Появился Виннету. Он нашел воду — естественный резервуар, наполненный дождевой водой. На скале возле него на веревке висел большой глиняный кувшин. Только мы взялись за него, как индейцы закричали, замахали руками, выражая свой протест. Пришлось взять в руки ружье. Они отступили, а я ощутил укол совести: действительно, они, наверное, дорожили каждой каплей этой воды, а мы пришли за ней как захватчики. Я достал деньги и без всяких объяснений положил их на камень. Нас поняли — никаких выражений протеста больше не было, и мы набрали воды. Но о том, чтобы переночевать в пуэбло, разумеется, и речи быть не могло, и мы расположились под открытым небом. Караул, как всегда, несли поочередно.

Часа через два после рассвета я заметил человека, медленно приближающегося к нам со стороны пуэбло. Остановившись на расстоянии, с которого мы могли слышать его голос, человек прокричал:

— Я хочу поговорить с добрым сеньором!

Это был голос девушки, подарившей мне цветы.

— Подойди к ней! — подтолкнул меня Эмери.

Когда я подошел к ней, она произнесла, понизив голос до шепота:

— Я пришла тайно… Нас никто не должен слышать, чтобы с тобой не случилось чего-нибудь плохого.

— Но разве здесь есть кто-то, кто желает мне зла?

— Не здесь, но близко.

— Кто же это?

— Двое белых. Они вчера проезжали мимо нас.

— Давно это было?

— За три часа до того, как вы приехали.

— Как долго они оставались у вас?

Тут она подошла ко мне еще ближе и сказала совсем еле слышно:

— Они все еще здесь. Они знали, что вы приедете, и сказали всем нашим, что вы нехорошие люди, поэтому обязательно скинете фигурки наших богов в эстуфе.

— Ложь! Это они, а не мы — нехорошие люди, хуже — мошенники и убийцы. Ты мне веришь?

— Я пришла сюда, чтобы спасти тебя.

— Спасибо тебе, девочка, но мы можем и сами защитить себя. Где эти двое белых?

— Не могу тебе это сказать. Скажу — значит, буду предательницей своих. Они же этих белых приняли.

— Хорошо, не говори, но ты знаешь, что они задумали?

— Не знаю, но, мне кажется, они желают вашей смерти.

— А твои пуэбло?

— Нет.

И она резко повернулась и быстро-быстро пошла назад. Я даже не успел поблагодарить ее. Вот так я и убедился в очередной раз, что слово друга ценнее всего на свете, а также и в том, что настоящие люди на добро всегда отвечают добром.

Когда я рассказал Виннету, Эмери и Францу, о чем мы говорили с девушкой, англичанин сказал, что надо немедленно потребовать ответа от индейцев, но Виннету остановил его:

— Мой брат не должен горячиться в таком деле. Краснокожие сами не желают нашей смерти, они лишь поверили этим белым койотам.

— Но мы должны заставить их выдать нам Мелтонов.

— Заставить? — сказал я. — Иными словами, пустить в ход оружие? Это было бы огромной ошибкой. Силы слишком неравны. К тому же под шумок Мелтоны просто сбегут. Нет, тут надо действовать только хитростью. Вне сомнения, они скоро здесь появятся, а мы должны приготовить им достойную встречу.

Мы решили для начала удвоить посты, то есть двое должны стоять на вахте, пока двое других отдыхают. Мне выпало стоять с Фогелем. Мы дважды сменили Виннету и Эмери, но вокруг все было спокойно. Это насторожило нас.

— А тебе не кажется, что девушка могла нас обмануть? — спросил меня Эмери.

— Нет, не кажется. Мне другое кажется: что Мелтоны почему-то решили в данный момент с нами не связываться, просто смыться потихоньку, и все, и поэтому нам надо поменять место лагеря. Лучше всего перебраться на восток от этого места. Они поедут туда.

Виннету поддержал меня, и мы перешли на другое место. Там Виннету и Эмери легли спать, а мы с Францем разошлись на некоторое расстояние друг от друга, чтобы обзор был шире. Я лег на землю и время от времени стал прикладывать к ней ухо. Минут за сорок до рассвета послышался шум. Я подбежал к Фогелю и спросил:

— Вы ничего только что не слышали?

— Слышал шум, похожий на стук копыт.

— А тебе не пришло в голову, что мимо нас проехали галопом всадники?

— По-моему, это были лошади без седоков.

— А я уверен, что это были Мелтоны.

Я разбудил Виннету и Эмери, чтобы посоветоваться, что делать дальше. Эмери сказал, что надо немедленно отправляться в погоню, Виннету — что надо дождаться утра и осмотреть как следует следы.

— Но ведь мы знаем, что они поехали в сторону Колорадо, — продолжал настаивать на своем Эмери.

— Они вполне могли предпринять обманный маневр, чтобы запутать нас и сбить со следа.

— Но какой в этом смысл, если мы знаем, куда они едут?

— Они прибыли в Альбукерке позже Джонатана, то есть они не знают, что произошло с ним в последнее время. Поэтому полагают, что, запутав следы, избавятся от нас.

— Так поехали прямо в замок!

— Чтобы оказаться между двух огней: сзади старики, впереди — Джонатан? Не забывай, что при Юдит несколько преданных ей индейцев, и не считаться с ними как возможными Противниками по меньшей мере глупо. Поэтому мы должны делать вид, что позволили на этот раз провести себя.

— А до рассвета мы еще успеем напоить лошадей, — добавил Виннету.

Но, как только мы подвели лошадей к водопою, откуда ни возьмись появились индейцы. Один из них вышел вперед и заявил:

— Вы снова хотите напоить своих лошадей? Платите еще раз!

— Кто ты такой, чтобы требовать с нас плату? — спросил я.

— Я — губернатор этого пуэбло.

— Да? Интересно, почему же это ты вчера не представился, хотя мы говорили, что хотели бы повидать губернатора.

— Вчера меня не было в пуэбло.

— Лжешь. Я видел тебя вчера в толпе. Ну да ладно. Так когда, говоришь, ты уехал из пуэбло?

— Вчера утром.

— Следовательно, позавчера ты был здесь?

— Да.

— Тогда скажи мне, любезный, кто были те двое белых, что появились в пуэбло за пару дней до нас?

— Никаких белых, кроме вас, в последние дни тут не было.

— Опять лжешь. Понимаю: возможно, ты дал слово, что будешь молчать… Но ты дал слово убийцам.

«Губернатор» весь как-то сжался и посерел лицом — явно испугался. Мне стало жаль его, и я, протянув ему требуемые за водопой деньги, дал своим друзьям знак, что нам пора ехать.

Следы мы обнаружили довольно скоро. Сначала они шли на восток, потом резко повернули на северо-восток. Как мы и предполагали, они предприняли обманный маневр — в этом у нас не было сомнений. Мы остановились и посовещались. Решено было, что я и Виннету поскачем по следу Мелтонов, а Эмери и Фогель поедут по нашим следам, поскольку Франц еще не настолько хорошо держался в седле, чтобы пустить свою лошадь галопом.

Чем дальше мы продвигались, тем чаще на плато стали появляться холмы, а через два часа пути начались предгорья. Мы находились у южного отрога Сьерра-Мадре. Заканчивался третий час пути, когда с вершины горы мы наконец увидели Мелтонов. Они как раз пересекли близлежащую долину и поднялись на очередное плато. Оба сидели на одной лошади. Мы дали шпоры своим лошадям. И тут Мелтоны заметили нас. На скаку Виннету прокричал мне:

— Далеко они не уедут!

Победа была уже близко, однако все получилось совсем не так, как мы думали. Когда мы поднялись на плато, Мелтоны уже спустились в следующую долину. Мы видели их теперь отчетливо, а они не обращали на нас никакого внимания, потому что им было не до нас — они яростно делили лошадь. Наконец Гарри, оттолкнув брата, поставил ногу в стремя. Томас замахнулся на него прикладом, и Гарри рухнул на землю с проломленной головой. Все это произошло в одну секунду. Потом мы увидели, как Томас склонился над телом брата, отпрянул, сел в седло. Через две минуты мы были на месте трагедии. Томаса Мелтона уже и след простыл. Гарри казался мертвым. В левой части его груди зияла рана.

— Братоубийство! — воскликнул Виннету, потрясенный чудовищным злодеянием. — Догоним его!

— Нет, — ответил я. — Вдруг Гарри еще жив? А если нет, мы должны его похоронить.