То, что он увидел в глазах Ника, не сулило ему ничего хорошего. Принц не планировал отдавать свои деньги в алчные руки местной епархии.

А вот Тавр, очевидно, был другого мнения. Отойдя от алтаря Ниметиса, он оставил сиротливо лежать с краю два желтых кругляшка. Целое состояние! Так вот почему он не участвовал в азартных играх и неохотно посещал бордели с кабаками. Все ради жертв проклявшему его богу природы.

— Ты же понимаешь, что эти деньги лягут в карман первого же жреца, который пройдет мимо? — спросил его Никаниэль, направляясь к выходу.

— Это не имеет значения. — невозмутимо ответил мужчина.

— Как так? — не понял принц.

— Богам не нужны ни деньги, ни камни, ни пища, ни что либо-еще материальное, что мы могли бы им преподнести. — принялся объяснять свою точку зрения Тавр. — Значение имеет лишь вера. И даже если какой-нибудь толстозадый священник вечером снимет на эти средства дорогую шлюху, то Ниметис все равно принял мою жертву. Он ее почувствовал.

Ник замер.

Ну конечно. Ведь именно так и учили его жрецы в Бьюнилирине. Значение имеет лишь вера. Вот только, проведя последнее время в королевствах и глядя как люди извратили религию, он совершенно об этом забыл.

Решительным шагом вернувшись назад, Никаниэль тоже положил золотой на алтарь Эльвиолы.

Нет, он не почувствовал мгновенно снизошедшей благодати. Да и вообще, если честно, ничего не почувствовал. Но при этом он знал, что сделал это не ради себя. А ради всех тех, за кого молился. За кого переживал всем сердцем.

И под ошалелым взглядом послушника отправился догонять ухмылявшегося в усы Тавра.

Снаружи царило оживление.

Похоже хор как раз допел очередную молитву, и жрец Аракая восторженно взывал к растроганной пастве. Вот только закончить ему не дали.

— Помогите! — раздался из толпы надрывный голос. — Умоляю, кто-нибудь!

Люди раздались в стороны, и вперед выбежал молодой, прилично одетый мужчина. На руках он держал девушку. Ее руки безвольно свисали, а полы платья волоклись по земле словно невод, собирая дорожную грязь.

Бешено вращая глазами, мужчина сосредоточил свой взгляд на священнике и тут же устремился к нему.

— Молю! — кричал он. — Спасите ее!

Нацепив на лицо добродушную улыбку с едва заметной ноткой самодовольства, жрец распростер руки и сделал шаг навстречу. Но вдруг он замер и спешно попятился, едва не споткнувшись. В его глазах читался ужас, а лицо исказила гримаса отвращения.

Все тело девушки покрывали кровоточащие красные язвы…

— Оспянка! — визгливо крикнул кто-то из стоявших поближе.

И стоило этому слову повиснуть в воздухе, как обезумевшая толпа в страхе бросилась прочь, не разбирая пути. Женщины визжали, дети плакали, мужчины чуть ли не дрались за возможность первыми оказаться как можно дальше от смертельно опасной болезни. Оказавшегося в самой толчее кендера, пытавшегося пробраться поближе, и вовсе мгновенно затоптали насмерть.

А жрец Аракая — бога жизни, проскочив мимо замерших на месте Ника с Тавром, заперся в храме, бросив хор на произвол судьбы. Несчастные юноши и девушки жались друг к дружке не в состоянии даже броситься наутек. Близость красной оспы временно лишила их разума.

Молодой мужчина заливался слезами, прижимая к себе обезображенное тело возлюбленной. Его совершенно не волновала опасность заразиться и отправиться за ней следом. Наоборот. Он будто стремился забрать всю ее боль. Или хотя бы часть. Чтобы вместе предстать перед взором богов.

Никаниэль понимал его в этот миг, как никто другой. Ведь он и сам испытывал те же чувства, стоя на коленях в устланной орчьими трупами комнате. Так ли давно это было?..

— Прошу прощения. — раздался сбоку тихий голос. Это был человек, одетый в бело-серо-черную рясу. Адепт церкви Трех Основ. — Позвольте мне.

Он мягко отстранил мужчину в сторону, бесстрашно встал на колени возле пораженной смертельной заразой девушки и простер над ней свои руки. Не открывая рта, он затянул одну единственную ноту, похожую на вой ветра в узкой расщелине. Этот звук пробирался прямо в мозг и, казалось, даже закрой уши, останется там на веки вечные.

Неожиданно ладони трехосновника засветились. Но не целебным светом жрецов, которые ни раз на глазах Ника излечивали различные травмы. Они источали непроницаемую мглу, жадно поглощавшую вокруг себя само пространство. И эта мгла почему-то показалось принцу знакомой. Будто он ее где-то уже видел.

Однако додумать мысль он не успел, потому что прямо на его глазах от каждой язвы протянулась тонкая красная нить, устремившаяся к рукам сторонника новой религии. Тот будто впитывал болезнь в себя, вытягивал всю без остатка. Постепенно раны на теле девушки закрылись, ее кожа порозовела, и невольные зрители с изумлением взирали, как практически уже отдавшая богам буду несчастная глубоко вдохнула и открыла глаза.

— Любимая! — бросился к ней мужчина, покрывая ее лицо поцелуями. — Ты жива! Жива! Слава тебе, Лаод! — он вдруг неожиданно смутился, осознав, что никакой Лаод в ее исцелении участия не принимал.

Человек поднял голову, чтобы запоздало поблагодарить своего благодетеля, но тот остановил его.

Трехосновник коснулся лба тремя средними пальцами и тихо сказал:

— Тьма идет. Но в ней и благо. — после чего тем же жестом осенил молодых людей и ушел, провожаемый множеством благоговейных взглядов.

Главный зал «Легкого Бриза» гудел подобно кендерскому базару. Если у них вообще может быть свой собственный базар. Жители близлежащих домов заняли все свободные столы, собравшись, чтобы обсудить свежую новость.

— … красная оспа…

— … церковь Трех Основ…

— … уже почти умерла…

— … исцелил… — раздавалось со всех сторон.

Удивительно, но слух о происшествии возле храма умудрился добраться до четвертого кольца даже раньше, чем это сделали непосредственные очевидцы. Шокированные люди с надеждой в голосе высказывали робкие предположения, что трехосновники, в случае чего, помогут и им избавиться от страшной болезни. А ведь жрецы храмов и не думали делать ничего подобного.

Кажется, новую религию ждал невиданный всплеск последователей.

Ведь даже если это был один единственный священник, наделенный божественной силой, всегда оставалось больше шансов, что он спасет единоверца, чем чужого ему человека. Надежда на возможное избавление от ужасной участи заставила жителей города по-новому взглянуть на церковь Трех Основ, и без того имевшую весьма положительную репутацию среди простых граждан.

— И что вот прям взял и исцелил? — скептически настроенный Гвойнан никак не хотел верить в происходящее.

— Покарай меня Ниметис, если я вру! — всю обратную дорогу Тавр пытался придумать увиденному какое-нибудь другое объяснение, но в итоге ему пришлось довериться своим глазам. — Скажи им, Ник, ты же тоже там был!

Наемники собрались общем зале «Легкого Бриза» и, сдвинув два стола, обсуждали последние новости наравне со всем остальным городом. Тем более, что двоим из них довелось наблюдать за событиями непосредственно из первых рядов.

— Все что я могу сказать, что человек одетый и ведущий себя, как священник Трех Основ действительно вылечил красную оспу. — нехотя подтвердил Никаниэль. Он до последнего не хотел признавать какую-либо значимость за новой религией, считая ту откровенной ересью. Но, будучи магом, ощутил потоки силы в процессе исцеления, а значит это действительно было правдой, а не коварной инсинуацией с целью заполучить новых адептов. — Похоже за ними на самом деле стоят какие-то высшие сущности.

— Ну вот, Ник, вечно тебе достается самое интересное! — завистливо протянула Ванесса. Ночь она, как водится, провела в темнице за то, что «совершенно точно ничего-ничего не крала», а когда ее выпустили, отправилась гулять с остальными кендерами, о чем теперь сожалела. — Не смей больше никуда ходить без меня!

— В уборную хотя бы можно? — улыбнувшись, уточнил принц.