1 луна. Покуда велись эти переговоры, в Кид. империи снова появились бунты и агитация против прав-ва. Некто Саба, подговорив войска, принял даже «гордый титул» (цзянь-хао, объявив себя независимым императором). Но, видимо, он слишком много рассчитывал на поддержку войска: командующий войсками Юж. столицы И-ду (И-ду-гу) с первого же поражения совершенно рассеял его приверженцев, и бунтовщик больше не смел поднять голову.

5 луна. Другое вос-е целых улусов — Чжуньбу и Бо-сы-ци — имело гораздо большее значение, т.к. высланные против них войска были разбиты, а полководцы Елюй Хань-ли-до и Сяо Си-ли-тай были убиты при этом. И этот бунт, однако ж, тоже скоро улегся, почему дальше о нем нет никаких известий.

Кроме этих открытых оппозиций двору, были еще темные, скрытные, замыслившие своей целью ниспровергнуть существующий порядок. Таков был замысел Елюй Да, Чень-ту-ну и др. 20 чел., не успевший, однако, осуществиться, и заговорщики, изобличенные в преступлении, подверглись пыткам.

Некоторое затишье, наставшее на полит, горизонте юго-вост. Монголии и сев.-вост. Маньчжурии по случаю переговоров двух столкнувшихся империй, не могло долго удержаться, т.к., с одной стороны, требования были категорические, а с др. — желание сохранять за собой свой верховный перевес, первенство над сильным врагом. Почему, когда цзиньцы стали употреблять в грамотах пышные «гордые» титулы, не согласившись на желание Ляоского двора употреблять только титул «да-шень» (великий-святой), и когда последний послал к ним снова того же Шихале для переговоров и упрекал в превышении власти, то прямой Агуда, страшно рассердившись на такую придирчивость и узость кид. двора, двинул войска на Шань цзинь (Верх, столицу киданей Линь хуань фу) и взял ее приступом, а вместе с ней и ближайшие города и уезды. Тамошний мо-чжоу Елюй Тобуцзя должен был сдаться на капитуляцию.

Еще раньше этого Ляоский двор, видимо, предчувствующий разрыв, издал постановление, что если кто обладает 10 лошадьми, то 1 из них (1 % на 10) должен представлять в распоряжение прав-ва для снабжения войск Восточ. дороги, а Елюй Бей-саба стал частно собирать войска (волонтеров) для вспомоществования главной армии, стоявшей в лагерях в пределах нынешней юго-вост. Монголии у границ Маньчжурии.

С этого момента началось сильное наступление со стороны цзиньцев, и 5-ти лунная (с 1120-1125) кровавая драма, разыгравшаяся с аккомпанементом воинственных криков, с одной стороны, и горького отчаяния, с другой, закончилась, наконец, политич. падением последней, отзвук которой достиг, впрочем, до Зап. пределов Ср. Азии и, прожив там около 80 лет до 1202 г., замер в звуках других политический деяний. (Продолжение см. в тетради № 5.)

К числу многих характерных черт кит. народа принадлежат и церемонии. Потребность в них почувствовалась еще за 200 лет до Р. X., при императоре Яо (одном из 5-ти ди), который и ввел их, одинаковые по всей империи. Окончательное освящение их последовало с появлением Ли-цзи[267] великого Кун-узы. Впоследствии они разнообразились и получили большую распространенность, захватив собою почти все сферы общественной жизни Китая и, таким образом, привели Европейцев в то недоумение, которое выразилось пресловутым изречением: 10 тысяч церемоний. Действительно, сами Китайцы приписывают им громадное значение: по их нехитрому миросозерцанию буквальное, неизменное исполнение налагаемых на гражданина условий вообще и церемоний в частности является источником нравственного совершенства. Надо, кстати, заметить, что в Китае по преимуществу обращается внимание на нравственность гражданина. Но это, так сказать, общая теория, на которой зиждется идея о церемониях. По уверению самих ученых Китая, церемонии имеют своей цельной точкой еще нечто другое, более близкое интересам двора — это подавление тех сил, которые так или иначе могут подкапываться под престол, враждебны ему, составляют его оппозицию, потому что, как они говорят, по мере исполнения церемоний можно судить и о степени привязанности к престолу. Но, конечно, тут всегда можно ошибиться: под маской наружной покорности может скрываться злой умысел. Как бы то ни было, но вот 2 основных мотива, по которым создались кит. церемонии.

Эти церемонии с тем же кит. взглядом на них заимствовали и те кочевые империи, которые, создавшись бок о бок с Китаем, так или иначе заводили с ним сношения.

Династия Ляо, утвердившись в Сев. части Китая, заимствовала от него вышесказанную мысль о церемониях, но применила ее у себя с значительными изменениями, руководясь в данном случае своими специальными условиями. Мы даже встречаем в ней оригинальные церемонии, установленные благодаря некоторым фактам ее собственной истории. Такова церемония хе-пи нан, установленная по случаю возмущения Чжун-юань'я, дяди императора Дао Цзуна.

Идея, однако ж, и у кочевой империи осталась одна и та же, что и в Китае: как сами Кидани смотрели на значение церемоний видно уже из того обстоятельства, что когда Агуда не хотел кланяться Тяньцзо на пиру при р. Кун-тун-цзянь (Сунгари), то Фынь-сянь, министр императора, советовал ему убить Агуду, опираясь на то, что тот не знает церемоний (поступает невежливо), следовательно, убить такого человека не грешно. Кроме того, в истории Ляо мы встречаем довольно часто (особенно в отделе биографий императриц и гун-чжу) похвалы тем лицам, которые знали церемонии и были привержены к ним. Это, как видно, ставилось наряду с заслугами (гун), считалось каким-то особенным светлым штрихом в нравственном характере субъекта.

Нельзя не признать также и того, что церемонии, как и вообще все заимствования от монархического Китая, были одной из тех мер, которыми пользовались кид. императоры для своих прямых, насущных целей, т.е. в деле укрепления своей власти среди подданных — кочевников, легко воспринимающих революц. идеи и более всего склонных к конституционным формам правления, потому что, хотя мы и видим, что кидане имеют много городов, нельзя не заметить из некоторых фактов из истории, что они не совершенно утратили формы прежнего кочевого быта.

С появлением дня чиновники (штат) «ходят во дворец». Гос. посланники, достигнув канцелярий (мо), разделяются на очереди, как при обыкновенных церемониях. Хуан-тай-хоу (мать-императрица) входит в залу и садится. Хуан-ди (император) садится сбоку, с вост. стороны. Кид. вельможи (ше-жень, местные люди) входят в залу по заслугам (тун-мин). Киданьские, китайские чиновники, Сунский уполномоченный (ши-фу), а также хань-линь-сё-ши (наз. чина в ученом комитете) по очередям входят в Зап. и Вост. ворота и, по соединении всех очередей (все вместе), приносят поздравления, затем молятся о долгоденствии в верх, зале и выходят, разделившись на очереди, для представления (инь), все, как при церемонии Нового года (чжень-дань). Церемониймейстер (Цзяо-фан) встает и делает 7 поклонов. Кид. и кит. люди и чиновники входят с вином (т.е. приносят поздравление), все, как при церемонии Нов. года. Только по обнародовании священного указа император нисходит с трона и подносит императрице церемониальные вещи, приличные сему дню, и по окончании сего дважды кланяется в верхней зале. Штат также кланяется. Император всходит на трон; чиновники разделяются на очереди для представления. Чжун-шу-лин-бей да Ван, входя по Зап. лестнице в верх, залу, делает доклад (о представлении). Кид. чиновники делают представление, за ними кит. чиновники делают представление, за ними Китайские чиновники и люди вместе с чжу-дао делают тоже самое. Кун-хао-гуань[268] ставит диван и делает 4 поклона, по окончании чего представляется. После сего все гражданские и военные чиновники, в порядке и по именам, а также Гао-лийский и Сяский посланники также представляются (фын). Сюань-хуй-ши[269] представляется по вызову. Каждому предоставляется место, кун-хао-гуань почтительно относит диван (табурет). Кидане, китайцы, а также чиновники благодарят (за что?) пятью поклонами, вызова каждый с почтительностью ожидает и отходит. Цзяо-фан и чжу-дао также представляются. Посланники благодарят также, как и они. Кид. чиновники благодарят за дозволение веселиться и, отойдя в верх, залу, становятся у трона. Кит. люди и чиновники, а также Сунский ши-фу входят в восточные тун-мынь лицом к западу и благодарят за дозволение веселиться, как при церемонии Нового года. Вызова каждый с почтительностью ожидает в верх. зале. Чиновники (кит.) и ши-фу также становятся у трона в верх. зале. Цзянь-чжань (кравчий?), цзяо-фан и шань-фань-цзунь-жень входят через Восточный портик и становятся также у трона. Юй-чуан (императ. постельничий) входит с вином для императора. Чиновники, присутствующие при этом, кланяются. Император подносит вино императрице, которая принимает его сидя. Прислуживающие (т.е. император?) стоят. Чиновники все кланяются и желают долгоденствия, и каждый с почтительностью стоит в ожидании вызова. Когда императрица (хуан-тай-хоу) выпьет вино, то награждает затем императора. Император, став на колени, выпивает вино и, отойдя на ковер у трона, кланяется. Все присутствующие чиновники тоже кланяются, затем император награждает вином всех чиновников и Сунского уполномоченного, которые пьют его стоя. Хуан-ди восходит на трон и садится церемониально. Чиновники вместе с Сунским уполномоченным все кланяются и желают долголетия, а затем, по данному знаку, все садятся. Затем начинается угощение вином. При первом входе все, находящиеся в двух портиках, кланяются и желают долгоденствия (вань-суй). Каждый тогда садится. Затем Цинь-Ван (первый Ван, родственник импер. дома) входит с вином, как на церемонии Нового года. Если Хуан-тай-хоу пожалует его вином из своей руки, то он становится на колени и пьет, затем отходит в лу-тай (башню росы) и делает 5 поклонов. Вызова в залу должен с почтением ожидать. При третьем выходе с вином приносят пирожки и чай. Цзяо-фан становится на колени со словами приветствия. Чиновники, ши-фу, лань-ся-цзун-жень все стоят со словами приветствия и по знаку кланяются при каждом блюде. За чаем следует мяо-фань (отличное кушанье), все как при большом обеде. Затем подают рисовую кашицу в чашках. При 7-м входе с вином чиновники открывают песни; лань-ся-цзун-жень встают и кланяются, желая долгоденствия, и каждый удаляется согласно церемонией (прилично). Чень-шоу-гуань (высшие) выходят двумя дверьми с приличными приветствиями. Чень-ляо (сослуживцы) и ши-фу встают и, по знаку поклониться, кланяются и желают долгоденствия, и каждый с почтением отходит. Штат (т.е. вышеозначенные: чень-ляо и ши-фу), а также кид. чиновники благодарят за веселье и, по окончания сего, выходят. Китайцы (простые, не чиновники) и чиновники, а также ши-фу становятся на колени и делают 5 поклонов. По знаку каждый тогда прилично выходит в тун-мынь. После чего докладывают (бао), что внутр. двери (ге-мынь) не заняты, и император с Хуан-тай-хоу сходят с тронов.