В 1049 г. (18-й г. Чжун Си) снова открылись военные действия со стороны киданей, но сначала им не везло: они были разбиты. Но затем захватили мать Сяского государя и в 1053 г. (22-й г. Чжун Си) заключили с Ся мирный трактат, в котором восстанавливались прежние отношения, т.к. Ся должны были снова признать себя вассалами Ляоского двора. В этой войне со стороны киданей особенно отличились: полководец Сяо Хуй и брат императора Бугуде[241], из которых последний, однакож, умер от ран, полученных в битвах во время возвращения из похода. Кроме того, не могу пройти молчанием одного обстоятельства, кажущегося каким-то странным, а именно, когда двор отправил войска в Сяское государство и уже вел там ожесточенную борьбу (1048 г., 17-й г. Чжун Си), одно из вассальных государств Ту-бу-те (го) прислало с предложением св. услуг для совместного действия с двором против Сясцев, но кидане отказали ему в этом и не приняли его услуг! Чем это объяснить? Восточным тщеславием, самодовольством — не иначе, а между тем, в др. случаях мы видим, что это самое тщеславие унижается до последнего градуса...

Перейдем теперь к рассмотрению постановлений касательно внутреннего управления. Как я уже говорил, это царствование представляется нам продолжением тех же начал, какие встречаются в предыдущее; оно является, так сказать, отзвуком прошлой славной эпохи, включая в тоже время в себя и зародыш разложения, ибо, как говорит история, под конец Синь-цзунского царствования, дух Шэнь-цзунских начал (фынь) несколько омрачился.

Касательно земледелия. Тотчас по вступлении на престол он отправил чиновников-ревизоров для осмотра рисовых полей по всем провинциям и снова приступил к изданию (новой редакции) закона о семействах и душах (ху и коу), что было установлено еще при Тай-цзу. В изданном по этому случаю приказе говорилось: «Я с малых лет приучался узнавать о состоянии земледелия, притом много справедливых постановлений было забыто, почему теперь должно следовать истинной строгости в распределении земледельцев на ху и коу, соразмерно и одинаково всюду. Запрещаю чиновникам брать у народа рис для приготовления вина. При свадьбах должна приноситься жертва, чиновники должны заботиться о просвещении».

Касательно других сфер эк. быта, он следовал постановлениям отца и мало изменил их: в его царствовании все государственное хозяйство (го-цзя) в удовлетворительном состоянии.

Касательно законодательной деятельности мы можем сказать, что она отличалась той же гуманностью, что и при Шэнь-цзуне: он, по возможности, избегал наказаний смертью, а осужденных к ней ссылал на арестантскую работу (каторгу). Правда, сначала под влиянием своей матери он казнил многих лиц (44), обвиненных в соучастии в заговоре Чубу, Бита и императрицы Жень-де, но такой приговор составляется, скорее, его матерью, чем им самим[242].

А высвободившись из-под ее опеки, он тотчас пошел по светлой дороге своего отца, издавал указы о пресечении наказания за преступления касательно казны (государства): чтобы они искупались обыкновенным частным путем (пеней, потерей жалованья и пр.), о смягчении закона о воровстве казенных вещей (остатков металла, употр. для выплавки сосудов, поддерживавших номинальную ценность денег), распространив такой на 20 связок, тогда как прежде наказание полагалось за воровство 5 связок. Относительно закона клеймения лица преступника он расходился со своим отцом, допускавшим это: между тем, как новый государь установил только клеймение плеч и затылка, ибо, говорил указ: «...клеймо на лице человека делает ему бесчестие на всю жизнь, а я ведь очень сострадателен». Ввиду скорейшего распространения закона (постановлений императора), чиновникам предписывалось ежедневно утром делать распоряжение о пересылке таковых постановлений к важным дао. Мягкость в применении закона проглядывает касательно воровства братьев, из которых только старшие подвергаются смертной казни, а уже при вторичном акте преступления наказываются и младшие. Но если у них нет сыновей, то они освобождаются от казни. За обман и воровство чинов, печати, обмен их на лошадей — также следовало прощение. Императрица Цинь Ай, под влиянием окружающего, стала высказываться в пользу тех начал, которые проводил ее сын. В 2-х случаях она высказалась таким образом: «В 1-й раз, когда раб Молодцы обвинял своего господина Цзюнь Вана Тебу — и по бездоказательности обвинения в неверности своего господина двору, должен был повергнуться смерти, Цинь Ай подала совет простить его, а также не лишать доверия и его господина, который едва не подвергся по этому закону конфискации. В др. раз, когда Сябо похитил жену у Сянь-гуао, а Далу сделал ее своей наложницей, за что также должен был подпасть наказанию батогами, Цзинь Аи и тут подала свой голос против наказания и советовала только отнять власть (управления), т.к. преступник был из чиновных» — цзедуши войска нинь-юань («успокаивающее отдаленное»). За шпионство также следовало прощение на предварительном расследовании.

Но под конец его царствования изданные законы, касательно наказаний палочными ударами за стрельбу на запрещенных местах оленей, где мог охотиться только император, по которому (т.е. закону) все чжань-линь-цзюнь'и (двор, казначей) подвергались за нарушение сказанного закона 300 палочными ударами, а младшие цзянь-цзюньи (сяо-цзянь-цзюнь) — 200 ударами, такие постановления несколько затемняют, без сомнения, светлого деятеля-законодателя, который и не был чужд некоторых недостатков, явившихся в нем от первоначального влияния матери, но, в общем, он представляет блестящее продолжение прошлого царствования.

Ко всему этому не могу не прибавить, что в это царствование мы видим уже последние активные действия со стороны киданьского двора против Китая, последние столкновения с этой державой, и в тоже время, начало интриг, разложения женских нравов (т.е. чиновники искали серали), падение его влияния на дела государства. Следовательно, мы не без оснований можем думать, что с этого момента началось и склонение величия династии Ляо (как говорит история). Его преемник Дао Цзун делает последние усилия для поддержания того величия, но из-за слабости воли, при всем благожелании самого императора, благодаря уже быстротечному разложению общества (высшему, что доказывает интриги И-сунь'я и пр.). Это ему не удалось, и династия пала при его преемнике. Что было в среде низших слоев общества, какие фазисы развития прошла низшая среда, — об этом мы ничего не можем сказать категорически за недостатком источников, но что она была не в здравом состоянии, — в этом нельзя сомневаться, т.к. в издававшихся указах Дао Цзуна и Синь Цзуна ясно указывается на это расслабление.

Перейдем теперь к рассмотрению предпоследнего царствования, замечательного не своими деяниями на военной сцене, а внутренней работой, знаменательной идеей пересоздать общество и отвратить его падение.

Я рассмотрю внутренние волнения разных подвластных улусов в это царствование. Первое десятилетие прошло спокойно (1055-1065), но в 5-й г. Сянь-Юнь (1069) было донесено двору, что Чжуньбуский улус взбунтовался.

Бунт в Чжуньбу. Но это первое внутреннее волнение вассального аймака сначала не имело большого значения: посланный для его усмирения Можоу (комендант) южной столицы Цзинь Ван Жень-сянь, с правом занять управление Северо-Западной дороги, в 1070 (т.е. на другой год) уже прислал донесение, что бунтовщики усмирены. А через 2 месяца старшины бунтовавшего улуса уже пришли к Двору с повинной. Двор, державшийся всегда политики мира и действительно жаждавший его, простил их, и они не прерывали представлений дани до самого 1091 г. (8-й г. Да-Ань). В этот период к ним был назначен один киданьский правитель в звании цзинь-у-тегусы'я. Сильный Чжуньбуский старшина Мо-гусы поссорился с ним и, окружив его юрту (кибитку) своими клевретами, зверски умертвил. Это было сигналом к восстанию. Могусы набрал большую толпу недовольных и вышел на разбой, как говорит история. Киданьский двор, услыхав о смерти поставленного им правителя, выставил войска против бунтовщиков, грабивших уже во многих местах.