Примечание. Церемония хе-нин-нань установлена по поводу усмирения мятежа дяди (тай-шу) императора Дао Цзуна Чжун-Юань'я, что случилось в 9-й г. Цин-Нин (1065). Императрица Жень-и сама (лично) предводительствовала гвардией (вей-ши) и усмирила всех сопротивлявшихся помощников Чжун-юань'я.

С появлением дня чиновники собираются в обыкновенное время в императорской палатке. Хуан-ди, обвязанный веревкой долгоденствия (чан-шоу-цай-мей), садится на носилки. Чиновники соединяются очередями, как при церемонии дань-чи. Каждый награждается веревкой долгоденствия, для чего становится на колени и, приняв, кланяется. После сего отходят и следуют за поездом. При запуске бывает 3 раза вход с вином. Если же награждаются весельем (пиршеством), то являются в назначенное время слушать приказания(указы).

С восходом солнца сев. и юж. чиновники собираются в импер. палатке, а затем следовали в парадном шествии. Когда достигали вей-чан (загороженной площадки), то награждались чаем. Император тотчас садился. Чиновники становились перед ним в очереди, и каждый награждался вином цзюй-хуа (артемизии), почему становились на колени и таким образом принимали. Затем кланялись. При 3-м входе с вином вставали с приветствиями (и расходились).

В назначенный день сев. и юж. чиновники в обыкновенной одежде входили во дворец. Император прибывал в зал тянь-сян (небесного благополучия). Чиновники приближались к трону и награждались местом: кидане на юж. стороне[272], китайцы — на северной, разделившись поровну. Следовал обряд скрывания жребия в 5 или 7 стрелочек (употреблявшихся для этого). После чего награждались закуской, по окончании коей вставали и, выпрямив их (т.е. стрелки?), снова садились. Снова следовал тот же обряд в 3 или 5 стрел. После чего награждались чаем. По окончании сего цзяо-фан подавал каждому (скрытый жребий?). Если император получал жребий, то чиновники входили в вином (с поздравлением), а после чего и сами по порядку награждались вином.

Религиозный обряд или культ есть объективное выражение внутреннего смысла религиозного установления. Как и все другие народы, Кидане имели у себя множество обрядов, относившихся к различным религиозным торжествам. Но принадлежали ли все нижеописанные обряды собственно этому народу, вынесены ли они с первых мест седалища, с Сяньбийских гор? Вот вопрос, на который бы следовало прежде всего обратить внимание. Может быть, при тщательном исследовании мы нашли бы тут и чуждые элементы, весьма вероятно, заимствованные от тех народов, с которыми Кидане имели связь на своем историческом поприще, как, напр., Тукюе, Уйгуров, Тангутов и т.д. Недостаток времени и материала не позволяет мне рассмотреть этот в высшей степени интересный вопрос, и я постараюсь отметить только то, что прежде всего бросается в глаза. Рассматривая сферу обрядности этого народа, мы замечаем тут, во-1-х, присутствие элемента первобытной религии Азии — шаманизма, гнездившегося, насколько мы узнали это по кит. источникам, более всего в сев. части Маньчжурии, куда он был загнан усилившимся буддизмом. Из этого мы можем думать, что Кидане были не чужды этой религии; во-2-х, влияние учений Китая: даосизма и буддизма[273], заимствованные ими при сношении с этой державой или, вероятнее, от Китайцев, поселившихся между ними, о чем мы узнаем из дорожника Ху-цяо, помещенного в Цидань го чжи (Описание кид. г-ва, цз. 25). Эти два элемента ярче всего выступают в сфере обрядов Киданьского народа или, скорее, династии Ляо: может быть, в среде собственно народа было много такого, о чем мы не знаем в настоящее время, да едва ли успеем узнать и в будущем, т.к. кит. историки как-то вообще чуждаются описания народной жизни (поверий, обычаев и т.д.) и дают нам понятие только о тех делах, которые выдвигаются из среды других, властвуют в стране, т.е. о том, что мы называемым владетельным домом, династией. О народной же жизни мы узнаем по частным описаниям, на которые, однако, мы не имеем смелости слишком много полагаться и верить всему, что писал какой-нибудь полуобразованный купец или даже просто турист, Бог знает как попавший в страну и часто не имеющий никаких основ для такого рода описаний. Кроме того, можно думать, что на сферу обрядности Киданей имел влияние и магометанизм, уже тогда распространявшийся в Вост. Туркестане и между Уйгурами, имевшими короткие отношения с Киданями и даже некоторое время считавшими их своими подданными. Императрица Шу-лу (жена Амбагяня) вела свой род от Уйгуров (цз. 71 Ляоши), сам Тай-цзу на своем поприще имел самую короткую связь с Уйгурским У-му-чжу, как узнаем это по истории Даши (цз. 30 Ляоши).

Приступим же теперь к описанию самих обрядов.

В первое число первой луны (государь) делал катышки величиной с кулак из рисовой каши (смешивают с мозгом из кости белого барана и разбрасывают их по палатке, всего числом 49). С наступлением 5-ой стражи, государь и пр., бывшие в палатке, выбрасывали катышки в окно. Если выбрасывалось четное[274] число, то тотчас начинала играть музыка и устраивалось пиршество; но если выпадало непарное число, то музыка не играла, а призывали 12 человек шаманов (у), которые обходили кругом палатки, потрясая колокольчиками, держа в руках стрелы и крича во все горло. В палатке же во все камины бросали соль, обжигали землю, а также спугивали мышей, как бы удаляя демонов. Из палатки не выходили в продолжение 7 дней. Этот день (или обряд?) наз. а-ни-я и-нынь-и[275] (по другим, т.е. прежде — най-не-и-ни), что в переводе значит: первый день (чжен-дань), най — знач. чжен, а не-и-ни — дань.

В день начала весны женщины подносили (мужчинам?) весенние картины (чунь-шу), которые подклеивались тафтой черного (по другим, желтого) цвета и украшались изображением дракона или жабы. Этот день наз. и-чунь (действительная весна).

Первый день первой луны наз. днем курицы, второй — собаки, третий — свиньи, четвертый — барана, пятый — лошади, шестой — коровы, а седьмой — человека (человеческий; значит, приходится 7-го числа 1-й луны). В этот день гадали о ясной погоде, о благознаменательном сумраке (пасмурных днях, необходимых для сбора шелку), а также о бедствиях. В этот день стряпали пироги и ели их посреди зала, что наз. сюнь-тянь («прокуривать небо»).

1-го числа 2-й луны государственный род Сяо (императрицы) устраивал пиршество, на которое приглашался род Е-люй (императора). Это делалось ежегодно. Этот праздник наз. по-киданьски: чжа-ла-ба (ся-ли-по), что значит: ся-ли — цин, просить. Весьма вероятно, что это заимствовано от Китая[276].

В 8-е число 2-й луны Тай-цзы Си-да в столице и департаментах, равно и во всех округах, носят его деревянное изображение (истукан). Причем, открываются различные игры, ходят по городским стенам, увеселяются музыкой. Си-да-тай-цзы (третий сын Сида), тот, который в западных странах Сен-юй (т.е. Индии?) был сыном Вана Цзинь-фань'я, фамильное имя имел: цай-тань, собственное (родовое) — ши-цзя-моу-ни (Шакьямуни?) и был признан за Будду (от своих последователей) за познание сущности вещей.