И Инфант Дуарти с великим послушанием преклонил колена земле и поцеловал ей руку, говоря, что он исполнит то, что она ему таким образом приказывала, с весьма доброю волей. О чем он воистину не позабыл во все свои дни, но исполнял то весьма совершенно, как о том далее поведано будет. И Королева, услышав таким образом те его слова, весьма тому радовалась, и воздела свою руку, и возложила на него свое благословение. И затем взяла другой меч, и позвала Инфанта Дона Педру, и сказала ему:
— Сын мой! Поскольку всегда со времени вашего детства я зрела вас весьма склонным к [защите] чести дам и девиц и служению им, каковая есть вещь, что в особенности должна быть поручаема рыцарям, и поскольку вашему брату я поручила народы, то поручаю их [дам и девиц] вам, насчет каковых молю вас, дабы вы всегда имели их на своем попечении.
И он ответил ей, что то было ему весьма угодно, и что так он и поступит безо всякого сомнения; и после того опустился на колени и поцеловал ей руку. И она сказала ему, что молит его, дабы он сделался с ним [мечом] рыцарем, приведя ему множество иных суждений, как те, что она уже рекла Инфанту Дуарти, и сверх всего возложила на него свое благословение.
Надлежит, однако, принять во внимание, с каким видом Инфанты могли выслушивать подобные слова, ибо при изложении подобного рассуждения не могло быть так, чтобы они обошлись без великого множества слез; и хотя они и сдерживали их чрез силу, вид их был весьма печален, когда они выслушивали слова Королевы, сказанные им с такою любовью, и столь великим благоразумием, и знанием своей смерти. И также она, видя великое огорчение, что испытывали сыновья из-за ее болезни, помимо своей боли, сама испытывала оттого великую печаль.
Осталось нам еще сказать о третьем мече, что был вручен Инфанту Дону Энрики, какового Королева подозвала, говоря:
— Сын мой, подойдите сюда! — и приняла вид обновленной радости и, весьма искренне наполнив уста свои улыбкою, сказала: — хорошо зрели вы, как распорядилась я прочими мечами, что вручила братьям вашим; и сей третий я сохранила для вас, насчет какового полагаю, что насколько крепки вы, настолько же и он. И поскольку одному из ваших братьев я поручила народы, а другому дам и девиц, вам я хочу поручить всех сеньоров, рыцарей, фидалгу и эшкудейру сих королевств, каковых поручаю вам, дабы вы держали их на свое особом попечении. Ибо хотя все они и принадлежат Королю, и он имеет о них особое попечение, о каждом сообразно его положению, им, все же, понадобится ваша помощь, дабы поддерживать их в праве и оказывать им те милости, для коих есть основание; ибо зачастую случается так, что чрез ложные сведения и чрезмерные ходатайства народов, рексы [короли] свершают против них то, что не подобает. Для какового поручения я избрала вас, ведая, сколько любви вы всегда к ним питали, и я поручаю их вам, поскольку, помимо вашей доброй воли, то будет вменено вам в силу необходимости. Я вручаю вам сей меч с моим благословением, с каковым наказываю вам и молю вас, дабы вы пожелали стать рыцарем.
Не смог бы я хорошо объявить письменно великую печаль, с коею пребывал Инфант Дон Энрики, поскольку, наряду с доброю волей его братьев, у него была причина иметь ее гораздо более великой, как о том в следующей главе рассказано будет.
— Сеньора! — сказал Инфант. — Ваше поручение есть весьма верное, ибо столько, сколько продлится моя жизнь, буду хранить я крепкую память обо всем том, что вы мне таким образом сейчас поручаете, во исполнение чего я отдаю все свои силы и добрую волю.
И затем он поцеловав ей руку, говоря, что почитал за великую милость тот меч, что она ему таким образом вручала, каковой он не мог оценить никакою ценой. И Королева, услыхав таким образом те его слова, сделала усилие над своею волей, дабы улыбнуться, и воздела руку, и возложила на него благословение.
ГЛАВА XLII.
Как Королева еще раз говорила с Инфантом Дуарти и поручила ему Инфантов, его братьев, и Бриатиш Гонсалвиш ди Мора, и Месию Ваш, ее дочь, и равно все прочие свои дела
Ясно выразила Королева в тех словах, таким образом сказанных Инфанту Дону Энрики, что любила его особенно, — и посему-то и сказали мы в предыдущей главе, что была у него причина нести в себе печаль большую, нежели кто-либо из его братьев; и мы также можем уразуметь, что Королева ощущала, по божественному промыслу, сколько и каких именно добродетелей должен был проявить Инфант, ее сын, в дальнейшем. И хотя уже сейчас мы с основанием могли бы говорить о них, оставим их на потом, дабы поговорить о каждой из вещей в надлежащем ей месте.
Что же до поручения, данного ему его матерью, то он [Инфант] исполнял его столь должным образом, как обещал ей; и сему я есть весьма верный свидетель, поскольку, живя при Короле Дуарти, чью душу Господь да приимет в блаженстве небесном, много раз видел я великие его ходатайства, что делал он за многих сеньоров, фидалгу и рыцарей, за коих говорили их дела, и они получали приумножения в своих почестях. Видел я, кроме того, как в то время, когда Королева Дона Леонор была в разладе с Инфантом Доном Педру, многим фидалгу и эшкудейру сего королевства впору было бы пропасть, кабы не нашли они в нем покровительства и защиты. Сверх же всего, в том, чем он обладал, никогда не отказывалось всем тем, кто прибегал к нему за помощью, и он оказывал им многие милости, каждому согласно его положению.
И после того, как Королева вручила мечи своим сыновьям, как вы уже слышали, она сказала Инфанту Дуарти:
— Сын мой, я молю вас, чтобы, поскольку Бог сделал вас в сем мире сеньором над вашим братьями, вы имели о них особую заботу и почитали бы их за ваших особых слуг, чествуя их всегда, когда дело касается вас, и оказывая им те милости, кои заслуживают быть оказанными таким и столь добрым братьям, коих вы имеете в их лице, ибо не думайте, что иных, лучших, слуг, чем они, сможете [когда-нибудь] иметь; и да не пожелаете вы ставить пред ними каких-либо иных, ибо когда я напомню вам, что они сыновья мои и вашего отца — нас, кто так вас любит, — с основанием должны верить вы, что не могут они стремиться к иному, нежели к вашей чести и службе. И хотя бы некоторые вследствие зависти вмешаются, дабы изречь вам какую-либо вещь супротив них, никогда не давайте тем полной веры (comprida fe), но всегда выслушивайте их [братьев], и я весьма верю, что вы обнаружите, что никогда не отдалятся они от того истинного намерения, кое должны иметь по отношению к своему сеньору и брату.
Поистине, говорит автор, соблюдению сего Инфант Дуарти придавал весьма особое значение, что я зрел весьма хорошо, когда Инфант Дон Энрики прибыл из Танжера, поскольку некоторые из тех фидалгу, что отправились с ним, желая покрыть собственные погрешности, говорили некоторые вещи супротив Инфанта, коим его брат нисколько не пожелал поверить, говоря напротив, что его брат не мог содеять вещи, что не была бы справедливой и доброй; но что они говорили так, дабы избегнуть того, что супротив них могло быть сказано с основанием.
И не только лишь соблюдал сие [Король Дуарти] промеж своих братьев, но также и среди всех людей своего королевства; ибо настолько был он добр, что лишь с запозданием и с великим усилием мог поверить в какое-либо зло от какого-либо человека, и я весьма верю, согласно уже мною сказанному в другом месте, что сия есть немалая добродетель для всякого князя, в особенности для тех, под чье управление отдан скипетр правосудия.
— Кроме того, — сказала Королева, — я поручаю вам Бриатиш Гонсалвиш ди Мора и Месию Ваш, ее дочь, кои суть женщины, послужившие мне добро, и вам ведом счет, на коем я их всегда держала; и равным образом я поручаю вам всех прочих моих слуг и служанок.
На что Инфант ответил, что весьма почитал за милость то, что она оставляет ему такое поручение, каковое он исполнит наилучшим образом, каким сможет, и что да будет Богу угодно помочь ему таким образом, чтобы ее воля и повеление были бы приведены в совершенное исполнение.
