Посланный против них Елюй Холомусаге не имел значительного успеха и воротился обратно. Другой киданьский полководец Сяо Чжень-цзи-те встретился уже со значительными силами неприятеля, дал сражение, но без успеха. Многие со стороны Киданей пали в этой схватке: 2 Шивей'я И-ла, правитель Северного департамента Те-мынь и др. Бунт охватил уже громадный район, и силы Могусы увеличивались с каждым днем. Но он не хотел действовать в открытом бою, а завязывает дипл. переговоры с правителем (чжао-тао-ши) Северо-Западной дороги Елюем Тобуцзя, ложно объявив ему, что он сдается. Тобуцзя поддался этому и прибыл к нему с незначительным отрядом. Могусы воспользовался его оплошностью и тотчас же убил. Это еще больше испугало слабого Дао Цзуна, но он, однако ж, не хочет дать первенство грабителям и посылает против него новые силы.
Бунт Угуча, Даледа и Босомо. Между тем другой Чжуньбуский же старшина Угуча, после убийства Тобуцзя, также взбунтовался и пошел на грабеж. Удар следовал за ударом: по его примеру восстают сильные поколения Да-ла-дэ (Татары?), и Босомо и начинают грабить у хребта Дао-жа-линь. Но в 1093 году, т.е. на следующий год, последние 2 улуса были усмирены Фу-бу-ши (волостной старшина) Сяо Алу-дай'ем. Между тем другой отдел Чжуньбусцев также начал грабить у Дао-та-линского хребта, отнимая у тамошних кочевников скот, а затем перешел на север от р. Хунь, где также ограбил всю местность. Обстоятельства, наконец, стали склоняться на сторону стройных войск киданьского двора, и Чжуньбуские старшины Бо-сань-хо и Фулу и пр. были взяты в плен и представлены перед управлением Северо-Западной дороги. Чжуньбуский старшина Дили сам пришел с покорностью. Наконец, в 12 луне того же года (1093) пришло донесение от войскового управления Северо-Западной дороги, что и Могусы взят в плен.
Этим делом, однако ж, не кончилось.
В 1094 г. Босомо снова начал грабеж. Тот же фу-бу-шу Сяо Алу-тай снова отправлен был против них, и хотя имел удачное дело, но усмирить бунт окончательно не мог. В 1095 году (2-й год Шоу-лун) войсковое управление Северо-Западной дороги снова разбило Босомо, но это не повело еще к окончанию мятежа: разбитые снова соединились и продолжали делать грабежи. Видя такую стойкость со стороны грабителей, киданьский двор, наконец, обратился за помощью к Сяскому Вану Ли-цянь-шунь'ю, прося его принять участие в усмирении мятежа, и только вспомоществуемые этой силой кидане успели «задуть» мятежников. Это было уже на закате царствования Дао Цзуна, и слабый император, огорченный притом потерею единственного сына Жуй'я, убитого интригой И-сунь'я, ясно видел, что разнородные элементы, входившие в состав государства, начинают составлять оппозиции и сильно расшатывать подгнивший ствол когда-то сильной империи.
На Севере также были довольно сильные столкновения. Так, в 8-й год Сянь-юнь (1072) Уэру-Дельский Ояньгунь Елюй Чжао донес правительству, что на северной границе (с кем?) были столкновения, в которых погибло много людей, доставлявших пропитание монахам и монахиням (сень-и-ни) в Южной столице[243]. В 4-й год Шоу-лун (1099), т.е. в последние моменты царствования Дао Цзуна, некто На-янь доложил, что на севере снова было столкновение, но оно окончилось в пользу наших войск и Север усмирен. Другие незначительные, впрочем, бунты Этекер, Морухи, Деле, убивших своего сянь-гуань'я и правительство, в общем, однакож, придают темный отпечаток этому царствованию. Видно, что все уже начинало как-то рассеиваться, отпадать от ослабевшего Коренного государства и предвещать его близкое падение.
Бунт Чжун-юань'я. Не менее грустное явление представляет нам и самый двор, где вспыхнуло открытое восстание некоторых лиц, руководимых императорским дядей (хуан-тай-шу) Чжун-Юань'ем и его сыном Ни-лу-гу. Восстание это еще относится к начальному времени царствования, к 1063 (9-й год Цинь-нин). В усмирении этого мятежа отличилась женщина — мать императора Хуан-тай-хоу Жень-и. Дело в том, что еще раньше открытия самого бунта Жень-и узнала об этом от одного приближенного чиновника Елюй'я Лянь и передала об этом императору. Этот последний, отличавшийся крайней снисходительностью и добродушием, не хотел принять строгих мер к разъяснению дела и, таким образом, дал ему возможность созреть и перейти в исполнение. Когда император был однажды на охоте, бунтовщики в числе 400 с лишком человек напали на его походный дворец (сян-гунь), но императрица Жень-и, следовавшая за ними издалека, напала на них с войсками и с первого же раза рассеяла все скопище. Ни-лу-гу, сын Чжун-Юань'я, обратился в бегство, но был достигнут бохайцем Асу и Ху-вей'ем (гвардейцем) Су-ше и убит. Отец же его бежал в Дамо[244] и там лишил себя жизни. Все бунтовавшие пришли к покорности и были водворены на местах прежнего жительства. Кроме того, не могу не заметить и того обстоятельства, что когда Чжун Юань бежал в Дамо, то перед своей смертью сказал окружающим: «Все это затеял мой сын Ни-лу-гу, а я вот из-за него поплатился». Значит, если верить этому известию, всем делом заправлял не отец (Чжун Юань), который уже и прежде выказал свое благоразумие, объявив Синь-цзуну о замыслах своей матери Цинь-Ай, а его сын Нилугу, которого, конечно, не мог не поддержать его отец.
Как я уже говорил, это царствование отличается мирным направлением касательно заграничных дел с Сунцами. Прежние киданьские Хуан-ди, хотя и неохотно, вызываемые только враждебным настроением самих китайцев, но все-таки не уклонялись от случая помериться силами со своим сильным соседом. Синь-цзун действует несколько наступательно, задорно, требуя от Сунцев уступки земель, но все уже показывает, что сила и энергия когда-то сильного киданьского двора подломлены, что он уже действует как-то сонно, апатично, по старой привычке. Царствование Дао Цзуна не отличается даже и малейшим желанием столкнуться с врагами «Южной границы» и даже выказывает желание видеть такой же мир и у своих соседей. Поэтому, когда Сунский двор, руководимый проектами Вань-шао, которого поддерживал знаменитый социальный реформатор Китая Вань-ань-ши (1066-1086), открыл военные действия против Ся, и те, теснимые китайскими армиями, обратились к посредничеству Дао Цзуна для заключения мира, то киданьский император не задумался послать к Сунцам Яо-ши-лу с указом (!) о прекращении нападений на Ся. Благодаря этому посредничеству Сясцы избавились от совершенного истощения, т.к. Китай, не имевший тогда нигде военных операций, собирал все силы для окончательного уничтожения сильного королевства. Благодарные Сясцы в 11 луне 5-го года Шоу-лун (1100) прислали чиновника благодарить за оказанную помощь в деле столкновения с Сунцами. Такова была политика добродушного Дао Цзуна (1055-1101 = 46).
Лучше всего это добродушие, заботливость императора проявляется в его постановлениях в политико-экономической и законодательной сферах. Частые неурожаи, саранча, пожары и др. физические бедствия, постигавшие империю в царствование, вызывали со стороны правительства ряд мер и постановлений для облегчения нужд народа. Благодаря этим мерам экономические силы государства были в более или менее удовлетворительном состоянии, так что, говорит история, «если Ляосцы не были в то время в особенно цветущем положении в материальном отношении, то и не были бедны».
Касательно земледелия. В 1-й год царствования (1056) были благотворные дожди, особенно в Северо-Западной части государства (т.е. Шамо?), почему цена на хлеб в Чунь-чжоу была на 6 цянь (чохов, связок). В тоже время Западные фани (Си фани) бунтовали, император желал усмирить их и, за недостатком провианта, приказал Елюй'ю Тангу набирать народ для усиления производства хлеба (обработки земель). И этот последний с большой толпой народа поселился по обеим сторонам реки Лу-цзюй (Керулен) для усиленной обработки полей в этой плодородной местности. Эта мера повела за собой хорошие результаты: хлеба было достаточно, и он был размещен в округе Тунь-чжен[245] (чжоу) и других четырнадцати; запасного же хлеба считалось 100 тыс. ху (1 млн доу), и каждый доу стоил не больше нескольких цянь (чохов). Для продовольствия народа и скота и на будущее время была установлена должность ду-чжи-нань' гуань'я (мерителя) в Южной столице, заведывавше-го казенными и частными интересами. При нем же был пересмотр закона о ХУ и КОУ, который мотивировался очень снисходительными постановлениями. В Средней столице (Чжун цзинь, Да-дин-фу[246]) был поставлен ду-чжи-ши (правитель мер), заведывавший казенными делами. В половине года он должен был сделать сбор хлеба на 500 тыс. ху (5 млн доу) для снабжения летучей конницы (цзо-синь-ци-чан-ши). Вообще, земледелие в царствование Дао Цзуна достигло цветущего состояния, а Восточная столица (Дунь Цзинь, Ляо-ян-фу) уподоблялась местности Синь-еу (воскресенье верности, рай?). В горах Хай-тун, Инь, У, Суй-чжоу, Тай-чжоу (Тай-чжигуты?) Чунь-чжоу и других 50 внутренних и во всех пограничных чжоу были основаны хо-ди-цань (амбары спокойствия, запасные). Основываясь на внутренних узаконениях Цзу и Цзунов, старый хлеб был выпускаем и заменяем новым; народ вообще не имел отвращений от плохих продуктов (?), почему для продажи таковых получали (на каждый мешок) барышу 2 фын (цянь, доля), что в общем итоге составляло 200-300 тыс. мешков. На такой барыш, получаемый от продажи правительством не очень хороших продуктов (хлеба), оно нанимало войска, и недостатка все-таки большого не было; а когда он и случался, то надеялись на хорошую жатву в будущем (помощь неба).
