Все слезли с лошадей и принялись устраивать лагерь. У самого берега внутри речной излучины поставили лошадей. А со стороны суши, откуда лагерь тоже был неплохо защищен зарослями кустарника, выставили дозор. Остальное общество расположилось у костра.

Хельмерс устроил для Эммы удобное ложе из веток и листвы, Медвежье Сердце, в свою очередь, постарался ради индеанки. Надо заметить, что подобные знаки внимания со стороны вождя апачей выглядели весьма необычно, ведь всем известно, что ни один индеец не возьмется выполнять работу, которая по силам женщине.

После подробного обсуждения событий прошедшего дня, в котором, кстати, вождь не принял участия ни единым словом, стали готовиться ко сну. Было решено, что каждый будет нести караул по три четверти часа. Медвежье Сердце и Хельмерс взяли на себя последние смены, поскольку предрассветные часы были самыми опасными в смысле возможного нападения индейцев.

Однако ночь прошла спокойно, и утром вся компания с новыми силами отправилась в дальнейший путь. Команчи больше не показывались. Местность постепенно приобретала все более цивилизованный вид, и в полдень путники были уже у цели.

Мексиканские асиенды представляют собой крупные поместья, где, как правило, ведется активная сельскохозяйственная деятельность — в частности, процветают скотоводство и коневодство. Что же касается их размеров, то некоторые асиенды имеют земельные угодья, по площади сравнимые с германским княжеством средней величины.

Асиенда дель Эрина была графским имением. Массивная каменная усадьба была окружена мощной оградой, представляющей собой довольно надежную защиту от разбойных набегов и нападений. Интерьер господского дома был продуман до тонкостей и обставлен с поистине графской роскошью, в его просторных залах и апартаментах могла найти приют не одна сотня гостей.

Дом был окружен великолепным садом, где роскошная тропическая растительность радовала глаз сочностью и свежестью красок и обволакивала пряными ароматами. К саду с одной стороны примыкал густой лес, с другой — тянулись поля, по обеим оставшимся сторонам простирались обширнейшие луга, где паслись многотысячные стада животных.

Уже на лугах кавалькаду радостными криками приветствовали пастухи. Однако вскоре радость их сменилась гневом, когда они узнали, сколько их товарищей пало от рук команчей. Стали раздаваться просьбы и требования немедленно организовать карательный поход против краснокожих.

Дворецкий уехал вперед основной группы, чтобы сообщить о ее прибытии. Поэтому у ворот асиенды всадников встречал старый Педро Арбельес, чтобы одним из первых приветствовать дочь и ее спутников. Слезы радости стояли в его глазах, когда он помогал ей сойти с лошади.

— Приветствую тебя, дитя мое! — проговорил старик. — Ты, должно быть, столько выстрадала за время этого опасного путешествия. Какой у тебя утомленный вид, да и лошадь под тобой совсем другая!

Эмма обняла и расцеловала отца и ответила:

— Это правда, отец. Я пребывала в опасности, которая больше, нежели смертельная опасность.

— Боже, что же это было? — спросил он, от души поприветствовав и ее подругу-индеанку.

— Мы были в плену у команчей.

— Святая Мария! Они сейчас на Рио-Пекос?

— Да. А вот это двое наших отважных спасителей.

Она взяла немца и вождя апачей за руки и подвела к отцу.

— Это сеньор Антонио Хельмерс из Германии. А это — Сос-Ин-Лиетт, вождь апачей. Если бы не их вмешательство, мне пришлось бы стать женой кого-нибудь из команчей, а других ждала бы мучительная смерть у столба пыток.

У старого управляющего при одной мысли об этом на лбу выступил холодный пот.

— Боже, какое несчастье и вместе с тем — какое счастье! Добро пожаловать, сеньоры, сердечно рад нашей встрече! Вы должны обо всем подробно рассказать мне, и тогда будет видно, чем я смогу отблагодарить вас. Проходите же в дом и чувствуйте себя как дома!

Это был исключительно теплый и дружеский прием. Да и сам облик старика Арбельеса сразу же располагал к себе, не оставляя сомнений в честности и порядочности этого человека.

Гости вошли в ворота внешней ограды, передали лошадей конюхам и вошли в дом. Дворецкий с пастухами остались в вестибюле, а асьендеро, хозяин усадьбы, повел обоих героев вместе с дамами в гостиную, где они оставались, пока Эмма в общих чертах рассказывала отцу о своих приключениях.

— Боже мой, — сокрушался Арбельес, — как же вы настрадались, бедные девочки! Но Господь послал этих сеньоров вам на выручку. Будем же им благодарны и воздадим хвалу Всевышнему. Что скажут граф и Текальто, когда узнают обо всем!

— Текальто? — обрадовалась индеанка. — Значит, Бизоний Лоб, мой брат, здесь?

— Да, он приехал вчера.

— И граф тоже? — спросила Эмма.

— Да, он здесь уже неделю… а, да вот и он сам!

Отворилась дверь примыкавшего к гостиной обеденного зала, и появился граф Альфонсо. Одет он был в роскошный, шитый золотом на персидский манер халат красного шелка, белые брюки из тончайшего французского льна, домашние туфли из синего бархата и турецкую феску. За ним тянулся такой густой шлейф нежнейших ароматов, что гостям на секунду показалось, будто они попали в парфюмерную лавку. Приоткрытая дверь позволяла бросить взгляд в удивительный по изяществу и роскоши интерьера обеденный зал. А по гастрономическим изыскам, лежавшим на подносе, который граф держал в руках, можно было догадаться, что он как раз был занят поглощением мексиканских деликатесов.

— Здесь, кажется, упомянули мое имя, — сказал граф. — Ах, прекрасные дамы снова здесь! Со счастливым возвращением, сеньориты!

При виде графа индеанка залилась пунцовым румянцем, что не ускользнуло от цепкого взгляда вождя апачей. Эмма же осталась совершенно равнодушной, ответив холодно, хотя и учтиво:

— Как видите, граф! Но могли бы и не вернуться.

— О! Но почему? Надеюсь, что никакого несчастья…

— И все же небольшое несчастье произошло. Пришлось побывать в плену у команчей.

— Проклятье! Я велю их примерно наказать!

— Не так-то просто будет это сделать, — насмешливо сказала Эмма. — Впрочем, все закончилось хорошо — вот наши спасители!

— Ах! — только и выговорил граф.

Сделав пару шагов назад, он водрузил на нос пенсне, внимательно поглядел на обоих «спасителей» и, изобразив на лице разочарование, спросил:

— Кто эти люди?

— Вот это сеньор Хельмерс из Германии, а второго зовут Медвежье Сердце, он вождь апачей.

— Ах, немец и вождь апачей — очень милая компания! И когда же оба сеньора отъезжают — видимо, прямо сейчас?

— Они мои гости и останутся здесь так долго, как сами того пожелают, — ответил старый асьендеро.

— Что за фантазии, Арбельес! — воскликнул граф. — Вы только взгляните на них. Я и они — под одной крышей? От них же пахнет лесом и тиной! Я бы на их месте уехал тотчас же!

Старый асьендеро выпрямился. Глаза его пылали гневом.

— Не смею задерживать вашу светлость! — сказал он. — Эти сеньоры спасли жизнь и честь моего ребенка, и для меня они самые желанные гости!

— Как, вы смеете мне перечить? — изумился граф.

— Да, смею, — твердо ответил Арбельес.

— Вы разве не знаете, что здесь распоряжаюсь я?

— Нет, не знаю!

— Нет?! — прошипел Альфонсо. — А кто же, по-вашему?

— Граф Фердинандо, ваш, сеньор, отец. А вы здесь всего лишь в качестве гостя. Впрочем, в данной ситуации даже граф Фердинандо ничего бы не решал. Я являюсь пожизненным арендатором этого поместья. И никто мне не указ, кого мне принимать в этом доме, а кого — нет!

— Черт возьми, это уже слишком!

— Нет. Если что здесь и было «слишком», так это ваше неуважение к моим гостям. А если вам неприятен запах леса и реки, которого я, кстати, совсем не чувствую, то смею предположить, что этим сеньорам, да и не только им, не меньше бьет в нос запах ваших духов. Я сейчас провожу моих гостей в столовую и предоставлю им выбирать, продолжить трапезу или нет.

Он широко открыл двери зала и с почтительным поклоном предложил обоим войти. Индеец, до того времени стоявший с абсолютно безучастным видом и не только ни разу не удостоивший графа взглядом, но, казалось, даже не понимавший, о чем тот говорит, с гордо поднятой головой шагнул к дверям. Хельмерс же сначала обратился к графу: