Минеры залегли.

Неподалеку справа застрочил пулемет.

«Наверно, это то самое гнездо, про которое говорила Наташа!» — подумал Гнат и прошептал:

— Ползем к пулемету. Там и возьмем «языка».

Четыре белых привидения прыгнули в окоп на головы пулеметчиков.

Один из фашистов схватился за карабин, но даже поднять его не успел — Нудьга вонзил ему в спину штык. Другой гитлеровец открыл было рот, чтобы закричать, позвать на помощь, — к нему подскочил Колокольцев, сунул в рот кляп, стал связывать веревкой руки.

И только третий пулеметчик смирно стоял у стенки окопа с поднятыми руками и испуганно бормотал:

— Я румын… Я румын…

— Я немного знай румынский язык, — сказал Ангел Гаспар.

— Поговори с ним, — попросил Михалюта испанца.

К окопу подполз Мусафиров.

— Надоело ждать под кручей вашего «языка». Решил помочь вам. Ну как? Есть «ценная бандероль»?

— Какая там «ценная», — недовольно буркнул Михалюта.

— «Ценная бандероль», Мусафиров, ездит в легковых машинах и сейчас спит в теплой хате. «Ценного» на кручу не пошлют, — добавил Нудьга.

Мусафиров взглянул на гитлеровца, показал пальцем на кляп:

— «Бандероль» с печатью.

Михалюта поднял вверх ствол пулемета, повернулся к Гаспару.

— Ангел, спроси у румына, знает ли он, в каких хатах квартируются офицеры? А я пока, чтобы все было в ажуре, немного постреляю.

Михалюта дал две длинные очереди в небо, снова повернулся к Гаспару.

— Ну как, знает?

— Знает. И где живет офицеры, и где живет староста, пан Анатоль.

— Очень хорошо, — кивнул Михалюта. — Мусафиров, забирай «языка» и иди в залив. Только смотри, чтобы он кляп по дороге не выплюнул. Такой крик поднимет, что на нашем берегу услышат.

— Я ему выплюну! — Мусафиров поднес к лицу фашиста кулак. — Понял, Ганс? Ком, вперед!

К полночи стрельба на побережье утихла.

Четверо минеров и пленный румын прошли немного по шоссе и свернули к хате, стоявшей над яром. Во дворе возле хлева остановились. Михалюта снял с плеча автомат.

— Ну что ж, пошли, друзья, к старосте в гости…

Каждую ночь немцы бьют из пулеметов и орудий по заливу, а на шоссе гремят взрывы. Как тут заснешь? Даже если выпьешь, все равно сон не приходит. Анатолий думал: как только женится на Наташе, сразу же и душа успокоится и жизнь пойдет веселее. Дудки! Ничего этого не случилось. Нет ни покоя, о котором он так мечтал, ни веселой жизни. Вот тебе и молодая женушка.

Дура! Выкинула очередной фокус — среди ночи оставила родную хату и ушла. Ясное дело, куда. Не к тетке в Мариуполь, а на тот берег. В этом нет никакого сомнения. Она давно собиралась туда. Уговаривала и его идти вместе с нею. И вот решилась…

Как же он, опытный педагог, не раскусил этого чертенка? Ишь, показала свои зубы, свой норов! Что она забыла на том берегу? Неужели ей не понятно, что немцы лишь временно остановились под Ростовом, временно отступили от Москвы. Придет весна, и они снова двинутся на восток и все-таки своего добьются. Юг страны нужен Гитлеру до зарезу: тут и уголь, и металл, и нефть, а из Баку рукой подать до Индии. Немцы знают, что делают.

Вот уж действительно дура. Ушла в метель. Даже о будущем ребенке не подумала. Конечно, вернется. Никуда она не денется. А пока придется всем говорить то же самое, что сказал начальнику полиции Назарову: «Жена пошла проведать тетку в Мариуполь».

Анатолий прислушался. Слава богу, орудийный грохот на берегу прекратился. Он снял сапоги, погасил на столе лампу. Нащупал в темноте постель и не раздеваясь упал на пуховую перину.

Вдруг в дверь постучали.

«Кого это принесло в такой поздний час?» — удивился Анатолий.

Стук повторился.

— Анатолий Петрович, я от Назарова. Не осталось ли у тебя что-нибудь выпить? — раздался за дверью чей-то хрипловатый бас.

— Осталось, — недовольно буркнул Анатолий. — Носит в такую пору! Как только патруль вас пропустил?

— А что патруль? Я пообещал налить и патрульным. Такой холод! Кто к ним будет принюхиваться!.. Вернулся с позиции обер-лейтенант Беккер. Хочет выпить. Вот Назаров и послал.

Анатолий зажег лампу, отодвинул дверной засов.

— Спать не даете…

В его грудь уперлось дуло автомата.

— Оружие есть? — спросил Нудьга.

— Н-нет… Пр-ростите… Есть п-пистолет под под-душкой, — пробормотал, заикаясь, Анатолий.

Узнав Михалюту, Анатолий еще больше испугался, весь съежился. «Все, это конец! Гнат встретил Наташу на том берегу, и вот пришел отомстить за то, что она досталась не ему…»

— Уже очухался? — спросил его Михалюта. — У нас мало времени.

— Вы ведь меня не… убьете? — Анатолий показал глазами на автомат. — Вам что-нибудь нужно от меня? Оружие я отдал вам добровольно. Своих людей я и пальцем не тронул.

«А Наташину мать разве не ты свел в могилу?!» — хотел крикнуть Гнат, но промолчал.

— Ишь какой свой нашелся! — хмыкнул Колокольцев. Взяв со стола тарелку с колбасой, он повернулся к пленному румыну: — Бери, Ионеску, угощайся.

— А-а, — протянул Анатолий. — Ионеску здесь? Он у вас за проводника?

— Это не имеет значения, — бросил Михалюта.

— А почему ты не поинтересуешься Наташей? — спросил вдруг Анатолий и снова весь съежился: он был уверен, что Наташа на советском берегу.

Гнат сделал вид, что только теперь вспомнил о Наташе.

— Действительно, что ж это я… Где она? Что с ней? Вы же вместе ездили копать окопы.

— Ничего о ней не знаю с тех пор, как в последний раз виделись под Гадячем, — с расстановкой произнес Анатолий, глядя в глаза Михалюте. А в селе я никому не сделал зла. Я ведь не полицейский, — добавил он.

— У немцев же служишь! — вмешался Нудьга.

— Но зла никому из своих не причинил.

«Ну и подлец! — Михалюта стиснул зубы. — Так врать про Наташу! Живет же в ее хате! Или думает, что я не знаю, из какого она села?»

— Вот консервная банка. Ее надо вымыть горячей водой — в ней недавно были шпроты, — сказал Нудьга.

— Зачем? — удивился Анатолий.

— Сюда будешь класть листочки бумаги с сообщениями: какие воинские части проходят через село в Таганрог, то есть на фронт, и какие в Мариуполь. Желательно, чтобы были и номера частей и фамилии командиров. Пиши все: количество орудий, автомашин, какой груз везут, сколько походных кухонь и прочее. Запомни, это твой единственный шанс спасти свою жизнь.

— А где прятать банку? — со страхом прошептал Анатолий.

— Мы вместе пойдем в яр. Выберем место. Только без вранья! — предупредил Михалюта. — О новых заданиях мы будем сообщать через тот же «почтовый ящик»… Но это еще не все. — Михалюта прошелся по комнате. — Если появится необходимость, то я поселюсь у тебя на чердаке или в погребе на несколько дней.

— А вдруг немцы пронюхают? Вы это вправду? Ведь это же рискованно для обоих, — развел руками Анатолий.

— Смотрю я на тебя, староста, — покачал головой Михалюта. — И никак не могу понять: такие мы разные с тобой.

— Да что вы… Я ведь ничего… Я ведь, Гнат, за твою жизнь беспокоюсь… Я согласен… хотя и боязно… С какого дня станете на квартиру?

— Всему свое время.

— А я, если хотите… Я тоже хотел пойти на тот берег.

— Почему «тоже»? Кто-нибудь уже пошел?

— Это просто с языка сорвалось… Хотел, да побоялся, что ваши меня к стенке поставят как врага народа, хотя я ничего и не сделал против Красной Армии. Я даже с фронта не убегал. Я не был мобилизован. Истинную правду говорю.

— А почему же не сказал, где твоя жена? — с насмешкой спросил Гнат.

— Что? — вздрогнул Анатолий.

— Где твоя жена, спрашиваю? И как ты попал в хату Наташи?

— Виноват. Вот тут я сказал неправду. Натали поехала к тетке в Мариуполь… Ее отвез один майор, инженер…

— Инженер? Откуда такая осведомленность?

— Фридрих Францевич. Совсем мирный человек, на «мерседесе» ездит по металлургическим заводам. Однажды у меня обедал с начальником гарнизона… Наташа поехала с ним…