И на том положил магистр конец своей проповеди. Да не найдется, однако, кого-нибудь с таким простым разумением, кто подумает, будто сие есть собственно содержание той проповеди, ибо добро будет знать, что нет ни одного человека, сколь бы сведущим он ни был, что мог бы собрать [воедино] все слова одной проповеди, тем более когда минуло столько времени, как мы уже сказали; мы взяли, таким образом, лишь некоторые вещи, кои смогли добыть, дабы сопроводить нашу историю.

После того, как месса была закончена, Инфанты отправились на свой постой, дабы вооружиться, и так все вместе прибыли в церковь, каковая вещь была весьма прекрасной для лицезрения, ибо все они имели тела крупные и добро сложенные, и шли, закованные в свои латы, весьма чистые и украшенные (guarnidos), с мечами благословения на поясе, и в своих боевых кольчугах, и перед ними шло множество [людей с] трубами и шалмеями, таким образом, что не нашлось бы человека, что мог бы наблюдать их и не возыметь весьма великого удовольствия, более же всего [радовался тому] тот, кто состоял с ними в ближайшем родстве, каковой был Король, их отец.

И как только они оказались пред ним [Королем], Инфант Дуарти первым стал на колени, и вытащил меч из ножен, и поцеловал его, и вложил его в руку своего отца, и [тот] произвел его им в рыцари (feze-o com ela cavaleiro), и подобным же образом поступили его братья. И когда сие было так завершено, они поцеловали ему руку и удалились каждый в свою сторону, дабы произвести в рыцари [людей] из своей дружины (quadrilha).

Весьма печалит меня, что не смог я разузнать имен тех, кто там получил орден рыцарства, однако из тех некоторых, о ком я узнал, ss., Инфант Дуарти сделал рыцарем графа Дона Педру, и Дона Фернанду ди Менезиша, и Дона Жуана ди Лоронья, и Дона Энрики, его брата, и Перу Ваша ди Алмада, и Нуну Мартинша да Силвейра, и Диогу Фернандиша ди Алмейда, и Нуну Ваша ди Каштел-Бранку, и равно некоторых иных. И Инфант Дон Педру сделал там рыцарями Айриша Гомиша да Силва, сына Жуана Гомиша, и Алвару Ваша ди Алмада, и Айриша Гонсалвиша ди Абреу, и Мартина Коррейя, и Жуана ди Атаиди, и Мартина Лопиша ди Азеведу, и Диогу Гонсалвиша ди Травасуша, и Диогу ди Сеабра, и Фернана Ваша ди Сикейра. И Инфант Дон Энрики сделал рыцарями Дона Фернанду, сеньора Браганса, и Жила Ваша да Кунья, и Алвару да Кунья, и Алвару Перейра, и Алвару Фернандиша Машкареньяша, и Вашку Мартинша ди Албергария, и Диогу Гомиша да Силва, и равно иных. О Короле же мы не говорим ничего, поскольку он стольких сделал [рыцарями], что в конце концов в докуке прекратил это занятие (ate que com enfadamento os leixou de fazer).

Многие разговоры велись относительно охраны сего города, в ходе каковых были [высказаны] разнообразные мнения. Однако как только сии дела [церковная служба и посвящение в рыцари] были окончены, Король повелел собрать всех тех, кого определил в свой совет; и как только они были собраны таким образом, высказал Король пред ними следующие слова относительно своего намерения:

— Хорошо ведомо вам, — сказал он, — все основание, что имел я в начале сего деяния, и будьте весьма уверены, что не так уж и легко было мне привести к концу это намерение, как известно моим сыновьям, что были основными двигателями сего предприятия. И хотя многие и достаточные причины представляли они мне, по коим я должен был то содеять, я всегда весьма добро рассматривал (resguardei) все препятствия, что могли помешать нашей победе; и главным образом рассматривал я, будет ли службою Богу начать нам подобное дело. И хорошо ведома вам вся манера, коей я относительно того держался.

— Еще более обдумывал я, удастся ли мне удержать и сохранить сей город под верою и религией нашего Господа Иисуса Христа, поскольку в ином случае представляется мне, что наш труд не окажется должным образом потрачен; каковую вещь я не пожелал много рассматривать, принимая во внимание, что коли будет воля нашего Господа Бога на то, чтобы отдать его [город] в наши руки, то не будет Ему трудно дать нам способ и путь, коими мы смогли бы его охранить и удержать. Теперь по Его милости мы достигли всей полноты нашего желания (cobramos toda a fim de nosso desejo), за что напрямую мы должны много благодарить Его по трем причинам: первая — за то, что Он дал нам победу, вторая — за то, что Он дал нам ее в столь краткое время, и третья — поскольку Он пожелал охранить нас от весьма великих опасностей, кои могли нам выпасть, кабы не были Его милость и помощь. Посему мое желание — это с милостью Божьей оставить сей город в подчинении у нашего Господа Иисуса Христа и короны моего королевства, к каковой вещи меня подвигают четыре причины весьма достаточные согласно моему суждению, ss. [scilicet, «а именно»], первая — дабы совершалась в нем божественная жертва в память и воспоминание (renembranca) смерти и страстей нашего Господа Иисуса Христа: сей есть истинный знак благодарности (conhecimento), кою можем мы Ему выказать за великую милость, кою относительно сего Он оказал нам, ибо в ином случае ошибочным было бы первое наше основание, в коем говорили мы, что подвигнуты были службой Ему; ибо коли сейчас таким образом оставили бы сей город, то не знаю, какую службу получил бы Он от нашего труда, ведь неверные тотчас возвратятся сюда, и, в оскорбление Его святой веры, в тех домах где была свершена жертва Ему, станут творить иные вещи, к нашему вящему позору и бесчестью.

— Вторая же причина та, что, если город сей останется таким образом под нашею властью, то сможет стать поводом, что подвигнет некоторых христианских государей явиться сюда и со своею мощью и флотом подчинить (sojugarem) некоторые иные места сего завоевания — главным образом меня или каждого из рексов [королей], что после моих дней сменятся на моем престоле, каковые, имея пред очами открытую дверь, более легким образом подвигнуты будут на то, чтобы приумножить свою почесть.

— Третья причина — та, чтобы добрые [знатные] люди моего королевства не имели повода забывать о благородном ратном упражнении или, может статься, желая в том потрудиться, не отправлялись бы на поиски чужих королевств, где потребовалась бы их сила, имея пред собою дело столь подходящее, где они могли бы то содеять. Ведь ведомо вам, что когда некоторые просят у меня дозволения отправиться воевать во Францию или в Англию, необходимо есть, чтобы я снарядил их (que os correja) и оказал им милость для их путешествия; с расходами же меньшими, чем те, я смогу снарядить и отправить их в сей город, где они сослужат мне гораздо большую службу. И к тому же многие из моих земляков, что за какие-либо дела изгоняются из моих королевств, лучше пребудут здесь, свершая службу Богу и исполняя свой приговор, нежели отправятся по чужим землям и навсегда порвут связь со своею землей (desnaturarem-se para todo sempre de sua terra).

— Четвертая причина — дабы память о подобном деянии смогла бы оставаться пред очами людскими, пока Богу угодно будет сохранять его подданство под властью рексов Португальских и дабы некоторые из благородных людей, что ради почести и любви к нашему Господу Богу пожелают потрудиться против врагов Его святой веры, имели бы дом и место, где могли бы то содеять. Ибо весьма хорошо ведаете вы, что королевство Граадское [Гранадское] не так пригодно для того, как сей город, по причине мирных договоров и перемирий, что между ними [Гранадой и Кастилией] часто заключаются.

— И дабы вы ведали мое намерение, как разумно будет ведать его людям, на коих я так полагаюсь, я довожу то до вашего сведения, дабы получить от вас совет в тех делах, в коих, может статься, мое разумение не достигает того совершенства, что подобает.

Когда было представлено таким образом пред всеми то намерение, что имел Король, все похвалили [его, говоря], что оно было весьма доброе, и были в том совете некоторые разногласия, как обычно и происходит во всех великих делах. Ибо весьма надлежит вам принять во внимание, что претворение в жизнь (movimento) подобного дела не могло обойтись без многих сомнений, как вы узрите в сей главе; однако, дабы избежать многословия, мы разделим совет на две части.