— Хорошо! Значит, полицию мы тревожить не станем. Однако нужно выяснить, где останавливался Тоби Спенсер с пятью своими спутниками и ушел ли он уже из города.

— Что касается второго, то на это я могу дать вам ответ. И если он вам известен, то вряд ли нас теперь должно интересовать, где Спенсер останавливался на ночь. Не так ли?

— Согласен. Итак, он покинул город?

— Да.

— Когда?

— Уехал двухчасовым поездом.

— Вот как! Значит, по железной дороге? Они поехали в Сент-Луис, это несомненно.

— А не могут они сойти с поезда на полпути?

— Нет.

— Да и не имеет особого значения, сошли они с поезда или нет. Главное, что они отправились по Миссурийской железной дороге — то есть в противоположном направлении; а вы думали, что они отправятся вместе с Генералом?

— Они так и сделали!

— Но, сэр, это же невозможно!

— Почему?

— Генерал собирается в горы, то есть на Запад; они же уехали в восточном направлении!

— Все верно. Они едут назад, но только затем, чтобы потом быстрее продвинуться вперед. Ведь совершенно ясно, что из Сент-Луиса они отправятся по железной дороге в Канзас.

— Черт возьми! Где же в таком случае они намерены встретить Генерала?

— Они и не собираются с ним встречаться.

— Не собираются? Здесь, пожалуй, опять что-то не сходится!

— Сходится, и очень точно. Все дело в том, что они давно уже с ним встретились.

— Вот как! Значит, вы полагаете, что… что… — повторял он смущенно.

— Продолжайте же, вы абсолютно правы!

— Что он уехал вместе с ними?

— Конечно.

— Дьявол!

— Где вы видели Тоби Спенсера?

— На вокзале. Он и пятеро его дружков уже сидели в купе.

— Они вас видели?

— Да. И, похоже, они знают меня еще со вчерашнего вечера, потому что презрительно усмехнулись, увидев меня из окна.

— Но один человек не только не усмехался по вашему адресу, но и вообще поостерегся выглядывать в окно.

— Вы имеете в виду Генерала?

— Да. Я абсолютно убежден, что он уехал вместе с ними, мистер Тресков.

— Если бы это было так!

— Так оно и есть. Можете не сомневаться.

— Значит, поиски мои оказались тщетными, а я стоял в нескольких шагах от вагона, в котором он уезжал!

— Вне всякого сомнения!

— Какой конфуз! Я готов сам себе надавать оплеух!

— Не стоит этого делать, это бессмысленно. К тому же оплеухи, которыми награждаешь себя сам, бывают, как правило, значительно слабее тех, что получаешь от других.

— Вы еще и шутите! Однако ошибку еще можно исправить, если мы изменим наш план.

— Каким образом?

— Не поедем на пароходе, а сегодня же ночью отправимся на поезде в Сент-Луис.

— Я бы не советовал этого делать.

— Почему?

— От поездки по железной дороге нам придется отказаться хотя бы из-за лошадей. Это во-первых. Кроме того, с нами еще нет Виннету, и я должен отправить за ним посыльного. И, в-третьих, может случиться так, что эти парни не уедут сразу же из Сент-Луиса, а по каким-нибудь причинам непременно задержатся там. В этом случае мы опередили бы их и просто не знали бы, куда двигаться дальше.

— Это верно!

— Не правда ли, вы с этим согласны? Мы могли бы испортить себе все дело. Поэтому тех, кого мы собираемся ловить, мы должны пропустить вперед себя. Тогда мы сможем уверенно идти по их следу. Согласны ли вы с моими рассуждениями, господа?

— Да, — ответил Тресков.

— Согласны мы или не согласны — какая разница! И вообще это не имеет никакого значения, — отозвался Дик Хаммердал, — но действовать надо в точности так, как вы сказали. Лучше уж следовать вашим указаниям, чем собственным глупым головам. Что скажешь на это, Пит Холберс, старый енот?

— Если ты считаешь, любезный Дик, что ты болван, то я не возражаю.

— Вот еще! Я же говорил про наши головы, а не про свою собственную.

— Нет, Дик, здесь ты, к сожалению, был не прав. Как ты можешь говорить о голове, которая принадлежит не тебе, а, к примеру, мне? Я бы никогда не позволил себе назвать твою голову глупой, потому что ты сделал это за меня, а тебе, конечно же, виднее, дорогой Дик!

— Дорогой я или не дорогой — какая разница! Но если ты будешь меня оскорблять, так я могу и перестать им быть. Скажите, мистер Шеттерхэнд, для нас двоих сегодня еще есть какая-нибудь работа или нет?

— Пожалуй, нет. Приходите завтра с вашими лошадьми на пристань; это все, что я могу вам сейчас сказать. Да, чуть не забыл: вы ведь теперь, должно быть, остались совсем без денег?

— Хотите дать нам взаймы, сэр?

— С удовольствием.

— Спасибо! Мы и сами готовы сделать то же самое. Я бы даже предоставил в ваше распоряжение весь этот кошелек и счел бы за честь, если бы вы согласились принять его в подарок.

И с этими словами он достал из сумки пузатый кожаный кошель и с глухим металлическим звоном бросил его на стол. Было ясно, что кошелек доверху наполнен золотом.

— Если бы я согласился его принять, вы бы сами остались ни с чем, — сказал я.

— Это не беда! Ведь у Пита Холберса в сумке точно такой же кожаный мешок. У нас все же хватило ума положить в бумажник только ценные бумаги. А несколько тысяч долларов мы обратили в золото, так что мы можем оплатить все, что необходимо. Ну, а теперь самым разумным будет выспаться как следует, потому что в пути отсюда до Канзас-Сити нам, пожалуй, особенно спать не придется. На пароходе вообще особенно не разоспишься.

— Да, вы можете идти, больше нам пока обсуждать нечего.

— Вот и хорошо! Пойдем, Пит Холберс, старый енот! Или ты хочешь посидеть еще?

— Хм! Если я правильно понимаю, то пиво, которое здесь у матушки Тик бежит из бочки, — это не та жидкость, в которой мы с тобой сможем купаться там, в горах. Или оно тебе не по вкусу, любезный Дик?

— По вкусу оно мне или не по вкусу — не имеет значения, но жидкость эта и вправду замечательная, и если ты хочешь остаться здесь еще на некоторое время, то я тебя в беде бросать не стану, тем более что я тебя затем и звал идти спать, чтобы ты отказался. Я и сам еще жажду как следует не утолил!

И они остались, а мы с Тресковом тоже были не настолько жесткосердны, чтобы бросить их одних в этой уютной комнатке. Снова завязалась оживленная беседа, доставившая мне немало удовольствия. Как Тресков, так и бывший индейский агент успели немало рассказать о них, забыв, однако, упомянуть одно их интересное прозвище, а именно — «бутерброд наоборот». Как известно, в двойном бутерброде масло или другая вкусная начинка всегда находится внутри, между двумя кусками хлеба. Оба же наших героя, как уже не раз было сказано, имели обыкновение в бою стоять спиной друг к другу, прикрывая один другого от ударов противника. Вот за эту оригинальную «боевую стойку» их и прозвали «бутерброд наоборот».

Я так или иначе собирался отправиться в Скалистые горы, поэтому встреча с ними пришлась мне очень кстати. Путешествие в компании неугомонного весельчака Хаммердала и деликатного Холберса гарантированно избавляло меня от скуки однообразного и утомительного перехода на Запад. К тому же оба они были куда более ловкими вестменами, чем, скажем, Олд Уоббл, Сэм Паркер или Джо Холи, так что я мог не опасаться за свое хорошее настроение в пути. Тресков, хотя и не был вестменом, но зато был в высшей степени порядочным, опытным и при этом скромным человеком. Так что из нас могла получиться совсем недурная компания.

Матушка Тик нашла мне надежного посыльного, которого я и отправил за Виннету. Посыльный оказался парнем расторопным, и уже на следующее утро, когда я сидел за чашкой кофе, в салуне матушки Тик появился вождь апачей. Мне доставляло немалое удовольствие видеть, какими почтительными и восхищенными взглядами встречали Виннету присутствующие и как приветливо отнеслась к нему хозяйка, хотя он и попросил всего лишь стакан воды.

Я рассказал ему последние новости и объяснил причины, которые заставили меня вызвать его сюда. Он сразу же узнал Трескова, не забыв, похоже, и про те ошибки, что были ими в тот раз допущены. Он сказал: