Георгий записал: костюм, пальто, две смены белья, две рубашки. Что еще надо человеку?

Караян подсказывал: одеяло, подушка, ботинки, носки… Георгий понятия на имел, сколько может стоить подушка.

Тем временем показания давал меднолицый старик. Он снова сообщил, что люди все целы, здоровы, и значительно помолчал, вращая по сторонам глазами и тем самым показывая свою осведомленность. Следователь попался на эту приманку и стал задавать наводящие вопросы, а старик, упиваясь оказанным ему вниманием, отвечал загадочно:

— Если хорошо подумать, дело станет ясным. С какой стороны ухватить. Правильно возьмете — и откроется.

А когда его спрашивали впрямую, отчего произошел пожар, он укоризненно вздыхал:

— Нет: так дело не пойдет. Тут вглубь, вглубь смотреть надо.

Георгий подсчитал свою смету. Получилось около трехсот рублей на человека.

— Войдем в Совет Министров с ходатайством, — сказал Караян, — только по триста не дадут.

Следователь отпустил старика и заинтересовался списком.

— И правильно сделают, что не дадут. Государственный дом сожгли, а свои носки обратно требуют.

Он был не в духе. Причина пожара была ему ясна, а вот конкретных виновников обнаружить не удалось. Георгия все это начинало томить. К чему доискиваться? Произошла беда, которая могла случиться в каждом доме.

— Дом государственный, — повторял следователь.

Наверное, он был прав, хотя непонятно, что изменится к лучшему, если станет известно, кто нечаянно уронил недогоревшую спичку. Злого умысла не было и быть не могло.

В дверях снова показался Андраник. Начальник строительства нагнулся к Георгию:

— Может, пройдем на площадку?

Пожалуй, уже можно было уйти. Но у дверей конторы зашумели, и вдруг стремительно, точно преодолев препятствие, в комнате появилась Эвника. Георгий привстал, но Эвника прошла прямо к следователю. Она негромко сказала ему несколько слов, потом села рядом с Георгием, не глядя на него, радостно взволнованная. Георгий протянул ей руку, она не заметила. К столу подходила голубоглазая Светлана. И Эвника, как бы подбодряя и убеждая, неотрывно смотрела на нее.

— Ну, я скажу, ничего такого, — нерешительно соглашалась Светлана. — Я, конечно, могу сказать, хотя мы ни в чем не виноваты. И вовсе это не от нас загорелось.

В дверях остался стоять ее муж Владимир Борцов. Безоговорочно соглашаясь с женой, он подкреплял ее слова жестами.

— Я скажу, — говорила Светлана.

И он утверждающе кивал и разводил руками — отчего не сказать!

Всем стало интересно. Подсел ближе Караян. Оживился мрачный начальник пожарной охраны.

На обязательные вопросы Светлана отвечала нетерпеливо, как бы торопясь перейти к главному.

— Сколько вам лет?

— Ну, двадцать два… В общем, в таком духе…

Борцов утвердительно кивнул.

— Значит, выпивали в вашей комнате при свечке?

— Я только рюмочку красненького выпила, мне неинтересно было, поскольку у меня муж только что приехал, а до этого целую неделю отсутствовал.

«Ну, как же иначе?» — всем своим видом показал Борцов.

— Я даже Вове сказала: «Не держи ты их, пусть идут». Прямо при людях свечку задула и окошко открыла. Ветра ни на грамм не было. Откуда он потом взялся?

— Ты дальше, дальше слушай, — не глядя на Георгия, скороговоркой сказала Эвника.

Георгий удивился ее горячей заинтересованности и необычайному оживлению. Потом понял: она радуется своей причастности к его делам, думая, что оказала ему огромную помощь, уловив эту глупую девочку. И боже, как она сейчас довольна!

Светлана тоже взглянула на Эвнику и кивнула ей, будто успокаивая.

— Ну, я, конечно, постель разобрала, а Вовик мне говорит (тут Борцов горделиво усмехнулся), я, говорит, тебя целую неделю не видал и обратно в этой темноте не вижу. Зажги свечку, соскучился я по тебе…

Следователь постучал карандашом по столу, как бы предотвращая шум. Но шума не было. Караян сидел насупившись. Начальник строительства что-то писал, а Георгия просто злила ненужность этой сцены. Он не сдержался:

— Но потом вы потушили ее? Вы помните это?

Следователь неодобрительно взглянул на него.

— А как же! — сказала Светлана. — Я это только к тому рассказываю, что свеча у нас действительно горела. По честности. Вот сторож тоже видел. А в пожаре мы неповинны. Мы свечу потушили.

— А может, забыли? — спросил следователь.

— Нет, правда. — Женщина обернулась к мужу.

— Точно, — с готовностью подтвердил Борцов, — мы же не скрываем. Зажгли и потушили.

— Сколько же времени она у вас горела?

Следователь спрашивал подчеркнуто сухо. Женщина-секретарь вела протокол.

Георгий встал. Краем глаза он увидел, как оживилась Эвника. Еще бы! Ей казалось, что наступило самое интересное. Не оглядываясь, Георгий вышел.

Начальник строительства, инженер, Андраник, все, кому не терпелось решить с Георгием какие-то дела, выжидательно молчали.

Георгий их не торопил. В земляном запахе шахты, среди знакомых дел на ясные, определенные вопросы надо было находить такие же ясные ответы. Это было привычно, знакомо, и Георгий повеселел.

Тоннель длиной в пятьдесят километров пробивали в толще горного хребта. Если бы проходку тоннеля вели обычным путем, с одного конца, то его пришлось бы строить дольше двадцати лет. Сейчас вдоль трассы было пробито несколько шахт, и тоннель прокладывали одновременно с одиннадцати точек. Мехакский хребет высок. Одна из шахт достигала глубины в шестьсот пятьдесят метров.

Георгий любил это строительство за размах и смелость замысла, так же как любил будущее море за его красоту, теплоцентраль — за силу и гармонию. Каждая стройка имела свое лицо, свой характер и свои капризы.

А тут оказалось, что план проходки тоннеля не выполняется. И на первый взгляд из-за мелочи.

Аккумуляторные батареи электровозов, вывозящих породу, не были рассчитаны на расстояние в 12—15 километров. Груженые электровозы проходили свои положенные восемь-девять километров и выдыхались. А что такое неподвижный поезд с гружеными вагонетками в забое, отлично представлял себе каждый гидростроитель.

Сперва Георгию показалось, что решение найти несложно. Замелькало даже несколько остроумных идей. Молодые инженеры, сопровождающие Георгия, убедительно опровергли их одну за другой. Андраник невесело усмехнулся. Георгия это раззадорило. Они выбрались из сырости и сумрака шахты, уселись на вывороченные камни и чертили на земле схемы своих решений.

Очень скоро Георгий понял, что в условиях этого строительства, при небольшом сечении тоннеля, в твердой скальной породе все его идеи невыполнимы.

— Вот в Чехословакии завод Добрудяны выпускает тепловозы…

Это сообщил совсем молодой парень, из тех влюбленных в технику мальчиков, что постоянно роются в журналах, каталогах, проспектах и всегда знакомы с последними достижениями инженерной мысли. Присев на корточки, он положил перед Георгием листок, вырванный из какого-то журнала.

— Игрушка! Работает на горючем с полной нейтрализацией газов.

Георгий тотчас представил себе осложнения, вызванные необходимостью покупать импортное оборудование.

— А валюта у вас есть? — спросил он сердито.

Мальчишка поднялся с колен.

— Валюта — не мое дело. А вот если у нас не будет таких тепловозов, мы через два месяца совсем остановим проходку.

И он ушел прочь, мелькая своими узкими, прошитыми белой ниткой штанами.

Начальник строительства постарался загладить неловкость:

— Молодой еще, совсем молодой…

— В моей бригаде, — сказал Андраник.

— Вы тут мастера готовить пожары и сюрпризы! — Георгий едва сдерживался. Мальчишка все сказал правильно. Теперь придется заниматься этими моторами. И будет очень трудно доказать, что другого выхода нет. Каждому захочется что-нибудь придумать, и всякий раз придется начинать все сначала.

Время, как всегда на рабочих участках, шло с незаметной стремительностью. Георгий с Андраником снова отправились в шахту. Для будущего русла реки тоннель был и широк и высок, но недостаточно высок для релейной тяги и недостаточно широк для зарядки аккумуляторов тут же, на середине пути.