Лишь теперь вождю пришла в голову мысль, что белые из предосторожности могли перенести свой лагерь на другое место, отчего им овладело почти лихорадочное волнение. А его воины тихо и неудержимо шли все дальше и дальше, осторожно пробираясь, подобно змеям. Только подумать, шестьсот ног! И все же не слышно ни малейшего шума, ни один камушек не сдвинулся с места, не сломалась ни одна ветвь! Тем временем Большой Волк остановился. Он заметил горящие костры часовых. Как раз в это время Олд Файерхэнд менял посты. Вождь еще днем видел, что один часовой был выставлен выше, другой — ниже лагеря, в долине. Во всяком случае, часовые до сих пор еще стояли и были первыми, кого необходимо обезвредить.
Он тихо приказал остановиться и дал знак следовать за ним только двоим. Индейцы легли на землю и дальше пробирались ползком. Вскоре они оказались у верхнего поста. Часовой посмотрел вслед Олд Файерхэнду, только что оставившему его, и повернулся к краснокожим спиной. Внезапно две руки сдавили ему горло, а четыре другие вцепились в руки и ноги. Часовой не мог дышать, он потерял сознание, а когда снова пришел в себя, был уже связан и во рту торчал кляп, не позволявший ему и пикнуть. Рядом с ним сидел индеец, приставивший лезвие ножа к его груди. Пленник это просто чувствовал, ибо лунный свет не проникал вниз, на дно каньона.
Между тем огонь загасили, а вождь снова потребовал к себе двух воинов. Теперь речь шла о другом часовом, стоявшем внизу. Важно было миновать лагерь. Поскольку он лежал по эту сторону от воды, решено было двигаться по другой. Трое перешли поток вброд и прокрались дальше по другой стороне, что не было очень опасной затеей. Предполагалось, что оба поста находятся на одинаковом удалении от лагеря, и можно было легко посчитать, какое расстояние нужно пройти. Мерцающая поверхность воды и ее всплески могли выдать индейцев. Поэтому краснокожие проползли немного дальше, потом снова перешли вброд, снова легли и двинулись вверх на четвереньках, осторожно отталкиваясь от земли руками и ногами. Прошло совсем немного времени, и они увидели часового — он стоял в шести шагах от них, отвернув лицо в сторону. Еще один миг, прыжок, тихое приглушенное топанье ног — и все стихло. Оба краснокожих остались возле поверженного часового, а Большой Волк один переправился обратно, чтобы теперь нанести самый главный удар.
Лошади стояли двумя группами между лагерем и обоими постами. Вплоть до настоящего момента животные вели себя совершенно спокойно, но не было никакой уверенности, что так будет продолжаться и дальше. Если индейцы подойдут совсем близко, то, несмотря на запах шалфея, лошади могут почуять неладное. Поэтому Большой Волк посчитал целесообразным также перевести своих людей через поток. Это было проделано мастерски — совершенно бесшумно. Оказавшись на другом берегу, все легли на землю, преодолели ползком расстояние в сто шагов и остановились напротив лагеря. Основная трудность заключалась теперь в следующем — огромное количество людей вынуждено было двигаться в узком пространстве, да еще и совершенно неслышно. Когда индейцы наконец легли рядом друг с другом, прямо напротив спящих людей и лошадей, последние все же забеспокоились. Действовать предстояло быстро, но о тихом пересечении водного пространства не могло быть и речи.
— Вперед! — прозвучал приглушенный, но все же услышанный всеми краснокожими голос Большого Волка.
Юта быстро перемахнули через речушку. Ни один белый так и не проснулся — над ними властвовал глубокий сон. Последующие сцены просто невозможно описать. Бледнолицые лежали так тесно, что три сотни индейцев не имели свободного места для передвижения. Пятеро или шестеро юта, а может, и больше, набросились на одного белого, схватили его и швырнули заспанного противника стоящим сзади, чтобы тут же взяться за второго, потом за третьего и так далее. Все произошло так быстро, что спящие оказались во власти индейцев, прежде чем смогли окончательно проснуться.
В противоположность обычаю индейцев сопровождать каждое нападение боевым кличем, эти юта орудовали почти бесшумно, и лишь потом, когда белые подали голос, испустили резкий крик, застывший где-то в ночной дали и размноженный стенами каньона. При этом поднялась такая суматоха, что невозможно было различить ни тел, ни рук, ни ног. Только три группы были едва различимы во тьме — три группы, которые двигались рядом вплотную к скальной стене. Их центрами были Олд Файерхэнд, Олд Шеттерхэнд и Виннету, вследствие своего большого опыта и присутствия духа не захваченные врасплох, как другие. Они вскочили и сразу встали так, что за их спинами оказалась скала. Теперь они оборонялись ножами и револьверами против превосходящего противника, который не имел права воспользоваться своими клинками, поскольку белых нужно было взять в плен живыми. Но, несмотря на свое умение, ловкость и силу, они были побеждены. Краснокожие так тесно зажали их в кольцо, что обороняющиеся, в конце концов, просто не могли пошевелить даже руками. Они были схвачены и связаны, как и их спутники. Выворачивающий душу вой краснокожих засвидетельствовал скорую победу.
Большой Волк приказал разжечь огонь. Когда пламя осветило поле битвы, оказалось, что от пуль и ножей последних трех бойцов полегло или было ранено более двадцати краснокожих.
— За это псов ждут ужасные муки! — разгневался вождь. — Мы нарежем их кожу полосками! Они все должны умереть страшной смертью, и ни один из них не увидит завтрашних вечерних звезд! Подберите мертвых и оружие бледнолицых. Нам надо возвращаться.
— Кто должен коснуться Волшебного ружья белого охотника? — спросил один из воинов. — Оно стреляет, когда хочет, и убивает любого, кто его берет в руки, и еще многих других, кто окажется рядом.
— Мы оставим его здесь и сложим над ним кучу камней, чтобы оно не попало в руки ни одному краснокожему воину. Где оно?
Юта долго разыскивали штуцер, но нигде его не нашли — оружие исчезло. Когда Большой Волк спросил о нем Олд Шеттерхэнда, тот не ответил. Как только он проснулся в суматохе борьбы и вскочил на ноги, штуцер тотчас вырвали у него из рук и отшвырнули прочь. Вождь приказал взять горящую ветвь, чтобы осветить чистую, прозрачную воду ручья. Поток оказался таким мелким, что можно было пересчитать все лежавшие на дне камушки, но штуцера не было видно.
Ямпа-юта днем видели ружье в руках Олд Шеттерхэнда и не могли взять в толк, куда оно подевалось. Может быть, оружие осталось в скальной расщелине? Тотчас обыскали изнутри и ее, углубившись на большое расстояние и, разумеется, с факелами в руках, но напрасно. Последствия всего этого оказались следующими — даже те краснокожие, которые до сих пор еще сомневались, что ружье Олд Шеттерхэнда обладает сверхъестественной силой, теперь присоединились к мнению остальных. Пока они пребывали здесь, Волшебное ружье в любой миг могло продемонстрировать свою непостижимую силу, поэтому Большой Волк, которому самому на душе стало тревожно, приказал:
— Привяжите пленников к лошадям и прочь отсюда! Злой Дух изготовил Волшебное ружье. Мы не можем оставаться здесь, иначе оно пошлет свои пули!
Приказу мгновенно подчинились, и с той секунды, когда началась борьба, до момента, когда индейцы отправились в обратный путь, прошло не многим больше часа.
«Ни один из них не увидит завтрашних вечерних звезд» — так сказал вождь. Он полагал, что все белые у него в руках, но это было ошибкой. Как упоминалось, Олд Файерхэнд выставил еще одного часового в скальной расщелине, чтобы тот дал знать, если ямпа-юта надумают вернуться. Этим стражем был Дролл, которого должны были сменить лишь через два часа. Хромой Френк по собственному желанию присоединился к нему, чтобы поболтать о родных местах. Они сели, естественно, при полном вооружении, и завели шепотом разговор, временами прислушиваясь к звукам в скальной трещине, чтобы во мраке ничего не ускользнуло от их ушей. Они не чувствовали большой усталости, ибо у них имелось столько тем, что разговоры казались неисчерпаемыми.
В какой-то миг внезапно у выхода из расщелины послышался шум, сразу привлекший их внимание.
