Было два дня месяца сентября, понедельник, когда флот был полностью готов к отбытию, и все те фидалгу и эшкудейру отправились поцеловать руку Королю, каковой оказал им весьма великое радушие, сказав вначале графу [Дону Педру ди Менезишу]:

— Коли Богу угодно было направить вас к тому, чтобы испросить подобную вещь с весьма добрым желанием, имеющемуся у вас к тому, чтобы мне послужить, вследствие чего я обязан (sou teudo) вас возвысить и оказать почесть и милость, я поручаю вам, чтобы вы всегда имели пред очами назначение, вами полученное, и чтобы не менее отваги имели вы к тому, чтобы его охранить и защитить, нежели имели к тому, чтобы его испросить, и даже гораздо более, если хорошо рассудить, ибо в охране сего города пребывает ваша честь и жизнь. И я поручаю вам, чтобы вы приняли (que agasalheis) весьма добро сих фидалгу, коих я здесь оставляю, дабы они помогли вам охранить и защитить сей город, и тем же образом поручаю вам все прочие войска, что здесь остаются, дабы вы обращались с ними ласково и со всею милостью, для коей имеете основание, тем же и другим я наказываю, чтобы они подчинялись вам как своему капитану и истинному фронтейру [411].

И когда сии слова были произнесены, все [поименованные] поцеловали ему руку и простились с ним. Фидалгу Король сказал, что наказывал им не являть недостатка в своем присутствии пред его очами, но чтобы они всегда трудились ради своей чести, как того требовал род, из коего они происходили, и доверие, кое он к ним испытывал. На что все ответили, что будут поступать [именно] таким образом, что скорее он услышит вести об их смерти, нежели о недостаточности кого-нибудь из них.

Корабли, коим предстояло отбыть, были уже все готовы, и одни имели поднятые реи (vergas altas) и стояли всего лишь на одном якоре, другие были уже под парусом. И как только Король взошел на галеру, то приказал подать сигнал своим трубачам, дабы все остальные суда развернули свои паруса, проследовав своим путем, в каковую вещь немного вложено было задержки; и так начали все движение, с весьма великою радостью, в направлении Алгарви, производя разнообразные звуки своими [музыкальными] инструментами (fazendo desvairados sons em seus estromentos), как те, чьи сердца делали весьма счастливыми сладость победы и надежда, имевшаяся у них на то, чтобы узреть свою землю и своих друзей и близких.

Однако другие, те, что остались, весь тот день пробыли поверх стен, взирая на флот с весьма великою тоскою (mui grande soidade); и были там такие, что плакали не менее, как если бы имели верную надежду на то, что никогда более не узрят ни свою землю, ни своих друзей и земляков. И по правде, говоря напрямую, то было не без причины, что они испытывали промеж себя великую тоску, ибо и место, и время, и наличие [пред ними] деяния [по защите города] имели великий для того повод; ибо зрим мы, когда один человек покидает другого, хотя бы и время его удаления и было малым и все [происходило бы] в одном королевстве или сеньорате, не может душа, подвигаемая усердием нежности, пребывать без того, чтобы не выказать некое подобие огорчения. И что же оставалось делать теперь тем, кто подобным образом оставался [в городе]? Поистине мы не должны винить их за какое бы то ни было изъявление [чувств] (mostranca), что они о том выказали, ибо та храбрость[, что выказали они при взятии города,] заставила их впоследствии быть гораздо более отважными супротив врагов, как в дальнейшем будет поведано.

Приказ по флоту, что касается галер и некоторых других определенных судов, был отправляться прямиком в порт Фаран (Faram) [Фару], поскольку другим было дано разрешение отправляться в Лиссабон, дабы оплатить им их фрахт и отправить каждого в его землю. И было так, что моряки галеры Короля ошиблись в пути и там, где надо было идти в Фаран, направились в Каштру-Марин, другие же корабли, когда ночью потеряли из виду маяк, проследовали своим путем прямиком к Фарану; и когда они [моряки с этих кораблей] захотели отправиться по суше на поиски Короля, случилось так, что все они соединились в Тавире. Где пребывая, Король призвал своих сыновей и сказал им так:

— Все услуги естественным образом требуют награды; и поскольку, помимо того, что вы являетесь моими сыновьями, я ощущаю, что получил от вас особую службу во всем этом деянии, я желаю, чтобы вы получили за то некую награду. И прежде всего моему сыну Инфанту Дуарти я не знаю, что за приумножение и почесть могу оказать сверх той, что пожелал дать ему Бог, ss. [scilicet, «а именно»], будучи моим старшим сыном и наследником моих королевств и [всей] моей земли, он может получать за время моей жизни столько [награды], сколько ему будет угодно. Вас же, прочих, мне угодно сделать герцогами, ss. вас, Инфант Дон Педру, я делаю герцогом Коимбрским, а Инфанта Дона Энрики — герцогом Визеу; вследствие же величины его труда, что достался ему во всех сих делах, как в снаряжении [армады], что произвел он в Порту, так и в труде и опасности в день, когда мы захватили город, и за все вещи, что он в том свершил, я делаю его сеньором Ковильянским.

И Инфанты, все трое, поцеловали ему за все руку, весьма почитая то за милость. И тогда он сделал их герцогами с тою торжественностью и церемониями, с коими это обычно делается, ибо достаточно было там знатных людей и обстановки (corregimentos), коими можно было почтить тот праздник.

Поскольку королевство Алгарви целиком расположено на побережье Моря-Океана (mar ouciano), то служба его [жителей] проходит по большей части на кораблях; и к тому же там имеется мало животных по причине земли, что не слишком сильна [плодородна] (forte) для их поддержания. По каковой причине Король решил, что будет добро распустить там все то войско, таким образом, чтобы они [солдаты] смогли отправиться на кораблях в Лиссабон, ибо необходимо было, чтобы все совершили высадку там по причине фрахта, который им предстояло оплатить. В чем Жуан Афонсу ди Аленкер оказал весьма особую услугу Королю, среди многих других, ему им оказанных. И было так, что, раздумывая над весьма великими расходами, понесенными Королем, и о том, что ему еще необходимо было потратиться на фрахт всех тех кораблей, он [Жуан Афонсу ди Аленкер], как только оказался в городе Лиссабоне, приказал скупить для Короля всю соль, что была во всей той земле, каковую заполучил с весьма доброю дешевизной (assaz de bom barato) по причине налога; и когда судовладельцы потребовали оплаты фрахта, он задал им вопрос, не угодно ли будет им получить то [скупленную соль] по цене их оплаты, каковые [судовладельцы] все вместе были весьма довольны, приняв во внимание, насколько лучше для них будет увести свои корабли нагруженными каким-нибудь товаром, нежели увезти деньги, кои они легко могли потратить, и таким образом все получили весьма добрую оплату при малых расходах Короля.

И когда Король пребывал таким образом в Тавире, как уже сказано, то приказал собрать всех тех принципалов и сказал им:

— Поскольку моя воля такова, чтобы распустить вас, дабы удалить от расходов и трудов, каждый из вас может известить всех тех, что едут в вашем обществе, чтобы они приходили ко мне просить любых милостей или вещей, кои к их чести и свободам относятся; и хоть я уже много раз имел случай испытать вашу добрую волю во всех прочих делах, для коих вы были мне потребны, в сем настоящем труде я весьма ощутил добрую волю всех, каковая гораздо более заставила укрепиться мою собственную в том, чтобы всегда изыскивать для вас любую почесть и приумножение, что только будут в моей власти. А сверх всего я приношу много благодарностей нашему Господу Богу за то, что Он воцарил меня над людьми, которые послужили мне столь истинно и столь преданно, за что прошу я ради Его Святой Милости, чтобы Он всегда давал мне возможность и власть, чрез кои я мог бы над ними царствовать и ими править со всем правом и справедливостью, добрых же [знатных] почитать и приумножать, как то подобает.