Она раскурила новую сигару и опять улеглась в свой гамак с таким видом, словно оказалась в цирке, где вот-вот публике будет показано величайшее чудо в мире. Ее достопочтенный супруг теперь, когда он узнал, кто его так энергично переместил, казался ничуть не обиженным, а с видимым удовлетворением разглядывал индейского вождя. Что касается асьендеро, то ему, как, впрочем, и супружеской паре, имя Олд Шеттерхэнда ничего не говорило, но о Виннету они слышали так часто и много, что одно имя заворожило их. Теперь асьендеро даже не думал о том, чтобы требовать нашего ухода.
Было совсем не удивительно, что мой спутник так был хорошо известен даже здесь, в Уресе. Апачи проживали и в более южных местах, особенно с той стороны сьерры[643], в Чиуауа, где они заходили даже до Коауилы, а так как Виннету привык время от времени посещать эти племена своей народности, то слава о его подвигах докатилась и до этих мест, разойдясь не только среди краснокожих, но и среди белых. Да, нимб, окружавший его имя, в представлении белых был даже еще ярче, чем у индейцев, и я часто наблюдал, что охотнее всего рассказы о моем друге выслушивало дамское общество. Он был не только крайне интересный человек, но и красивый мужчина. Истории о его первой и единственной любви, ходившие повсюду, способны были открыть для него сердце любой сеньоры или сеньориты[644].
Очень довольный успехом, которого Виннету достиг своим внезапным вмешательством, я обратился к асьендеро:
— Вы посчитали мои вопросы крайне бесполезными, дон Тимотео, но для меня они были исключительно важны, а сейчас станут и для вас чрезвычайно любопытными. Индейцы юма разграбили вашу асиенду и отобрали у вас все. Они, как я думаю, даже обыскали ваши карманы и присвоили все их содержимое?
— Конечно. Краснокожие полностью опустошили их.
— Они также вывернули карманы Мелтона?
— Да.
— А как же тогда он выплатил вам две тысячи песо в полновесных звонких золотых монетах?
Лицо моего собеседника выразило недоумение, и он ответил медленно, как человек, попавший в затруднительное положение:
— Да… откуда он… взял… так много денег?
— Задайте вопрос иначе: почему индейцы не отобрали у него эти деньги?
— Черт возьми! Об этом я и не подумал! Вы считаете, что деньги оставались при нем?
— Да, или у одного из Уэллеров. Две тысячи песо в звонкой монете нельзя укрыть от зоркого индейского глаза. Если Большой Рот отказался от золотых монет, то для этого должна была существовать очень серьезная причина. Может быть, вы сможете догадаться, какая?
— Нет.
— А ведь она одна-единственная. Чужому или врагу краснокожий такого богатства не оставит, значит, Мелтон был хорошим знакомым, другом, союзником Большого Рта.
— Я в это не верю.
— Я знал, что краснокожие собираются напасть на вашу асиенду и предупреждал вас об этом, но вы мне не поверили, а я оказался прав. Точно так же и теперь я говорю правду, хотя и неприятную, но вы опять мне не верите.
— Мелтон так великодушно обошелся со мной. Я просто не могу предположить, что он стал союзником краснокожих. Если я не ошибаюсь, то тогда вы даже утверждали, что именно он подстрекал индейцев к нападению.
— Я не совсем точно помню, что я вам тогда говорил, но если тогда я и не назвал его зачинщиком, то теперь я сделаю это.
— И все же вы заблуждаетесь. Мелтон — мой друг! Он доказал это, купив у меня имение!
— Да, доказал, но не свою дружбу к вам, а свою измену, доказал, что он иуда и мошенник. Сколько стоила ваша асиенда до нападения?
— Этого я не могу сказать, мне больно вспоминать об этой страшной потере.
— А, вообще, вы продавали когда-нибудь собственность?
— Нет, не приходилось.
— Ну, тогда все яснее ясного. Мормон был уполномочен поселиться в этой местности, пустить здесь корни и приобрести землю. Ваша усадьба понравилась ему, но для него она оказалась слишком дорогой. Чтобы сделать ее дешевле, он приказал сжечь поместье. Договор, который он заключил с Большим Ртом, гласил: все награбленное принадлежит индейцам, а опустошенную землю он купил за бесценок. Нападение удалось, добыча была очень ценной, стало быть, индейцы должны были оставить Мелтону деньги. Неужели вы этого до сих пор не понимаете?
— Нет, потому что подобная подлость была бы чудовищной. Затем, не кажется ли вам, что опустошенная земля, потерявшая всякую цену, никому не нужна.
— Он отстроит поместье заново!
— Но это будет стоить дороже, чем стоила асиенда раньше, не считая даже долгих лет, которые он вынужден будет ждать, прежде чем вложенные им деньги принесут прибыль.
— Естественно, я рассуждал так же, но здесь есть одно обстоятельство, которого я пока не мог вам раскрыть, но, разумеется, открою. Вы считаете, что Мелтон вернулся на асиенду, однако этого не произошло, потому что мы только что приехали оттуда и должны были бы повстречать его по дороге. Но он оставил там одного человека.
— Вы хотите сказать двоих — обоих сеньоров Уэллеров?
— Нет. Те тоже уехали, зато остался другой. Может быть, вы когда-нибудь слышали про одного янки, мормона, которого зовут Плейером?
— Впервые слышу такое странное имя.
— Мы встретили там этого человека. Он сказал нам, что Мелтон вместе с вами поехал в Урес, чтобы оформить покупку по всем правилам. Раз он знал об этом, то, значит, ему об этом сказал Мелтон. Он говорил с Плейером, и, пожалуй, — втайне от вас. Вы не должны были ничего знать о присутствии этого Плейера.
— Хм! Конечно, это было бы поразительно!
— Когда вы с Мелтоном уезжали с асиенды, оставались ли там оба Уэллера с переселенцами?
— Да. Я, разумеется, передал ему немцев. С их помощью он собирался заново обустроить имение, распахать новые поля, посеять травы на лугах и пастбищах, посадить вновь деревья. Уэллеры были наняты как надсмотрщики.
— Но их там больше нет; сразу же после вашего отъезда они уехали к Фуэнте-де-ла-Рока.
— К Фуэнте-де-ла-Рока? — спросил он удивленно.
— Да, Уэллеры вместе с переселенцами. А там, наверху, их поджидает орава индейцев юма!
— Возможно ли это? Откуда вы это знаете? — спросил он, выпрыгивая из гамака.
— От Плейера, который принял меня за друга Мелтона и все рассказал.
— К Фуэнте-де-ла-Рока, к Фуэнте-де-ла-Рока! — повторял асьендеро, проявляя все признаки возбуждения и расхаживая по комнате. — Следует подумать хорошенько, надо и в самом деле поразмыслить, если только это правда, если вы не солгали, сеньор.
— Я сказал правду. Плейер поверил мне эту тайну по недоразумению. Позднее он узнал Виннету и убежал. У него нечистая совесть. Здесь находится начало нити, по которой я намерен пойти. Ваша асиенда, даже в разоренном состоянии, по каким-то причинам представляет собой большую ценность для Мелтона. Поэтому я и приехал в Урес, чтобы разыскать Мелтона и вас. Вот вас я нашел, а он уехал, однако не на асиенду, а, разумеется, к Фуэнте-де-ла-Рока, чтобы там соединиться с Уэллерами.
Во время моего сообщения асьендеро продолжал ходить по комнате. Теперь он внезапно повернулся на каблуках и выкрикнул, остановившись передо мной:
— Сеньор, я догадался. Если он действительно поехал туда, то я догадался, о чем вы хотели бы знать. Я понял, почему асиенда, несмотря на ее уничтожение, имеет для него ценность!
— Ну? — спросил я, сгорая от нетерпения.
— На землях имения находится ртутный рудник. Он, правда, не разрабатывается, потому что мне никак не удавалось заполучить рабочих, которые боятся нападения индейцев, облюбовавших эту местность.
— Я слышал и про это…
Дальше я не стал ничего говорить, потому что у меня в голове пронеслась ужасная мысль, которая не казалась такой уж чудовищной, если знать, на что может быть способен Мелтон. Мне вдруг все стало ясно, но вместе с тем росла тревога о судьбе своих соотечественников-переселенцев, за которых только теперь я по-настоящему начал опасаться. Как я мучился, как искал, не находя ответа, а каким легким оказалась разгадка! В мыслях моих и намека не было на старый, заброшенный рудник. И теперь я тревожно спросил:
