— Мой милый, милый, великий… мой герой… мой, мой герой!.. — приговаривала Глада между поцелуями.

Вороной жеребец под тяжелой, напитанной заклинаниями, попоной, переступал копытами и косился из-под тяжелых лат, укрывающих голову. Кевгар смущался, и это нравилось болотнице. Он старался не выказывать смущения — и это тоже нравилось. Потом девушка заметила, что маршал чем-то по-настоящему озабочен.

— Что? Ты встревожен?

— Не совсем, — промямлил маршал. — Просто…

— Ну что же, мой великий, мой непобедимый?

— Я не знаю, что делать дальше, — признался Кевгар. Эти слова он проговорил совсем тихо.

Потом осторожно подцепил закованными в сталь пальцами задранный подол мешковатого платья Глоады и аккуратно поправил.

— Как это что? Прикажи разграбить имперский обоз. Наши голубчики только позволения и ждут. Это не очень-то весело, однако обоз — вот он, и с ним определенно что-нибудь нужно сделать. Что-нибудь злобное. У меня не хватает фантазии, так пусть обоз просто разграбят.

— Да, но…

— Да, да! — Глоада вывернулась в седле, упираясь кулаками в стальную грудь некроманта и проорала наемникам, которые топтались в сторонке. — Эй, бездельники! Живо за работу! Все, что в этих телегах — ваше! Пошли, пошли, уроды!

Вояки из Ренприста сперва не сообразили, что им позволено разграбить имперский обоз. Должно быть, ошалели от такой удачи. Они нынче так и не вступили в бой, вся работа была проделана без их участия. Сейчас они не решались приблизиться к мертвым солдатам, и опасливо косились на замерших големов. Получив удивительный приказ, они несмело пошли через поле, то и дело оглядываясь на странную девку.

Та заорала снова:

— Живей, лодыри, не то передумаю и велю все сжечь! Вместе с вами! А ну живей!

Солдаты заторопились, а подручные некроманта глядели им вслед и, должно быть, завидовали. Им было запрещено все низменное, но, во имя Черного Круга, им тоже хотелось грабить — просто по-человечески, без всяких высоких идей, просто грабить.

А болотница снова прижалась к тяжелым доспехам возлюбленного.

— Ну вот видишь, как все просто.

— Обоз… — буркнул Кевгар. — Обоз — ерунда. Я не знаю, как быть дальше. Мы и здесь-то победили просто… просто невероятно.

Он хотел сказать: «Просто чудом», но не стал, выразился иначе. Говоря откровенно, хотя три голема были непобедимы, остальных сегодня должны были растоптать. Что за чудная мысль — соединить големов заколдованной цепью! Но эта мысль сработала.

— У нас нет плана кампании, да и сил маловато… — это было правдой. Второй раз ловушка не сработает, а войска у некроманта не было по-прежнему. — Будь у меня хотя бы сотня кавалеристов, я отправил бы их преследовать сбежавших имперцев, и их потери были вдвое больше. А теперь…

Теперь они соберутся, снова собьются в стадо, и по-прежнему будут сильней, чем крошечное войско Кевгара — но и это он не стал говорить вслух. Он был рад, поскольку Глоада довольна, и маршалу не хотелось ничего иного.

— Словом, я не знаю, как нам быть дальше, — твердо закончил некромант.

— Ну это же проще простого! — Глоада ухмыльнулась. — Мы снова всех обманем.

Обман — это славно, это очень по-могнакски.

— Что ты имеешь в виду? Кого и как мы обманем?

— Этого старого болвана, капитана гвардии. Мы поступим не так, как он ждет.

— Откуда ты знаешь, чего он от нас ждет?

— Не знаю, зато ты знаешь. Он воин, и ты воин. Ты сам скажешь мне, какое решение он примет и чего ожидает от тебя. Давай, поставь себя на его место!

Кевгар прикинул, что должен сделать любой опытный военачальник на месте старика с бараньими глазами.

— Ну, что ж… Он должен предположить, что, раз уж мы победили, теперь вторгнемся в Ванет, войдем поглубже, станем жечь и убивать.

— А он? Чем ответит он?

— Он служит императору. Значит, он постарается занять позицию между нашим войском и столицей империи. Снова станет кружить поблизости, ждать, пока мы увязнем в какой-нибудь осаде, тогда попытается ударить. Но главные силы станет держать между нами и Ванетинией. Он, должно быть, уже ведет остатки кавалерии на запад.

Глоада осклабилась еще шире.

— Ну так вот, мы поступим наоборот. Обманем. Кстати, у меня возникло еще несколько мыслей… прежде всего, я неправильно одета! Мне нужны доспехи, как у тебя, и шлем с рогами.

— Он очень тяжел, — с нежностью возразил некромант. — Тебе не понравится таскать такую тяжесть.

Поглядел на улыбающуюся болотницу и неумело прибавил:

— Милая…

Некромант угадал в целом верно, однако ошибся в деталях — пока он целовался с болотницей на глазах собственного войска, ок-Линвер вовсе не собирал императорских солдат, он брел через лес во главе горстки беглецов. Выйти на дорогу они не решались, боялись кавалеристов Кевгара — на самом деле несуществующих кавалеристов. Ок-Линверу и в голову не могло прийти, что кавалерии у врага нет вовсе. Юный Изумруд совсем раскис. Долгая пешая прогулка лишила мальчишку последних сил.

Капитан бы разозлился на этого слабака, однако помнил, что обязан магу жизнью. Толстый неумеха не сбежал, как другие, а пробрался между страшных опасностей, отыскал лежащего без чувств капитана… Ок-Линвер попробовал заговорить с магом, чтоб поддержать толстяка хотя бы словом, но тот вдруг разревелся и принялся сквозь слезы твердить, что он предупреждал о наличии магии между шагающих колоссов. Он же не мог знать, какова природа этой магии, не мог предвидеть, что там — окутанные заклятиями прочности и невидимости цепи. Прочность с невидимостью — странное сочетание, никогда прежде Эрегарту подобного не встречалось…

Ок-Линвер только и смог выговорить:

— Подбери сопли, маг. Мы-то живы, так что шагай веселей! — и это вместо ободрения.

Часа два пути — и они вышли к деревне. Там было неспокойно — орали мужчины, завывали женщины, пронзительно мычала и блеяла скотина. Между домов бегали люди, высланные ок-Линвером разведчики видели конных и пеших.

— Проклятье, — высказался капитан, — они не могли поспеть сюда!

Но это были вовсе не люди некроманта — деревню грабили гевцы, те самые разбойники, которых некромант спустил с цепи по совету Глоады. Разобравшись, с кем пришлось иметь дело, ок-Линвер решил напасть на мародеров. Его люди, укрываясь в кустарнике, подобрались к околице и с криками бросились на грабителей. Те не растерялись — гевским прохвостам было не привыкать к подобным сюрпризам — и дружно бросились наутек. Захватить удалось лишь нескольких. Отбили и пару кляч — дрянные, правду сказать, лошадки, совсем никудышные. Крестьяне, спасенные от грабителей, рассказали, что через деревню проскакали воины в ярких плащах — местные вояки, которым посчастливилось удрать от некроманта. Они орали на скаку о черных всадниках и железных гигантах, о мертвых солдатах и колдовстве злобного мага из Гевы… задавили трех куриц. Тем не менее, никакие черные всадники за трусами не гнались, зато объявились разбойники.

Ок-Линвер оглядел своих людей, выбрал гвардейца, на котором был плащ почище, велел садиться в седло и скакать в Ванетинию.

— Как велите доложить, сэр? — уточнил воин. — Сказать ли, что мы разбиты?

— Нет, скажешь правду. Скажешь, было две битвы, первую мы проиграли, вторую выиграли, да местная солдатня разбежалась из страха перед некромантом и его мертвыми солдатами. Когда удастся собрать снова людей, я пришлю подробный отчет.

Эрегарт, не принимавший участия в стычке, успел отдышаться и немного пришел в себя. Он внимательно выслушал, что капитан велит передать в столицу, потом уточнил:

— Вторая битва, это та, что здесь, в этом селе?

Капитан кивнул. Эрегарт тоже кивнул. Он принимал правила игры, предложенные ок-Линвером. Поражение — вина полководца, ну и колдун тоже не без греха. Нехорошо, если так решат в столице. Ок-Линвер подумал и решил:

— Садись-ка ты на лошадь, что ли. Думал, сам верхом поеду, да уж ладно. Больно ты рыхлый, юноша, не выдержишь перехода.