И поскольку мы уже много раз говорили о великих добродетелях, что были в сей Королеве, следует [нам теперь] узнать, как наш Господь Бог пожелал наделить ее истинным знанием, показав ей темноту жизни настоящей, чрез любовь внутреннюю, что Он дал ей к Самому Себе, с подлинным познанием конца своей жизни. И хотя суд над душою состоится лишь в присутствии (no conspeito) Нашего Господа Бога — каковую тайну Он пожелал, чтобы не изведал ни один человек, облеченный в сию бренную плоть, — все мудрецы, в особенности Святой Фома [253], что ради божественного созерцания взошел на вершину истинного знания, полагают, что когда существо приближается к своему концу, оно обретает истинное познание Создателя и горько раскаивается в своих грехах, — [и] что тогда суд сего [Создателя] есть истинное спасение. Каковой знак может быть узнан чрез тех, кто в подобное время говорит со своими аббатами (abades) [исповедниками] обо всех изъянах (falecimentos), что ощущает на своей совести, согласно тому святому совету, коему пророк [царь Давид] учит в псалме, говоря: «Я возвращусь чрез все свои годы назад, очищая недра своей совести, дабы перечислить Тебе горести души моей».

Чрез каковое покаяние мы можем доподлинно узнать, как та святая Королева обрела истинное блаженство; ибо, хоть и весьма часто была она исповедуема во все иные времена, после того как болезнь таким вот образом усилилась в ней, она говорила весьма пространно со своим аббатом и, в возмещение некоторых тягот [совести], коли они у нее и были, приказала раздать многие милостыни и [содеять] иные великие дела милосердия, приводя много доводов в раскаяние за свои грехи, каковые [доводы] своим благочестием много заставляли дивиться (faziam grande contricao) того ее исповедника. И по завершении сего она велела призвать своих сыновей и сказала им:

— Бог ведает, какое желание (camanho desejo) всегда имела я узреть тот час, когда ваш отец сделает вас рыцарями; и для сего я приказала изготовить и украсить три меча. И хотя бы Богу было угодно, чтобы я в сем мире не узрела подобной радости, да будет Он прославлен за все.

И затем она приказала узнать, послал ли ей уже Жуан Вашкиш оные мечи, и ей сказали, что нет.

— В таком случае, — сказала она, — немедля и как можно скорее отправляйтесь в Лиссабон и сделайте так, чтобы мне их доставили. Я хотела, сыновья мои, — молвила она, обращаясь к Инфантам, — вручить вам сейчас мечи, о коих говорила вам ранее, но так как их здесь нет, я не могу сего сделать; но все же я дам вам сейчас щит истинной крепости и защиты, каковой есть древо Истинного Креста; завтра же, коли будет угодно Богу, я вручу вам мечи.

И тогда она приказала принести крест из того подлинного древа, на коем страдал Господь Наш Иисус Христос, и разделила его на четыре части — по четырем сторонам, кои имеет крест; и вручила каждому из Инфантов одну из сторон, четвертую же сохранила для Короля, своего сеньора.

— Сыновья мои, — сказала она, — я молю вас, дабы вы приняли сей драгоценный дар, что я вручаю вам с великим благоговением, и уверовали совершенно в великую силу, что Бог в него вложил, и в то, что сие есть совершенное средство от всех опасностей души и тела, и тот, кто имеет в него подлинную веру (feuza), обретает твердый и прочный щит для своей защиты, против коего не страшен ни один враг — ни духовный, ни мирской, в особенности же [сие средство действенно] против неверных. И не только лишь то есть средство против них, но также и их погибель (destroimento), как о том говорится в его [Истинного Креста] службе, каковая говорит: fugit partes aversas [254], ибо победил лев (ca venceu o liao), каковой есть Иисус Христос, что на нем страдал. И я молю вас, сыновья, дабы вы пожелали всегда и постоянно носить его при себе, ибо не ведомы вам ни дни, ни часы опасностей.

И они поцеловали ей руки, и почли то за великую милость, в завершение чего она возложила на них свое благословение.

Радение великой любви всегда выказывала Королева к Инфантам, особенно же около того времени, о коем мы говорим; за что они всегда были весьма признательны (a qual cousa por eles foi sempre muito conhecida), в особенности же [за] то древо Креста, что было им таким образом дано, каковое они приняли с весьма великим благочестием и так и держали его всегда при себе во все дни своей жизни. И с таким постоянством носил его Инфант Дуарти, что когда уже окончил дни свои Королем, при погребении его похоронили вместе с ним, и спустя много дней вспомнили (foi nembrado), что он держал его при себе, и оказалось необходимо открыть склеп, где он покоился, дабы взять от него оное древо, каковое перешло к королеве, его супруге [вдове]. Про Инфанта же Дона Педру мы не ведаем, какой манеры держался он со своим [кусочком древа], однако весьма надлежит думать, что такой католик, каким был он, не отдалил бы от себя вещь столь добрую и столь святую. Но вот насчет Инфанта Дона Энрики мы можем дать достоверное свидетельство, поскольку ко времени, когда мы написали сию историю, он был в возрасте пятидесяти шести лет и, говоря относительно сего, сказал нам, что, после того как оное древо было ему дано, никогда не случалось с ним такого (nunca lhe nembrava), чтобы он держал его не при себе, лишь однажды, когда по забывчивости он снял его, совлекая рубашку (em desvestindo a camisa). И мы слышали впоследствии от Луиша ди Созы, ключаря ордена Христа, его [Инфанта] главного камергера и сына Гонсалу Руиша ди Созы, что когда оный Инфант скончался, он снял с него оное древо Креста и передал его Королю в Эворе вместе с его печатью и молитвенником.

И когда сии дела были таким образом окончены, прибыл туда Жуан Вашкиш ди Алмада, что вез, изготовленные и украшенные, те мечи, о коих мы уже говорили, каковыми весьма порадовал Королеву, с тем чтобы с их помощью достичь доброго ее намерения. И как только она получила их в свое распоряжение, то повелела, чтобы к ней явились ее сыновья; и, взяв самый большой меч, молвила, обращаясь к Инфанту Дуарти:

— Сын мой! Поскольку Бог пожелал избрать вас среди братьев ваших, дабы вам стать наследником сих королевств и вершить в них правление и правосудие, каковые уже поручены вам Королем, вашим отцом, и ведая ваши доблести и добродетели столь пространно, как если бы он [меч] был уже вашим, я вручаю вам сей меч и наказываю, чтобы для вас это был меч правосудия, дабы вам управлять великими и малыми [людьми] сих королевств, после того, как будет угодно Богу, чтобы они оказались в вашей власти чрез кончину Короля, вашего отца, и я поручаю вам их народы; и молю вас, чтобы, со всею крепостью, вы всегда были для них защитою (defensao), не дозволяя, чтобы в отношении них творилась какая-либо несправедливость (desaguisado), но чтобы для всех вершились право и правосудие. И смотрите, сын мой, когда я говорю правосудие, то разумею правосудие с милосердием, ибо когда правосудие в какой-либо своей части не есть милосердно, то зовется уже не правосудием, а жестокостью. И о том я вас молю и то вам наказываю, чтобы вы пожелали сделаться с ним [мечом] рыцарем. И сии мечи я повелела таким образом изготовить, дабы вручить их вам и вашим братьям до вашего отбытия, дабы Король, мой сеньор, сделал бы вас с ними рыцарями в моем присутствии, как я уже сказала, однако Богу было угодно, чтобы так не случилось. Посему я молю вас, чтобы без стеснения (sem empacho) пожелали вы принять сей [меч] из моей руки, каковой я вручаю вам с благословением моим и ваших дедов, от коих я происхожу. И хотя бы то было вещью стеснительною (cousa empachosa), чтобы рыцари принимали оружие из рук женщин, я молю вас, дабы вы не пожелали иметь относительно сего меча, что я вам вручаю, подобное затруднение. Ибо сообразно роду, из коего я происхожу, и желанию, что имею я относительно приумножения чести всех вас, ни на миг не разумею я, чтобы к вам чрез то могло прийти ухудшение (empecimento) или вред, — напротив, я верю, что мое благословение содеет с ними для вас великую помощь.