Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Русанов точно не знал, полетели ли к партизанам, которые дислоцируются между Днепром и Припятью, Строкач, Старинов и офицеры штаба, но хорошо знал, что там тоже фашисты проводят карательные акции против народных мстителей, как и здесь, между Днепром и Десной. Об этом сообщали партизанские разведчики и пленные немцы. Русанову хотелось убедить тяжело раненного Оловенко, что Строкач сейчас на передовой линии партизанского фронта, что если бы он был ближе к Ставке Верховного Главнокомандования, то, возможно, там чем-нибудь помогли бы партизанским отрядам, действующим в полосе Центрального и Воронежского фронтов.

Разве знал Александр Русанов, вылетая из Москвы во вражеский тыл, что ему придется пережить такую трагедию?

Он вспомнил зимний вечер.

«Эмка» остановилась возле транспортного самолета.

Десантники, летевшие вместе с Русановым «к немцам», уже находились на аэродроме.

Объятия. Дружеские пожатия рук. Напутствия на дорогу.

— Главное, Саша, — обнял Русанова офицер штаба Зайцев, — возвращайся героем, с новыми орденами и уже майором!

— Зачем вы такое говорите, товарищ подполковник! — возразил Александр. — Главное — бить врага везде и всюду и всяческими способами…

— А в войне на рельсах применим новейшую минно-подрывную технику, — добавил генерал Строкач.

— Именно так! — кивнул Русанов. — Тимофей Амвросиевич, возможно, через неделю наши войска освободят мой родной Тим. Пусть товарищи из штаба напишут матери…

— Обязательно сделаем это. Напишем, что ты находишься в далекой командировке.

Строкач внимательным, цепким взглядом окинул Русанова с ног до головы. Стройная, широкоплечая фигура. Лицо мужественное, благородное. Губы под черными усиками крепко сжаты, на подбородке ямочки. Лоб высокий, брови широкие, темные, большие серые глаза задумчивы.

Генерал-майор Строкач уважал своего адъютанта за сметливость и ловкость в работе, за то, что он все свободное время отдавал изучению партизанской тактики борьбы, увлекался минно-подрывным делом. По рекомендации Строкача Русанов был даже преподавателем партизанской спецшколы минеров. Кое-кто из руководителей штаба возражал: дескать, молодой еще. Но Русанов, несмотря на свою молодость, уже успел побывать в жестоких схватках с белофиннами на Карельском перешейке. В феврале сорокового года возле села Кююреля тогда еще младший командир Русанов гранатами выбил врагов из дота и держался целые сутки до подхода красноармейцев…

— Счастливого пути! — сказал Строкач десантникам на прощанье.

В самолете было очень холодно. Так мерз Русанов только в карельских снегах лютой зимой сорокового года.

Говорят, лучше всего человека согревают думы. Александр стал вспоминать свое детство, родной город Тим на Курщине.

…Солнечное утро первого сентября. Восьмилетний Валентин, которому купили букварь, тетради, сшили из синего сатина торбу для учебников, вдруг сказал сквозь слезы:

— Не пойду в школу! Там дразниться будут!

— Я пойду вместе с Вальком! — шмыгнув носом, заявил шестилетний Саша.

— А нос тебе в школе кто будет вытирать? — улыбнулся отец.

— Сам вытру! Пойду Валька оборонять. Если кто будет дразнить, тут же отлуплю. А буквы я уже все знаю!..

— Гм… Молодец! Смелый, — снова улыбнулся отец и повернулся к Валентину: — А с Сашей пойдешь?

— Пойду, — повеселел Валентин.

— Ты посмотри на Сашку, мать! — обратился Дмитрий Уварович к жене. — Уже готов дать обидчикам сдачи. Вот это по-нашему, по-дедовски!

Саша и Валька не раз слышали от отца и матери, от родственников и соседей, что их дед Увар на большие праздники выходил бороться со всей улицей. И в Тиме не было такого человека, которого бы он не поборол. Маленькие Русановы гордились своим дедом-силачом.

— Ох уж и дед ваш! — скептически произнесла мать. — Одним махом клал на землю пятерых, а перед бабушкой дрожал как лист на ветру.

— Да разве же годится мужику воевать с женщиной! — подмигнул сыновьям отец. — Ну так что, пусть идет в школу и Сашка?

— Пусть. Да и нам дешевле обойдется. Одни учебники будут на двоих, — сказала мать и добавила: — Если потянет.

— Слышали?.. Так что учитесь как следует! — приказал отец. — Теперь неученому человеку грош цена.

— Слышали, папа.

— Будем стараться…

Так в первый класс Валентин и Саша пошли вместе.

Завуч школы хорошо знал Русановых — не раз ремонтировал сапоги и ботинки у Дмитрия Уваровича. Сначала он не хотел принимать в первый класс Сашу: ему ведь только шесть лет. Но потом решил: пусть походит, а там видно будет.

Саша учился хорошо, а брата оберегал, как кобчик свое гнездо. Налетал на каждого, кто пытался дразнить Валентина. В драку бросался смело. Не боялся схватиться даже с ребятами старше его. И вскоре все обидчики присмирели. «Лучше не связываться с этим пацаном», — говорили они о Саше.

После школы Александр закончил курсы токарей и работал в МТС в своем городе Тиме. Потом переехал в Воронеж и стал трудиться на машиностроительном заводе. Осенью 1937 года его призвали в армию.

Было ему тогда восемнадцать лет…

Капитану Русанову подали котелок с водой. Он склонился над комиссаром Оловенко.

— Вода, Петя. Чистая. Из родника. Выпей…

Но Петр Оловенко уже был мертв. Рука Александра погладила его ершистый мокрый чуб и застыла на похолодевшем лбу.

Еще одна человеческая жизнь легла на алтарь будущей победы. Кипучая, горячая молодая жизнь. Петр Оловенко случайно назвал себя комиссаром в тяжелую осень сорок первого года. Но он был настоящим комиссаром своего поколения!

Убитых хоронили при луне, огромным кругом висевшей над рекой. В возбужденном воображении Русанова рисовалось: луна — это огромный прожектор-«юпитер» для киносъемок, а их несчастье фиксирует невидимая кинокамера. Представлялось, как через много лет, когда его дочери будет за двадцать, она увидит со своими ровесниками в кинозале эти похороны и ужаснется, узнав отца и его побратимов, которые такой ценой добывали для своих детей и внуков право на жизнь в дни перед Курской битвой. Об этой битве уже осенью скажут, что она поставила фашистскую Германию перед катастрофой. Но все это будет хотя и скоро, но потом. А сейчас фашисты думают о реванше за поражение под Сталинградом. И потому с таким ожесточением накинулись на партизан в своих тылах на решающем участке войны на востоке.

— Будем пробиваться назад, в Брянский лес! — сказал Русанов, когда бойцы насыпали холмик над братской могилой.

Теперь их маршрут пролегал на север. У капитана Русанова теплилась надежда, что там они смогут объединиться с отрядами орловских и курских партизан и все-таки прорвут вражеское кольцо.

Почти каждый день вступали в схватки с карателями. Измученные боями, голодом и бессонницей, бойцы еле передвигали ноги.

В конце мая нескольким украинским партизанским группам удалось соединиться с русскими партизанскими отрядами. Но все отряды были сильно обескровлены в боях с карателями. У партизан не хватало оружия, боеприпасов, питания, совсем не было медикаментов. И все же они заняли круговую оборону. И выдержали несколько яростных атак гитлеровцев.

С тех пор как началась война и возникло партизанское движение, фашисты еще ни разу не проявляли такого упорства в проведении карательных операций. Может быть, потому, что именно тогда у генерала Шпейделя родилась теория «мертвой зоны выжженной земли». Казалось, что в эти дни для гитлеровской армии врагом номер один были не регулярные войска Красной Армии, а партизаны.

Десятки бомбардировщиков носились над лесом, над селами. Без умолку били по партизанским позициям артиллерийские и минометные батареи. Полевые и лесные дороги были заблокированы танками и бронетранспортерами. Горел лес. Горели села. От грохота и рева дрожала земля.

Партизаны мужественно отбивались и объединенными силами, и поодиночке. Но выстоять против регулярных войск не смогли.

5 июня фашисты прижали к Десне остатки партизанских отрядов и групп.

116
{"b":"849258","o":1}