За все сии дела обрела она таким образом блаженство как в сем мире, так и в ином, ибо в сем она заслужила быть рожденной от самого высокого рода, что только был среди всех христианских государей, и весьма статной телом, с превосходством добродетелей; и получила в мужья одного из прославленных князей мира, утвержденного в королевском достоинстве, каковой весьма ее любил; и равно имела детей, от коих никогда не знала печали, но напротив, была у нее причина весьма радоваться им, ибо ведала, что ни одна королева в мире не имела детей, подобных сим; она имела богатство и весьма покорных слуг, исполнителей ее воли. Так что в сем мире не осталось более ничего, что бы она не имела; и дабы заслужить славу [мира] иного, дал ей наш Господь свою благодать, дабы она следовала путем добродетелей, за что удостоилась прийти к тому концу, о каком мы уже сказали. Она умерла в своей постели в присутствии своих сыновей; в своей хвори она имела достаточно времени, чтобы отслужить последние службы, подобающие христианам, ибо продержалась в своей болезни тринадцать дней. Она обрела истинное познание Господа Бога с великим раскаянием за свои грехи. Облегчив же свою совесть, безо всякого труда она отбыла из сего мира, явив такие знаки пред своею смертью, чрез кои подлинно ведаем мы, что лишь в местообитании святых знают, сколько сумерек покоится под ясностью нашего дня.

Так что как можем мы с основанием оплакивать ее смерть? Напротив, должны мы — те, кому угодно ее блаженство, — в высшей степени радоваться; и уверуем воистину, что наш Господь Бог послал за нею в темницу сего мира, дабы душа ее простерлась пред Его стопами, с тем чтобы благочестиво вымолить у Него победу для ее мужа и сыновей, вместе со спасением всего остального народа сих королевств, дабы по причине ее смерти сыновья ее наиболее почетным образом могли бы сделаться рыцарями; ибо коли бы она осталась жить, ее сыновья были бы сделаны рыцарями в Португалии, как то обещал Король, что не было бы для них такою честью, как стать ими в земле Африканской, в столь славном городе и по завершении такой победы.

Теперь же, дабы нам положить конец сей главе, надлежит вам узнать, что как только та святая Королева была положена в свою могилу и справлены по ней пышные похороны, Инфанты отбыли оттуда в сопровождении тех сеньоров и фидалгу; и отправились в одну деревню, что находится выше той церкви, кою приказал возвести Инфант Дон Энрики и что зовется Санта Мария ди Белен, деревня же носит название Рештелу [274] по причине той якорной стоянки, что там есть и зовется тем же образом. И там они пробыли до тех пор пока не отбыл флот, как вы в дальнейшем услышите.

По причине сильного того события было водворено во всем том собрании общее молчание, в коем все пребывали не менее задумчивыми, нежели были они радостными в преддверии того деяния. И так же, как все пребывали облаченными в траур, так же были сняты все украшения, что имели галеры и [другие] корабли, таким образом, что флот казался не чем иным, как деревьями какого-нибудь леса, кои сила огня лишила листвы и плодов. И не могли разговаривать ни о чем ином, кроме как о великих добродетелях, коими обладала Королева, и не было там никого, кто бы мог обнаружить в ней противное. И много сомневались они насчет того, чтобы сделать какой-либо первый шаг в том, что было начато, ибо говорили, что такие три знака, как те, что наш Господь Бог явил в том деянии, были не таковы, чтобы с ними шутить, ss. [scilicet, «а именно»], великая чума, что уже много дней ходила среди них, из-за коей уже умерли многие и добрые люди; вторым же было затмение (cris) солнца, что случилось за несколько дней до смерти Королевы, в таком градусе, какого не знала прежде память тех, что тогда жили, ни впоследствии до сего настоящего [момента] никогда видано не было, ибо два часа подряд [солнце] было закрыто таким образом, что показались все звезды и равно все прочие знаки неба, что обыкновенно показываются после того, как солнце проходит западный горизонт (ocidental orizon), и сумерки приносят нам темноту ночи [275]; третьим же [знаком] был смерть Королевы, о коей скорбели превыше всего.

Инфанты же, как только оказались в Рештелу, как вы уже слышали, тотчас говорили между собой о том, какого образа действий им следовало держаться относительно своих дел, и согласились с тем, что было добро им отправиться поговорить со своим отцом, каковую вещь тотчас, в последовавшую за тем ночь, претворили в дело, ибо немногим позже полуночи приказали приготовить лодки и отправились в Альюш-Ведруш, таким образом, что когда настало утро, они уже были со своим отцом, какового нашли весьма печальным, одетым в черненые одежды (panos tintos). И когда, сверх того, он узрел своих сыновей облаченными в траур, возродилось в душе его весьма болезненное воспоминание о Королеве, его супруге; и были с ним граф Барселуш, его сын, и Гомиш Мартинш ди Лемуш.

— Сеньор, — сказали Инфанты, — мы решили прийти к вам поговорить относительно сих дел, дабы узнать образ действий, коего вам угодно держаться, и поступить согласно тому, как мы ощутим вашу волю.

— Сыновья мои, — ответил Король, — ясно зрите вы ту точку, в коей я нахожусь, и что за забота должна быть у меня, принимая во внимание такую потерю, как ту, что я пережил, воспоминание о коей доставляет мне такую печаль, что ни о чем другом не могу я помышлять. Посему я оставляю сие поручение вам, — сказал он, обращаясь к Инфанту Дуарти, — дабы вы с вашими братьями и с сими другими [членами] совета поговорили бы относительно сего деяния, и о том, что вы решите, дайте мне знать, дабы я то обдумал и постановил то, что представится наилучшим и наиболее полезным.

И Инфанты возвратились затем без иной задержки в Рештелу и приказали созвать тех из совета, что были в наибольшей готовности, каковых по счету оказалось четырнадцать, считая также и Инфантов, каковых [членов совета] мнения разделились пополам, ss., семь с каждой стороны.

И Инфанты, все трое, и четверо [других членов] совета держались того мнения, что Королю все же следовало отбыть, как он первоначально и постановил, поскольку, — говорили они, — такие расходы, как те, что уже были понесены, и такие приготовления, со столькими работами, что были устроены и обеспечены, не должны были подобным образом пройти впустую; и тем более что [деяние] то было подвигнуто главным образом службою Богу, оно не должно было быть прекращено ни из-за чего, и не было причины, по коей оно по справедливости перестало бы свершаться, ибо, хоть Королева и скончалась вот так, смерть ее не должна была стать помехой такому деянию, ведь Королева была не более, чем женщиною, чья смерть не несла иного препятствия для их намерения, кроме как лишь печали, что возымели они по ее причине; каковая [печаль], коли будет то угодно Богу, окажется смягчена добрым ходом их победы. Тем более что слава сего деяния уже столь распространилась во многих частях света, что все полагают, что подобное движение не может быть остановлено без свершения какого-либо великого деяния, об исходе коего каждый день [все] пребывают в надежде услышать достоверную весть; каковая вещь, таким образом, была бы весьма постыдна как для Короля, так и для всего королевства, когда узнают, что из-за подобного повода они прекращают доведение его [деяния] до конца.

Другие семеро полагали, что Король все же не должен был отбывать ни по какой причине.

— Поистине, — говорили они, — коли уж вы говорите, что мы должны следовать сему главным образом потому, что сие есть служба Богу, то хорошо видно, что Ему не угодно подобное движение; поскольку пред нашими очами являет Он столь очевидные знаки, по коим с основанием должны мы поверить, что наше движение есть противно Его воле. Что за чудесная вещь, по-вашему, есть тот урон, что сия чума творила и творит каждый день среди стольких добрых людей, как те, сколько по ее причине умерло и умирает? И нет сомнения в том, что как только все окажутся внутри кораблей, она вспыхнет гораздо сильнее, ибо гораздо сильнее вспыхнуть заставит ее скопление, и полезным средством против того будет рассеять сейчас сих людей, и верно есть то, что не сможет [в этом случае] подобный пожар продлиться долго без того, чтобы не угаснуть. И коли мы теперь отбудем, может статься, что так же, как умерла Королева, умрут и другие люди, такие, коих утрата принесет весьма великую потерю.