— Вроде, — пожал плечами Волк.

Весь запал Ваниты испарился.

— У тебя ширинка расстегнута, — сообщила она, распахивая дверь и уверенно входя в комнату.

Одному особо ретивому фотографу удалось запечатлеть на камеру, как Волк застегивает ширинку перед тем, как дважды обесславленный бывший детектив неторопливо двинулся вперед.

Когда он проходил мимо, толпа начала его узнавать: «Это Уильям Коукс!»

Волк не отрывал взгляда от свободного сиденья возле Ваниты.

— Разве он не должен быть в наручниках? — спросил кто-то.

Он переборол свое желание воспользоваться своими руками без наручников и показать наглой женщине средний палец.

— Он был намного сексуальнее, когда был плотнее, — добавили из исключительно мужского переднего ряда.

Запутавшись в ногах, Волк неловко сел. Аудитория держала всевозможные записывающие устройства над головами, будто бы зажигалки на рок концерте.

Ванита прокашлялась, поблагодарила прессу за то, что та пришла на оглашение такого короткого объявления, и затем перешла к тщательно подготовленному заявлению:

— …свежие улики появились по делу об очевидном самоубийстве вышедшего на пенсию детектива-сержанта Финли Шоу, чья смерть в данный момент рассматривается как подозрительная…

Было почти бессмысленно пытаться скрыть личность Финли или тот факт, что он, похоже, покончил с собой. Фотографии Волка, Бакстер и комиссара у дома погибшего уже стали достоянием общественности, а значит, журналисты добрались до соседей, и каждый, без сомнения, думал только над тем, сколько стоит их преданность Мэгги.

— Детектив-сержант Шоу, конечно, многим из вас известен по его вкладу в расследование по делу Тряпичной куклы, — продолжила Ванита, все ближе подходя к причине присутствия Волка рядом с ней.

— Это тот старый дурак, которого пожарные снимали с крыши посольства, — добавил Волк с усмешкой.

Из зала раздались смешки.

— Тишина, — отреагировала Ванита, сбившись с мысли. Теперь, когда все взгляды были прикованы к Волку, она подумала, что это был самый удачный момент, чтобы перейти к главному. — Уильям Коукс будет работать вместе со столичной полицией в качестве консультанта в течение всего расследования, предоставляя обширный опыт и давнее знакомство с жертвой, чтобы обеспечить скорейшее раскрытие дела. Он уже доказал свою ценность для расследования.

Люди стали выкрикивать вопросы, но Ванита продолжила, пропуская их мимо ушей.

— На данный момент мы не можем разглашать информацию о перемещениях бывшего детектива Коукса в течение последних восемнадцати месяцев.

Повис недовольный гул.

— Идет открытое расследование, которое мы не можем ставить под угрозу! — ей пришлось кричать, чтобы ее услышали. Затем она встретилась взглядами с Волком. — Хочу заверить, что со временем общественности будет предоставлена вся информация в полном объеме. — Она снова посмотрела на журналистов. — Учитывая все вышесказанное, у вас есть вопросы?

Рука каждого сидящего в комнате взмыла вверх.

Забыв, что в его лицо направлен микрофон, Волк почти неслышно выругался… но так, что его услышали все.

— Боже! — выдохнула Ванита, войдя в офис Кристиана. — Ты меня напугал. Я думала, что ты на ночь ушел.

Кристиан протер глаза и начал копаться в ящиках стола в поисках платка.

Достав платок из сумки, Ванита подошла к нему.

— Спасибо, — сказал он, промокнув им глаза. Заметив, что она смотрит на поблекшие полароидные снимки, валяющиеся на его столе, он взял один и протянул ей. — Это я… справа, — сказал он.

— Милый хвостик, — женщина подняла брови.

— То было другое время, — засмеялся Кристиан. — Фин стоит слева, роскошный, как и всегда, а между нами стоит его жена, Мэгги.

Ванита улыбнулась и отдала фотографию.

— Я… У меня день выдался насыщенным, если не сказать больше, — признался он.

— Он был твоим другом, — рассудила Ванита. — Я, с другой стороны, им не являюсь. Так что, возможно, не со мной об этом нужно говорит.

— Справедливо, — сказал Кристиан, выпрямляясь в кресле.

Не секрет, что Ванита метила на место комиссара, безупречно подсидев человека, который занимал эту должность до нее, во время кадровых перестановок после дела Тряпичной куклы.

— Возможно, тебе стоит отдохнуть, — предположила она не без иронии. — Подумай о себе. Останься ненадолго в стороне.

— О, Джина. Я бы скучал по чувству, как ты все время наступаешь мне на пятки, — осклабился он. — Как прошла конференция?

— Во многом, как и ожидалось.

— Так все плохо, да?

Она бросила папку, которую держала в руках, в мусорную корзину и направилась к двери.

— Доброй ночи, — пожелала она. — И смотри по сторонам.

— А мы уже угрожаем друг другу? — спросил Кристиан. — Как-то я упустил оповещение об этом.

Она повернулась к нему.

— Совсем напротив на самом деле. Кто-то невероятно умный и очевидно очень опасный проделал большую работу, чтобы выставить смерть Шоу как самоубийство. Мы только что объявили во всеуслышание, что преследуем этого человека, человека, у которого нет ни малейшего намерения убегать. Кто знает, как он может отреагировать?

Кристиан выглядел обеспокоенным.

Ванита улыбнулась ему:

— Что ж, доброй ночи!

Вольф откусил еще пиццы, остановившись у обшарпанной кафешки с едой на вынос. Рекламный щит через дорогу ярким светом выделялся на фоне тусклого окружения:

От одного взгляда на постер становилось очевидным, что авторы позволили себе определенные вольности. Во-первых, образ Волка, похоже, был переосмыслен и вылился в актера модельной внешности. Он был одет в костюм цвета ночного неба, и, судя по двум бугоркам, выпирающим через него, они скорее про «мужицкий грудак», нежели про «грудные мышцы». С одной стороны спиной к нему стояла, скрестив руки на груди, женщина с яростным взглядом; с другой стороны — рыжеволосая красотка, принявшая аналогичную позу.

Решив про себя, что нужно сесть в тюрьму до премьеры, Волк пошел в направлении полицейского участка Пэддингтон Грин. «Дома» ему были всегда рады, и он торопливо прошел к камерам, которые уже заполнялись первыми вечерними пьяницами. Он закрыл за собой дверь и увидел висящие свежевыглаженные рубашки. Джордж даже немного прибрался.

Не в силах выкинуть из головы телевизионного «себя», решил поделать отжимания «полтора» вместо последнего куска пиццы. Затем, держась за растянутую мышцу, он подошел к зеркалу. Маскировка ему больше была без надобности, поэтому он пробежался пальцами по лохматой бороде и взял в руки бритву.

Сондерс уснул перед телевизором с выключенным звуком, три пустые пивные бутылки и свидетельства его вечернего посещения «Бургер Кинга» стояли у кресла.

Низведенные в этот день до курьеров, он и Эдмундс пролетели на двух самолетах, прошли три проверки безопасности и разругались с каждым дежурным сотрудником шотландской таможни, отстаивая целостность коробок с уликами из полицейского управления района Дэлманрок в Глазго. Ободренный открытием Волка, Эдмундс предложил выжать максимум из поездки и опросить двух человек, связанных с одним из старых дел. Потеряв на этом кучу времени и пропустив запланированный полет домой, они так и не смогли узнать ничего ценного у этих двоих.

Чуть позднее трех часов ночи Сондерс пошевелился во сне, за окном зажегся сенсорный фонарь, как случалось всякий раз, когда кто-то возвращался домой. Раздался мягкий треск и затем звук стекла, осыпающегося на асфальт. Со стоном встав, мужчина чуть не споткнулся об одну из бутылок и не подвернул лодыжку. Он доковылял до окна и поежился, вглядываясь в то, что происходит на общественной парковке. Дыхание затемняло окно, и он уже хотел вернуться в кресло, как сработала сигнализация, и на мокрой земле вспыхнули оранжевые огни.