В коридоре послышались шаги.
Александр спрятал банку в щель.
Через минуту на пороге камеры появились трое — гауптштурмфюрер Эккариус, Пакс и молодой узник в полосатой пижаме.
— Чтоб не было скучно, привели тебе соседа, товарища, капитан, — сказал Эккариус и усмехнулся.
Русанов догадался, что привели к нему не друга-товарища, а охранника. Ну что ж, это их дело. Он показал новичку рукой на койку.
— Будьте как дома.
— Рад, что вы сразу поняли друг друга, — сказал гауптштурмфюрер.
— В тюрьме все свои люди, — с иронией произнес Русанов.
Когда их оставили одних, новичок назвал свое имя, фамилию.
— Мне безразлично, кто ты, — ответил Русанов. — Возможно, ты честный человек, возможно, агент гестапо. Но в одном почему-то уверен: ты доживешь до победы над Гитлером. Прошу тебя, Василий Васильевич, передай нашим вот этот блокнот. Это мои стихи, обращение к землякам. Здесь ты не вычитаешь особенной тайны, которая нужна им, гестаповцам. Но фамилии пигмеев, имена предателей тут есть. Не секрет, что гестапо арестовало славного бойца берлинского подполья полковника Бушманова…
— Почему вы думаете, что я непременно буду в Советском Союзе? — спросил Василий Васильевич, удивленный услышанным.
— Я не говорю, что ты попадешь в Советский Союз. Я только прошу каким-нибудь образом передать этот блокнот на Родину.
Василий Васильевич заколебался: брать блокнот или не брать.
— Бери! — повысил голос Русанов. — Это моя первая и последняя к тебе просьба! Кто бы ты ни был!
— Как это — последняя?
— Потому что это моя просьба перед смертью.
— Разве вас завтра казнят?
Русанов не ответил. Лег на койку.
Ему снова вспомнился родной Тим, детство. Первый день в школе, куда он пошел со старшим братом, чтобы «давать сдачи» обидчикам. Вспомнились сестры — Лида, Серафима, Галя, братья Иван, Вячеслав, Валентин… Отец под нацеленными стволами немецких карабинов. Мать… Жена… Дочка Люда… Как сложится жизнь у Люды? Узнает ли она когда-нибудь правду: кто был ее отец и как он погиб?.. Что думают о нем генерал Строкач и полковник Старинов? Они, конечно, не поверят гитлеровцам. А вот подполковник Зайцев, который провожал его во вражеский тыл «зарабатывать» ордена и чины и напутственными словами которого были: «Возвращайся героем!» — может, наверное, и поверить. А что думают о нем партизаны, тоже уже прочитавшие фашистскую листовку? Что думают мать, братья, сестры?..
Александр тяжело вздохнул, вытер рукавом слезы. Достал из кармана острый кусок от крышки консервной банки и начал перерезать вену на левой руке…
Услышав хрип, Василий Васильевич вскочил на ноги и крикнул:
— Что с вами, капитан?
Ответа не последовало. Он бросился к койке Русанова и упал, поскользнувшись в луже крови.
— На помощь! Капитан покончил жизнь самоубийством! — забарабанил он кулаками в дверь.
Прибежали вахтманы и врач. Они положили обескровленное тело Русанова на носилки и отнесли в лазарет. Там крепко перевязали бинтом рану на руке. Принесли обратно в камеру.
Теперь возле Русанова дежурили двое немцев и Василий Васильевич.
Рано утром пришли врач и гауптштурмфюрер Эккариус. Охранники возле койки Русанова спали. На цементном полу лежал окровавленный бинт, сорванный с руки Александра.
Русанов не дышал. Из его вены стекали последние капли крови.
Тюремный врач взял его за руку и тихо произнес:
— Конец.
— Труп в крематорий! — приказал гауптштурмфюрер Эккариус.
Старый Пакс снял берет и стал мять его в руках. Он смотрел на мертвого Русанова и плакал…
