Шаг, шаг, выдох.

Постепенно следы жизни стали попадаться все реже, а зеленые проплешины мха сменились первыми шапками снега. Настоящего. И это посреди лета!

Принц раскрыл рот, и из него вырвалось белесое облачко пара.

Чудеса…

Давая себе несколько секунд передышки, Никаниэль обернулся. Ближайшее королевство лежало как на ладони. Поля размером с клетки на доске шарантори, изумрудные лужи лесов, тонкие нити рек. Так вот как видят этот мир птицы. Насколько же высоко он уже забрался?

Запихнув в рот горсть колючего снега, Ник зябко поежился и приказал уставшим ногам двигаться дальше. Нельзя позволить дварфам увеличить отрыв.

Шаг, шаг, вдох.

Шаг, шаг, выдох.

На секунду Нику пришла в голову мысль попытаться достать врагов магией. Остановиться, выровнять дыхание и запустить такой большой огненный шар, на который только хватит окружающей маны. Пусть тот пронесется пламенным смерчем, сметая все на своем пути.

Вот только если бородачи вдруг сумеют защититься, то надеждой на возвращение меча можно будет разве что подтереться. Они развернутся и встретят преследователя во всеоружии. А еще таким образом можно случайно вызвать лавину и похоронить под ней не только Люмилистилл, но самому бесследно сгинуть.

А значит оставалось только продолжать идти.

И он шел.

Шаг, шаг, вдох.

Шаг, шаг, выдох.

Со временим разум принца настолько очистился, что он впал в полумедитативное состояние и даже начал видеть окружающие потоки силы. Мысли исчезли. Растворились за ненадобностью.

Подобно бездушному голему, Никаниэль переставлял гудящие ноги, руками отталкиваясь от ноющих коленей. Воздух с хрипом вырывался из застуженных легких. Сердце глухо ухало, раз за разом ударяясь об ребра в тщетной попытке вырваться на свободу.

Камни вокруг давно скрылись под слоем снега. Солнце играло на нем мириадами ослепительных бликов, заставляя щуриться и опускать глаза. Ник шел, стараясь наступать четко на следы дварфов, чтобы не подскользнуться и не сломать щиколотку. Спуститься в таком случае он уже бы не смог, навсегда оставшись лежать обледенелым трупом на пути у следующих восхожденцев.

Сделав очередной шаг, принц поднял ногу, чтобы переставить ее еще выше, но неожиданно понял, что сделать этого не может.

Ступени закончились.

Выныривая из омута опустевшего разума, Никаниэль обнаружил себя стоящим на узкой платформе, вырубленной у подножья отвесной скалы. Вокруг лежала нетронутая целина снега, уходившего далеко вверх и пропадавшего в заоблачной выси.

И ни следа ублюдских дварфов…

Внезапно не до конца еще пришедшего в себя Ника сбили с ног, накинули на голову мешок и крепко связали конечности. Впрочем можно было бы этого и не делать. После бесконечно долгого подъема он был настолько слаб, что не сумел бы побороть и пожилую выхухоль.

Послышалось несколько выкриков на дварфхане, затем оглушительный каменный скрежет, и принца куда-то поволокли. При этом похитители с пленником не церемонились, и каждый скальный выступ норовил оставить на его теле синяк, ушиб или набить шишку. После очередного особо сильного удара по голове перед глазами Никаниэля вспыхнули красные искры и сознание покинуло обессилевшего эльфа.

Очнулся он, лежа на чем-то твердом. Все тело будто плавало в бесконечном озере боли, голова кружилась, а обожженная солнцем кожа горела огнем. Но хуже всего было то, что Ник совершенно не ощущал окружающей маны. Словно выброшенная на берег рыба, он отчаянно пробовал вытянуть из воздуха хотя бы толику магической силы, но той будто вовсе не существовало.

Принц со стоном разлепил веки, но ничего не изменилось. Вокруг стояла настолько плотная тьма, что в ней, казалось, можно испачкаться. Даже в казематах Поэта было светлее.

Никаниэль попытался проглотить вязкую слюну, чтобы смочить раздраженное горло, и ощутил под подбородком что-то странное. С трудом поднял руку и пощупал.

Ошейник!

Причем, скорей всего, со встроенным негатором. Такой же надели на лорда Маглегала, когда выводили его с королевского совета.

Боги, как же давно это было!

И теперь понятно почему не получалось почувствовать ману — негатор блокировал всю его магию. Или не всю?

Ник потянулся внутренним взором к своим магическим каналам и увидел, что те полны накопленной силы и частично некроэнергией. Он начертал воздухе узор для призыва светляка, вот только напитать его не получилось — мана не слушалась.

Кфха-ан…

— Вы очнулись? — раздался прямо над ухом голос, заставивший принца вздрогнуть. — Ваше Высочество?

«Ваше Высочество»? — мысли Ника понеслись вскачь. Но еще удивительнее было то, что невидимый собеседник обращался у нему на эльфийском.

Говорившего разглядеть не получилось. Тот держал на ладони осколок кавиала размером чуть больше макового зернышка, чьего бледного света едва хватало чтобы выхватить из сумрака силуэт незнакомца. Не более. Однако, похоже, сам он прекрасно ориентировался в темноте.

— Ваше Высочество, как вы здесь оказались?

— Где «здесь»? — прохрипел Никаниэль, с трудом проталкивая слова сквозь раздраженное горло.

Эльф поднес к лицу Ника мех с водой, и принц принялся жадно глотать теплую, слегка солоноватую жидкость.

— Мы на дварфийском утилизаторе, Ваше Высочество. — объяснил благодетель, пряча бурдюк. — Меня зовут Селентор. Боги, за что вы так с нашей расой? — неожиданно принялся причитать он. — Единственный наследник престола в плену у шкребаных коротышек! Но ничего, ничего, — добавил эльф шепотом, — мы спасемся, обязательно спасемся… Вместе. Я помогу принцу, и меня наградят. Да-да, точно. Много-много тилуна. Много-много…

«Да он поехавший». — неожиданно понял Никаниэль.

Кем бы не был этот Селентор, крыша у него давно прохудилась, и ветра безумия захватили не только чердак, но и пару верхних этажей. Хотя идея о спасении Нику определенно понравилась. Знать бы еще откуда.

Утилизатор. О подобном месте принцу определенно слышать не доводилось.

Его размышления прервал скрип открывшийся двери, и неподалеку возник источник яркого света. Рядом остановился коренастый дварф с кавиальным фонарем на поясе.

Прищурив глаза, Никаниэль разглядел, что тот был одет в грубую шерстяную хламиду, пестревшую прорехами, и потертый шлем с отломанным наносником. В руке дварф держал сложенный несколько раз хлыст, а из клочковатой бороды торчали вплетенные в нее медные проволочки.

— На выход, рабы! — рявкнул он, почесывая шею. — Вас снова двое, а значит и работать сможете вдвое больше! Пошли, пошли!

Дварф замахнулся хлыстом, но Селентор уже суетился, всем своим видом демонстрируя покорность и готовность выполнять приказы. Он поклонился, затем подскочил к Нику, помог ему подняться, практически взвалил себе на плечи и потащил наружу.

После долгого подъема по горной лестнице ноги ощущались подобно двум переваренным макаронинам, и принц вяло перебирал ими, больше полагаясь на поддержку сородича. Хотя тот и сам выглядел крайне изможденным и чудовищно хромал, припадая на левую ногу.

Еще Никаниэль отметил, что они оба оказались раздеты и обладали лишь куцей тряпкой, намотанной вокруг бедер. А вот у дварфа на поясе висел устрашающих размеров нож, явно предназначенный не для чистки ногтей от грязи.

Пройдя сквозь дверь, отделявшую лишенный крыши загон, эльфы попали в просторную пещеру, свод которой терялся где-то в вышине. Стены украшали хаотичные мазки светящегося мха, а вдалеке виднелись огромные кованые ворота, запертые парой массивных балок.

— Сюда, Ваше Высочество. — прошептал Селентор, помогая Нику идти.

Они постепенно подходили к вольеру, из которого доносился оглушающий аромат тухлятины, смешанный с миазмами серы. Но, похоже, запах волновал только принца. Сзади уверенно топал по камню надсмотрщик, да и хромой эльф не выказывал никаких признаков неудовольствия.

По мере приближения вонь становилась все сильнее. У Никаниэля заслезились глаза. Он попытался остановиться, но Селентор неожиданно твердой рукой не дал ему этого сделать, продолжив тащить, как боец раненного товарища.