— Но разве он был уверен, что мы прибудем сегодня?

— Поначалу нет. Он узнал об этом позднее от меня.

— От тебя? — изумленно спросил он.

— От кого же тогда ты узнал об этом?

— От тебя. Я подслушал тебя у Белой Скалы.

— Уф! У Белой Скалы? Совет собрался посреди нашего лагеря!

— Я там был. Вы говорили так громко, что я мог слышать каждое слово.

Он надолго остановил на мне совершенно особенный взгляд. В нем не было ненависти, мстительности или чего-то подобного. Затем спросил меня:

— Ты видел всех, кто там, у воды, участвовал в совете?

— Да. Там был также бледнолицый, которого зовут Мелтоном.

— Он сказал нам, что ты наш враг!

— Он солгал вам. Олд Шеттерхэнд — друг всех краснокожих, которые не относятся к нему враждебно.

— Тебе известно, где сейчас находится Мелтон?

— Он поедет навстречу своей скво, с которой жил в пуэбло.

Этот дипломатичней ответ успокоил его, я видел это по его лицу. Он предположил, что мы не встретили Мелтона с его пятьюдесятью воинами, и хотел надеяться на спасение. Затем он продолжил расспросы:

— Ты был у Тенистого источника?

— Да, вечером после вашего совета, когда я находился на пути к нихорам.

После длительного раздумья он продолжил:

— Почему оба старейших воина моего племени сидят здесь?

— Они прибыли посоветоваться с тобой об условиях, на которых ты снова сможешь стать свободным.

— Какие это условия?

Он пока не удостоил ни единым взглядом сидевшего прямо перед ним вождя нихоров; теперь тот ответил:

— Об этом тебе надо спрашивать меня.

Могольон произнес, глядя в пространство:

— Я говорю с Олд Шеттерхэндом, и ни с кем иным. Итак, какие это условия?

Я объяснил ему:

— Вы непременно лишились бы ваших жизней и еще ваших скальпов, ваших амулетов, ваших коней и оружия и всего того, что у вас есть; но мы, то есть Виннету и я, поговорим с вождем нихоров, чтобы он не слишком строго спрашивал с вас.

— Почему он должен спрашивать с нас?

— Потому что он — победитель.

— Ты ошибаешься. Нас победили Олд Шеттерхэнд и Виннету, и, значит, только им мы позволим ставить нам условия. Я готов выслушать их от тебя.

Он выжидательно посмотрел на меня; я же, напротив, бросил вопросительный взгляд на Виннету. Тот ответил мне:

— То и будет хорошо. Я соглашусь со всем, что скажет мой брат Чарли.

Теперь я мог дать свой совет Крепкому Ветру:

— Вы выступили в поход, чтобы напасть на нихоров. Я знаю, что ты не только смелый, но и правдивый воин и вождь, не боишься ничего и никого, ты не скроешь от меня правду?

— Нет, — с достоинством ответил он.

— Что бы вы сделали, если бы нихоры стали защищаться?

— Убили бы их, увели бы с собой их жен и девушек и все их добро взяли бы с собой.

— Ты сказал правду. Но закон Дикого Запада гласит: «Одно за одно». На этот раз победители — нихоры. Чего вам надо ждать от них, как ты думаешь?

— Той же участи.

— Этими словами ты, в сущности, сам бы решил вашу судьбу, если бы здесь не было нас с Виннету. Мы предложили нихорам нашу помощь, но назвали им и наши условия, на которых взялись бы помогать.

— Какие же это были условия? — спросил он, быстро подняв взор.

— Вам сохранить жизнь.

— Но что будет с нашими амулетами?

— Останутся при вас, как я уже тебе говорил.

— Уф! Значит, мы можем вернуться в наш лагерь у Белой Скалы?

— Да.

— Так развяжи меня! Я согласен на эти условия.

— Стой! Не все так быстро! И жизнь, и амулеты мы вам сохраним, но сможем ли сохранить остальное, это еще вопрос, решать его придется вождю нихоров.

Последний презрительно взмахнул рукой и сказал:

— Мои братья заметили, наверное, что пленный вождь могольонов не собирается разговаривать со мной, он ведь даже ни единого раза не взглянул на меня. Как же мне говорить с ним? Как он надеется поладить со мной?

Могольон перебил его:

— Я буду с тобой говорить. Я уже гляжу на тебя! Итак, скажи, что тебе нужно от нас?

Нихор немного помедлил, затем ответил:

— Виннету, знаменитый вождь апачей, и Шеттерхэнд, великий охотник и воин Дикого Запада, — мои друзья и братья. Сердца у них мягкие и кроткие, хотя в их руках сила медведя. Они не любят смотреть на кровь и не любят видеть, как по лицу пробегают волны уныния. Я хотел бы поступить так, как они, в благодарность за то, что они раскурили со мной трубку братства. Это первое. Могольоны захотели напасть на нас, чтобы убить нас и захватить все наше добро; им это не удалось; вместо этого мы победили их, и ни капли крови не пролилось с нашей стороны. Это второе. Потому моя душа тоже обращена к кротости; итак, я хочу потребовать от могольонов лишь их коней и их оружие.

— Уф! — вскрикнул Крепкий Ветер. — На это мы не пойдем!

— Тогда вы будете моими пленниками и вас ждет та же участь, что предстояла нам в вашем плену.

— Лишь побежденные воины могут оказаться в плену. Вы победили моих?

— Да.

— Нет! Посмотри! Они сидят вон там. Разве у них нет пока оружия в руках? Они станут защищаться!

— Чтобы от первого до последнего их перестреляли! А ты тогда умрешь на столбе пыток, и вместе с тобой все твои воины, что попадут в наши руки; только это будут те, кого мы не застрелим, ибо никто, ни один из них от нас не уйдет!

— Но вы не можете нас убить, раз пообещали Виннету и Олд Шеттерхэнду сохранить наши жизни и наши амулеты!

Такой поворот переговоров мог привести в ярость вождя нихоров, и я вмешался:

— Мы исходили из того, что вы сдаетесь в плен; если вы этого не делаете, то и мы вас не можем спасти. Я могу лишь посоветовать тебе согласиться на условия вождя нихоров.

— Они слишком суровы!

— Нет, они, наоборот, мягки. Ты настаивал бы на другом, как ты сам сказал.

— Я могу все обдумать?

— Да. Довольно для этого половины солнечного пути?

— Да, — ответил он.

— Хорошо. Пусть оба твоих старых воина подойдут ближе, чтобы посовещаться с тобой. Но прежде я потребую, чтобы все твои люди отдали нам оружие.

— Они не сделают это!

— О, они сделают это! Ведь, если ты не прикажешь им сделать это, я велю начать бой, и это будет резня для твоих людей.

— Но ты же не можешь пойти на это! Ведь ты только что дал мне время и сказал, что я должен посоветоваться со своими воинами! Мы сможем отдать оружие лишь тогда, когда срок подойдет к концу и мы покоримся вашим требованиям!

— Это верно. И все-таки я уже сейчас требую этого от вас, правда, лишь на время, ибо хочу быть уверенным, что твоим людям понадобится оружие не раньше, чем истечет срок.

— Они его получат назад?

— Когда срок окончится, конечно; и только потом ты скажешь нам, что решил.

Тогда один из двух стариков крикнул ему:

— Это скверная ловушка, о вождь! Если ты пойдешь на это, мы все пропали.

— Молчи! — велел он ему. — Ты слышал хоть раз, чтобы Олд Шеттерхэнд нарушил свое слово или чтобы Виннету солгал? Их обещания все равно что обещания Великого Маниту!

И, снова повернувшись ко мне, он невозмутимо продолжил:

— Итак, ты боишься неожиданностей, и только потому мы должны до поры до времени сдать оружие?

— Да.

— И мы получим его назад, прежде чем я выскажу свое решение?

— Я даю тебе слово.

— А Виннету тоже обещает это?

— И я даю тебе слово, — ответил апач.

Тогда Крепкий Ветер приказал обоим своим старейшинам:

— Слова двух великих воинов словно две клятвы. Ступайте к нашим воинам, потребуйте у них оружие и велите сложить его на середине плато, потом пусть нихоры постерегут его! Затем возвращайтесь ко мне, мы будем советоваться!

Они поднялись с земли и удалились. И я, и могольон, пожалуй, тоже хорошо знали, что делали, только причины у них были на то разные.

Я дожидался Эмери с пленниками. Если бы он появился и могольоны, находившиеся на плато, увидели своих товарищей в плену, то, наверное, будь у них оружие, взялись бы за него, чтобы освободить друзей. Потому я выдвинул свое требование. Раз могольоны были разоружены, Эмери мог спокойно появиться. А Крепкий Ветер? Он рассчитывал сейчас на Джонатана Мелтона и его пятьдесят воинов, а также на десять, оставшихся с адвокатом и певицей. Эти шестьдесят, к которым, впрочем, прибыли еще и юма, могли уже кое-что сделать. Потому он и согласился на мое требование, чтобы обнадежить нас и усыпить нашу бдительность.