут результатов.

Мысли его блуждали, готовя его к худшему. Он представлял, как врач сообщает плохие новости Мэгги, женщине, которая прожила достаточно долго, чтобы потерять любовь всей жизни от рук самого близкого друга перед тем, как позволить раку наконец-то забрать себя.

Жизнь была так чертовски несправедлива.

В ярости Волк швырнул журнал в огонь и начал измерять комнату шагами. Пламя жадно поглощало глянцевые страницы.

Ванита вошла в кабинет Кристиана с папкой, которую просил. Тот разговаривал с кем-то по телефону и смеялся, помахав ей рукой, словно подзывая собаку.

Даже после того, как Джошуа Френч резко поменял свои намерения, жизнь постепенно вернулась на круги своя, коммуникативные стратегии и статистика по поножовщинам возобладали над тем фактом, что Ванита знала, что ее шеф был социопатом и убийцей, который не остановится ни перед чем, чтобы защитить себя. Притворяться, будто этого не происходило, было лучшей тактикой. Она положила папку перед ним и пошла обратно к двери. Несколько маленьких болячек — это все, что осталось на его теле после жестокого избиения.

— Малкольм, я тебе перезвоню, — сказал Кристиан, кладя трубку. — Джина!

Она повернулась лицом к нему.

— Спасибо, что занесла, — сказал он, взяв в руку папку.

— Всегда пожалуйста.

— Что у нас там по делу Финли Шоу?

Ванита напряглась, не зная точно, провоцируют ли ее или проверяют, а может, мужчина перед ней совсем сошел с ума.

— Прошу прощения?

— Наш будущий мэр спрашивает меня, почему Уильям Коукс все еще разгуливает на свободе, когда расследование очевидно зашло в тупик.

— Он не на свободе, он под комендантским часом, как и был всегда, — ответила Ванита, стараясь сохранять голос ровным. — И при всем уважении, вероятно, это будущая забота нашего будущего мэра.

— Именно такой ход мыслей не дает тебе получить должность повыше, — сказал ей Кристиан.

Она сжала кулаки, впившись ногтями в ладони.

— Ну так… доложи актуальную информацию, — сказал Кристиан. — Каково текущее состояние дела?

Будучи на грани, чтобы бросить ему вызов, Ванита помедлила, но после покорно опустила взгляд в пол.

— Не доведено до конца, — она испытывала ненависть к себе за такой ответ. — Отказ Джошуа Френча сотрудничать застопорил расследование.

— А сейчас кто-нибудь активно работает над делом?

— Просто расставляют все точки над «и», — ответила Ванита, вежливо опустив тот факт, что буква «и» встречается в имени Кристиана аж два раза.

— В таком случае посадите Коукса за решетку. Это приказ.

Она было открыла рот, чтобы оспорить решение, но чувство самосохранения снова заткнуло ей рот.

— Есть, сэр.

Бакстер скучала по Блэки.

Она владела этой «Ауди А1» четыре года, даже преследовала на ней лидера культа «спермотеррористов» и, что самое досадное, забыла свои беговые кроссовки на заднем сиденье. Они с Блэки через многое прошли вместе, и она чувствовала, что машина заслужила куда более достойную кончину, чем затопление на дне Темзы.

Отсутствие машины вынуждало ее возвращаться в Уимблдон на автобусе, что, помимо вынужденных сорока минут бок о бок с чудаками разных мастей, давало ей время обдумать ее мимолетную встречу с Руше. Она не могла выразить словами, какое это было облегчение — снова его увидеть. В течение девяти дней ФБР пресекала любые попытки узнать, где он, и Бакстер даже стала сомневаться, жив ли он вообще.

Он воспринял шквал неприятных новостей со своими обычными невозмутимостью и спокойствием, а последние минуты встречи просил Бакстер вкратце пересказать последние две серии «Ходячих мертвецов».

— Значит, ничего в действительности не произошло, да?

— Ничего.

После аварии Бакстер переехала обратно в свои апартаменты. Томас настаивал на том, что это «не было необходимо», что воспринималось несколько иначе, как если бы он не хотел, чтобы она уезжала. Но она не могла его винить, с учетом всего произошедшего. Она заменила окно, наскоро замазала дырки от пуль в стене и перекрасила стены, чтобы убрать все следы пребывания Руше. Было только вопрос времени, когда кто-нибудь поймет, что его нашли прямо у ее дома и придет все тут разнюхивать.

В 18:25 прозвенел дверной звонок. Положив валик, Бакстер вытерла руки о свои рваные джинсы. Посмотрев в дверной глазок, она с удивлением обнаружила за дверью, как обычно, неуверенного в себе Томаса.

— Привет, — поздоровалась она.

— Привет. Я, э-ээ… подумал, может, ты захочешь поужинать, — он улыбнулся, подняв раздувшуюся и тошнотно пахнущую коробку с индийской едой.

— Господи боже! — она поперхнулась и побежала в ванную комнату.

Пять минут спустя она вернулась к Томасу, изучавшему плохо замазанное пулевое отверстие. Бакстер была уверена, что видела, как он буквально прикусил язык и оставил произошедшее без комментариев. Запоздало и неловко обнявшись, они сели на закрытый прозрачной пленкой пол есть.

— Знаешь, — начал Томас, проглотив прожеванную пищу, — говорят, что индийская еда может вызвать схватки.

Отодвинув от себя лепешку наан и рис, Бакстер задумалась, какой был смысл ходить вокруг да около и говорить на общие темы.

— Господи! Мне так жаль, — извинился он. — Не знаю, как это вообще пришло мне в голову. Ну, знаю… конечно, но я не знаю, с чего я вдруг решил сказать это вслух.

— Все в порядке, — заверила его Бакстер. — И думаю, что пока мне это не грозит.

Томас уставился на ее живот.

— Ты пялишься на мой живот.

— Прости, — снова сказал он, продолжая пялиться. — Просто… он немного странный, правда?

— О, он определенно немного странный.

— Я не хочу портить ужин… — начал он.

Бакстер скорчила ему рожу.

— …сильнее, чем я уже это сделал, — добавил он, — но ты же понимаешь, что это не карри а-ля «я тебя прощаю»? Это карри а-ля «я скучаю по тебе». В общем и целом, это совсем другое.

— Принято к сведению.

— Ты бы узнала, если бы это было карри а-ля «я тебя прощаю». Там были бы бхаджи и самоса и… Я фигню несу, да?

Бакстер засмеялась и спонтанно поцеловала его в щеку.

— К чему это? — спросил Томас.

— Потому что я тоже по тебе скучаю.

Руше провел больше часа с тюремным врачом, общий медицинский отсек несколько облегчил его акклиматизацию к тюремной жизни, но в конце концов за ним пришли.