— Ты же, Госпожа моя Дева Мария, коя моим делам всегда была заступницей (vogada) [284], — да будет угодно тебе продолжать помогать мне, дабы чрез заслуги твои я получил победу в том, о чем тебе ведомо и о чем я буду просить с таким желанием.

Холодный ветер в парусах начал выводить флот чрез вход устья, каковая вещь была прекрасна для лицезрения, ибо те, кто зрел то, не могли вообразить, что превыше подобного наслаждения существует иное, большее. И все скопище тех, кто остался в Лиссабоне, разместилось по стенам крепости (alcacova) и равно по всем прочим местам, откуда можно было хорошо видеть выступление того флота, от каковой вещи все ощущали немалую радость, кроме лишь некоторых, тех, кого Король по необходимости заставил остаться.

— О Господи! — говорили они. — Какую любовь выказал Ты к народу Португалии, когда даровал ему подобного государя для управления им! Блажен тот день, когда мир сей отметил его рождение, ибо он воистину возложил подлинный венец на главу своего народа!

— Иди же — говорили они — с удачею столь доброй, чтобы слава победы твоей вызвала зависть у всех князей мира!

И каждый там желал удостоверить, что ведал суть (virtude) того секрета, однако никто, все же, не знал того наверняка; иные желали потрудиться ради того, чтобы узнать численность флота, хоть труд их относительно сего и служил немногому. И так они пребывали в своих обсуждениях, немногим памятуя о том, чтобы есть и пить; и у многих из них лица были исполнены влаги, ибо не могли сдержать силу своих слез пред величием чудесной своей радости, и не желали уходить оттуда до тех пор, пока горы Сезимбры [285] не скрыли весь вид флота.

Так совершали все те корабли свое путешествие, таким образом, что в субботу после полудня начали огибать мыс Сан-Висенти; и по причине некоторых [святых] реликвий, что там покоились, в знак почтения свернули (mesuraram) все свои паруса при огибании мыса, и в ту ночь весь флот вместе стал на якорь в заливе Лагуш.

И на следующий день, в воскресенье, Король сошел на землю и тотчас держал там свой совет, на коем было постановлено, чтобы ясным образом было оглашено все подлинное намерение того движения; посему были приказано магистру брату Жуану Шира прочесть проповедь, дабы весь народ смог доподлинно узнать, каково было намерение, ради коего Король был подвигнут на то, чтобы составить то [флотское] соединение.

Много раз говорил я в предшествующих главах, с какою заботой и усердием всегда сохранялся секрет того деяния до того момента, когда нарушение его уже не могло принести никакого вреда. И посему постановил Король с согласия своего совета, дабы он был там оглашен, для какового дела он приказал читать проповедь магистру брату Жуану Шира [286], каковой, извещенный о том, что ему следовало говорить, поднялся на свою кафедру, проповедовать пред тем народом. И хотя дан ему был весьма краткий промежуток [времени], он как человек, весьма преисполненный учености, сказал много вещей великой авторитетности, из коих мы берем некоторые малые части, так, как можем постичь их согласно длине времени, дабы нам сопроводить нашу историю.

— Думается мне, — сказал он, — что после того, как Король, наш сеньор, принял решение об исполнении (enxucucao) сего деяния, стали ходить среди вас, прочих, разнообразные суждения относительно его намерения, с немалым желанием узнать его истинную цель; он же как государь весьма благоразумный, остерегаясь (acaudelando-se) ущерба, что мог произойти для вас и для него, всегда сохранял свой секрет, как и подобает величию подобного деяния.

— Теперь же, почтенные сеньоры, когда он чувствует, что разумно будет вам его открыть, он доводит до вашего сведения, что, приняв во внимание многие и великие милости, кои Бог оказал сим его королевствам и вам, прочим, его народу, даровав ему столько и столь великих побед над его врагами, вследствие коих он привел дела свои к такому завершению; и поскольку, в ходе занятия теми первыми делами, хотя бы то и было супротив его воли, было причинено много вреда христианам, за каковой он всегда желал свершить полную епитимью — не потому, что ощущает он совесть свою тем отягощенною, ибо малой вины заслуживает тот, кто грешит без согласия своей совести, но потому, что доброй воле пристало, как говорит Святой Бернард [287], узнавать вину [даже] там, где человек неповинен, — пожелал он быть подвигнутым на то, чтобы свершить такую службу нашему Господу Богу, чрез какую он заслужил бы для себя и для вас, прочих, часть Его славы, каковая [служба] поистине не могла бы быть большею, нежели дать бой врагам нашей святой католической веры. Ибо тот, кто может противодействовать греху и не противодействует, чрез само сие сочувствие как бы его одобряет, как то написано в третьей причине и третьем вопросе декрета (degredo) [288], где сказано, что если кто может противодействовать и помешать злодеям и того не делает, то есть не что иное как оказание услуги их злодейству, и не избегнет тени подозрения в тайном соучастии (companhia escondida) тот, кто явным образом зрит грех против святой веры и не противодействует ему. И, таким образом, он [второй тип] не лучше того [первого], каковой есть не что иное, как подобие тех врагов, что то свершают (e pois tal como este, que e outra cousa senao semelhavel aquelles inimigos que o fazem), вследствие чего он достоин и заслуживает той же самой кары, и посему должен быть судим Богом. Ибо как говорит апостол [289] в первой главе своего послания к Римлянам, не только лишь те, кто суть против веры, достойны смерти, но и те, кто с сим соглашается, не противодействуя тому всеми своими силами. Каковой вещи вследствие представляется, что тот, кто держит себя за католика и истинного христианина и со всею своею силой не отдает себя [при том] защите своей святой веры, не есть настоящий рыцарь и член [Церкви] (nembro) Иисуса Христа, и не имеет с Ним ничего общего, и что он хуже, нежели любой из тех неверных. Ибо всякий из тех, кто живет под каким-либо законом, обязан подвергнуть себя смертельной опасности, дабы защитить его и сохранить. Ибо говорят Туллий [290] в первой книге о ремеслах [291] и философ в третьей книге этики [292], что тот, кто воистину силен, пусть с пылом выстрадает смерть в защиту своего закона. И уж коли человек обязан защищать законы своей земли, насколько же более надлежит поступать так ради закона нашего Господа Иисуса Христа, коего вследствие мы знаем наверняка, что хотя и умрем в сей жизни, но будем жить вечно в иной, чему свидетельство приводит святой Лев папа [293] в двадцать третьей причине и в восьмом вопросе декретов (degredos) святых отцов, где говорит: «Отриньте всякий ужас и страх и учитесь воевать усиленно против врагов святой веры; ибо Бог всемогущий ведает, что коли кто-нибудь из вас, прочих, умрет, то умрет за истину веры и спасение Его закона, за что Он сам даст тому награду небесную»; приводя в пример Моисея, предводителя (coudel) [294] своего народа, ибо столько опасностей и трудов снес тот ради защиты своего закона.

— Посему Король, наш сеньор, как настоящий рыцарь был подвигнут главным образом тем, чтобы содеять службу нашему Господу Иисусу Христу, нанеся урон тем, кто в оскорбление Его закона живет на земле, кою Он изначально отдал христианам. Ибо вы можете узнать, что город Сеута, вместе со всем прочим мавританством (mourisma), после Страстей Его был обращен в Его святую веру, в каковой оставался до времен графа Жулиана [295], каковой своею собственною волей отдал ее неверным, что обратили святые церкви Его в мечети, убрав оттуда святые вещи и разбросав их, в оскорбление нам, по местам грязным и презренным; и оттуда они нанесли впоследствии много урона Испании, коего вследствие по справедливости можем творить мы тот плач, что записан во второй главе первой книги Маккавеев и что сотворил [впервые] тот святой муж Матфей (Matias) [296] о граде Иерусалиме, говоря: «Горе мне (Guai de mim), ибо я родился, дабы узреть разрушение святого града, видя, как приведен он в руки врагов, святые же вещи брошены в нечистоты, храм же его сделался как муж бесславный, а сосуды его святого жертвоприношения унесены в полон и отданы под нужды мерзкие и нечистые, и вся краса у него отнята, и тот [град], что был свободен, ныне сделан рабом пред очами вашими» [297]. Каковой святой муж после сего плача, что таким образом творил он с такою болью из-за поражения своего закона, подвигаемый ревностью к добродетели, весьма отважно убил одного иудея из своего народа поверх жертвенника, где тот публично, в присутствии всех, хотел свершить жертвоприношение идолам, и равно убил одного язычника царя Антиоха [298], поскольку тот требовал, чтобы он совершил то мерзкое жертвоприношение, после чего начал восклицать громким голосом, призывая своих, говоря: «всякий, кто имеет ревность к закону, да выступает вслед за мною (depos mim)!» [299] И так он прожил с ними в великих трудах в пустыне, пока не настало ему время умирать, накануне чего он укрепил всех, дабы они стояли твердо, верным образом сражаясь и страдая из любви к закону своего Господа Бога, сказав: «Итак, мои весьма возлюбленные сыновья, будьте почитателями закона, и отдайте души ваши за завет отцов, и помните о делах, что свершили они в своих поколениях, и обретете великую славу и имя непреходящее» [300].