Существовал он лишь благодаря впадине в рельефе. Бури ревели над выемкой, тщетно пытаясь проникнуть внутрь, где в результате скопившихся осадков образовалось озеро, вода которого растворила землю и питала корни деревьев. Это был Па-мов, Лес Воды, к которому так стремился Большой Волк.

Теперь лунный свет не требовался — так многочисленны оказались горевшие здесь и служившие хорошим ориентиром огни. У костров текла оживленная жизнь — будни военного лагеря. Не было видно ни палаток, ни хижин. Многие воины лежали у огней на подстилках либо прямо на голой земле; тут же среди них посапывали лошади. Здесь, в Па-мов, должны были собраться группы всех племен юта для военного похода.

Подъехав к первому огню, Большой Волк остановился, спешился, дал знак своим людям ждать здесь и окликнул одного из сидящих у костра, назвав имя — Нанап-неав. Слова означали «Старый Вождь», и, стало быть, это имя носил непременно верховный вождь всех племен юта. Тот, к кому обратился Волк, поднялся и повел его к озеру, на берегу которого отдельно от других горел большой костер. Вокруг сидели четверо индейцев, все украшенные перьями. Один из краснокожих привлекал особое внимание. Его лицо не покрывала боевая раскраска, оно было испещрено неисчислимыми глубокими складками и морщинами. Его длинные седые волосы спадали на плечи. Этому белому как лунь человеку было по меньшей мере лет восемьдесят, но он сидел так прямо, гордо и уверенно, будто ему нет еще и пятидесяти. Он окинул прибывшего пристальным взглядом, но не поприветствовал его и вообще не сказал ни слова; так же молчали и остальные. Большой Волк сел и безмолвно уставился перед собой. Так продолжалось некоторое время, потом наконец с уст старика слетело:

— Дерево сбрасывает листву осенью, но если оно теряет ее раньше, то становится ни к чему не пригодным, сохнет и должно быть срублено. Три дня назад он еще носил их. Где они сегодня?

Вопрос, содержавший в себе уничтожающий упрек для такого храброго воина, как Большой Волк, касался орлиных перьев, которые сейчас у него отсутствовали.

— Завтра украшения заблестят снова, а на поясе будут висеть скальпы доброго десятка бледнолицых! — ответил Большой Волк с пылающими ненавистью глазами.

— Большой Волк побежден бледнолицыми и теперь не имеет права носить знаки его доблести и звания?

— Только одним бледнолицым, но тем, чей кулак тяжелее сотен кулаков других белых!

— Им мог быть только Олд Шеттерхэнд!

— Это он.

— Уфф! — вырвалось у старика, и его восклицание подхватили другие. Потом он спросил: — Значит, Большой Волк видел этого знаменитого бледнолицего?

— Его, а также Олд Файерхэнда, Виннету, длинного и толстого охотников и многих других. Всего их — пять раз по десять. Я пришел, чтобы принести их скальпы.

Индеец должен уметь скрывать свои чувства, особенно это касается заслуженных стариков и вождей, но то, что теперь услышали четверо предводителей, столь потрясло их, что самообладание изменило им и они не смогли погасить в себе вспышку радости и изумления. Лицо старика приняло такое напряженное выражение, что почти все морщины исчезли с него без следа.

— Пусть Большой Волк расскажет! — потребовал он.

Вождь ямпа-юта повиновался. Его сообщение не во всем соответствовало истине, ибо он потратил немало усилий, чтобы представить себя и свои действия в лучшем свете. Остальные сидели неподвижно, слушая рассказчика с большим вниманием. Когда тот закончил, старик спросил вождя:

— А что теперь хочет делать Большой Волк?

— Ты дашь мне пятьдесят воинов, с которыми я нападу на этих псов. Еще до утренней зари их скальпы будут висеть на наших поясах!

На лице старика снова обнаружились морщины и складки, его брови сдвинулись, а орлиный нос, казалось, стал вдвое тоньше и острее.

— Еще до зари? — повторил он. — И это слова краснокожего воина? Бледнолицые напали на нас, ограбили и убили наших людей. Теперь они приведут с собой силы, чтобы пролить нашу кровь и позвать сюда навахов. Они заранее предсказывали нам гибель, но теперь, когда Великий Дух отдал величайших и благороднейших из них в наши руки, они должны быстро и без мучений умереть, как дитя на руках матери? Что скажут мои краснокожие братья на эти слова Овуц-авата?

— Белые должны стоять у столбов пыток! — произнес один из вождей.

— Мы должны схватить их живыми! — отозвался другой.

— Чем знаменитее они, тем сильнее должны быть их муки! — добавил третий.

— Мои братья хорошо сказали, — похвалил старик, окинув всех удовлетворенным взглядом. — Мы захватим этих псов живыми.

— Пусть Старый Вождь подумает, какие люди среди них! — предостерег Большой Волк. — Олд Шеттерхэнд свалит буйвола, да и Олд Файерхэнд не слабее. В их оружие вселились злые духи! А Виннету — великий воин…

— Апач! — гневно прервал старик. — Разве навахи, которые выступили против нас, не принадлежат к апачам?

— Он наш смертельный враг и должен испытать больше мук, чем белые! Я знаю, какая сила и ловкость даны этим знаменитым бледнолицым, но у нас хватит воинов, чтобы укротить их! Ты первым имеешь право на месть и будешь предводителем. Я дам тебе три сотни воинов, но ты приведешь мне бледнолицых живыми!

— Могу я потом, когда они будут привязаны к столбам пыток, взять скальпы Олд Файерхэнда, Олд Шеттерхэнда и Виннету?

— Они твои, но только если ни один белый не будет убит! Преждевременная смерть любого из них лишит нас наслаждения смотреть на их муки. У тебя уже есть пятьдесят человек, и тогда на каждого белого придется по семь краснокожих людей. Если вы незаметно подкрадетесь к ним, то схватите их и свяжете, прежде чем они проснутся. Возьмите с собой достаточно ремней! Теперь идем, я выберу тех, кто пойдет с тобой. Оставшиеся расстроятся, но за это они станут первыми, кто нанесет белым раны у столбов пыток!

Вожди поднялись и обошли костры, чтобы определить, кому идти на бледнолицых. Вскоре собрали три сотни мужчин, а кроме того, выделили еще пятьдесят воинов на охрану лошадей, которых юта, естественно, не могли вести с собой до самого лагеря белых. Большой Волк пояснил людям, о чем шла речь, точно описал им ситуацию и поведал потом свой план нападения. После этого краснокожие вскочили на коней и выступили в поход, который должен был стать для белых роковым. Имена Олд Файерхэнда, Олд Шеттерхэнда и Виннету были у всех на устах. Еще бы, какая слава — пленить таких героев и поставить их к столбам пыток!

Юта двигались обратно точно по тому пути, которым пришел Большой Волк, но только до главного каньона. Там всадники спешились, оставив коней под защитой пятидесяти воинов. При явном перевесе сил задуманное дело казалось почти безопасным. И все же удача не была гарантирована, и главным образом из-за лошадей. Большой Волк слишком хорошо знал, что лошади белых учуют подкрадывающихся краснокожих. Животные наверняка выдали бы приближение большого отряда в три сотни воинов своим беспокойством и громким фырканьем. Как воспрепятствовать этому? Вождь задал вопрос довольно громко, чтобы его слышали все стоявшие вокруг. Тут же один из них наклонился, сорвал какое-то растение, и сказал:

— Вот надежное средство, которое собьет с толку их коней.

Вождь тотчас узнал растение по запаху. Это был шалфей. На Дальнем Западе существуют многомильные пространства, полностью поросшие шалфеем. Также и здесь, в этом каньоне, чье дно прогревалось солнцем, шалфей имелся в большом количестве. Совет был дельным, и ему тотчас последовали. Краснокожие натерли листьями растения руки и одежду. Все это вызвало такой сильный запах, что надежда на победу переросла в уверенность. Кроме того, Большой Волк заметил, что имевшийся легкий ветерок поддувает снизу вверх, а это было на руку краснокожим.

Те, принимая во внимание приказ вождей и свое численное превосходство, вооружились не ружьями, а только ножами. Необходимо было захватить белых врасплох и зажать так, чтобы они не смогли сопротивляться.

Теперь дальнейший путь — расстояние, превышавшее три английские мили, — они преодолевали пешим маршем. Поначалу индейцы бодро шагали вперед, но, пройдя две мили, стали вести себя осторожнее.