– Рад, что ты в безопасности, приятель, – говорит мой друг. – Заставил же ты нас поволноваться!

– Простите. – Доминик склоняет голову. – Я не хотел доставлять вам неприятности.

Нина тоже обнимает его, рыдая в три ручья. Если Доминик и удивлен, что она тоже здесь, то не подает вида.

– Прости, – повторяет она снова и снова. – Я очень виновата.

Но сейчас время не упреков и обвинений, а облегчения и радости.

– Мы всюду искали тебя, – говорю я Доминику. – Мы все с ума сходили.

– Я должен был уйти, – объясняет он. – Мне было слишком тяжело навлечь на вас позор. Все думали, что я плохой человек.

– Не все, – поправляю я. – А всего несколько человек, сбитых с толку глупыми россказнями. – Мы с Ниной смотрим друг на друга. – И теперь они поняли, что были неправы.

– Совершенно неправы, – вставляет Нина, хлюпая носом.

– Мы все любим тебя, Доминик. – Я держу его лицо в руках, и мне все еще не верится, что мы нашли его. – И я люблю тебя больше, чем кто-либо другой. Я так скучала по тебе!

– Я тоже скучал по тебе, Просто Дженни.

– Давай-ка отвезем тебя домой, – говорю я.

Доминик берет свое одеяло и дает отвести себя к машине. Он слабый и намного более худой, чем казался на экране телевизора. Но я надеюсь, что шрамы от его хождения по мукам в основном поверхностные и он, семижильный воин масаи, душевно здоров.

Майк помогает нам обоим сесть на заднее сиденье. Оказавшись там, я обнимаю Доминика, как ребенка. Нина проскальзывает на переднее сиденье рядом с Майком. Доминик кладет голову мне на плечо, и, пока мы возвращаемся в Нэшли, обломки моего разбитого сердца медленно срастаются. Настроение улучшается еще больше, когда становится виден мой коттедж. Майк подъезжает к самой двери.

– Вот мы и дома, – говорю я моему возлюбленному. – Мы снова дома.

Майк и Нина помогают Доминику дойти до двери, пока я вожусь с ключами и отпираю замок. Включаю свет, и в тот же миг дом становится теплым и уютным.

Стоит нам войти, как, топая по лестнице, прибегает Арчи и, исступленно мурлыча, начинает тереться о ноги Доминика. Мой возлюбленный нежно поднимает кота и кладет себе на плечи. Арчибальд сияет от восторга.

– Посиди с ним, – распоряжается Майк. – И не двигайтесь.

Я не сопротивляюсь. Больше я никогда не дам Доминику уйти.

– Мы поставим чайник и приготовим Доминику что-нибудь поесть, – говорит Нина.

– Овсянку, – говорю я ей. – Сделай ему овсянку, пожалуйста. Он ее очень любит. Она согреет его.

– Решено. – Нина берется за работу и идет на кухню в сопровождении Майка. Мне хочется плакать от чувства благодарности – у меня совсем не осталось сил.

Мой храбрый воин масаи садится на диван и с облегчением откидывается на спинку. Одинокая слеза катится у него по щеке. Я пристраиваюсь около него, подогнув под себя ноги. Мы с ним сидим рядом, неподвижно и молча.

Через несколько минут Нина и Майк приносят Доминику горячий шоколад и овсянку, а мне – чай с тостом.

– Еще что-нибудь нужно? – спрашивает Майк.

– Нет, – отвечаю я. – Ты так много сделал для меня, для нас. Более чем достаточно.

– Рад был помочь. – Майк скромен, как всегда.

– Нам уже пора, – говорит Нина. – Оставим вас одних.

Нина идет надевать пальто, и я пользуюсь моментом, чтобы поговорить с Майком. Я встаю, отвожу его от того места, где отдыхает Доминик, и поворачиваю лицом к себе.

– Ты больше чем друг, Майк. Ты – моя семья, – говорю я ему тихо, всем сердцем надеясь, что мой сосед, мой друг, воспримет эти слова как комплимент. Пусть я не смогла полюбить Майка так, как он когда-то надеялся, но я все равно люблю его. Надеюсь, он всегда будет здесь, рядом с нами, в нашей жизни. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

Он крепко обнимает меня.

– Я счастлив слышать это, – шепчет он так, чтобы только я могла услышать.

– Спасибо. – Я нежно целую его в щеку. – Огромное спасибо.

Возвращается Нина, и мы отодвигаемся друг от друга.

– Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, – говорит она мне. – Слишком много волнений было сегодня.

– Спасибо, что позвонила, – говорю я. – И что отправилась с нами искать Доминика.

В ее глазах опять появляются слезы.

– Это самое малое, что я могла сделать.

– Я могу предложить тебе чего-нибудь покрепче, – предлагает Майк, – если зайдешь ко мне домой.

Они обмениваются мимолетными взглядами.

– Почему бы и нет? – отвечает Нина и берет его под руку.

Хм. В самом деле, почему бы и нет? Когда они уходят, Доминик пытается встать, но Майк вытягивает руку.

– Ты остаешься там, где сидишь, приятель, – велит он. – Отдыхай и расслабляйся, пока к тебе не вернутся силы.

– Asante. Спасибо, Майк, – отвечает Доминик, сжимая его руку и встряхивая ее. – Ты очень хороший друг.

– Я заскочу завтра, – обещает Майк. – Хочу убедиться, что у вас все в порядке.

– Я тоже, – говорит Нина.

– Я уверена, что у нас все будет прекрасно, но нам будет приятно повидать вас обоих.

Я целую Нину, и мы обмениваемся взглядами, признавая, что размолвка у нас была, да быльем поросла.

Майк с Ниной уходят, и мы с Домиником остаемся наедине.

После их ухода в доме воцаряется мир, которого мне так мучительно не хватало. Доминик доедает овсянку и допивает горячий шоколад.

– Я уже чувствую себя лучше, – говорит он, слабо улыбаясь.

– Ты очень храбрый. Сбил с ног того грабителя.

– Да это пустяки. – Доминик пожимает плечами. – Я же голыми руками боролся со львами, Просто Дженни.

Я смеюсь.

– Про львов я иногда забываю.

Он кладет мою голову к себе на плечо, к вящему огорчению Арчи, и мы наслаждаемся тишиной. Я не хочу слишком много расспрашивать Доминика, разрушать тихую радость, которую чувствую, когда он дома. Но мне надо кое-что понять.

– Что произошло, Доминик? Куда ты ушел?

– Я ушел, поскольку считал, что так будет лучше. Я не хотел причинить вред твоему положению в деревне. Я думал как воин масаи, а не как английский джентльмен. – Он вздыхает. – Той ночью я два часа шел через поля, а утром, когда вышел на дорогу, какой-то человек остановился и спросил, не потерялся ли я, и предложил меня подвезти. Я спросил, куда он направляется. Он ответил, что едет на работу в Лондон. Тогда я попросил, чтобы он отвез меня туда.

Как же все просто!

– Он привез меня в Лондон и высадил у вокзала Юстон. Я не знал, что делать. Но там, у дверей, были молодые люди, укутанные в одеяла, и я спросил у них, куда мне пойти. Они отвели меня в Кингс-Кросс, показали, где можно получить еду, и объяснили, как жить на улицах.

– Разве тебе не хотелось вернуться домой? – спрашиваю я. – Разве ты не скучал по мне?

– Каждый день. – Он склоняет голову. – Я не знал, что мне делать. Через неделю тоска стала такой сильной, что я стоял на обочине дороги и ждал, чтобы кто-нибудь остановился и отвез меня домой.

В Масаи-Мара так поступил бы любой. Доминик так легко прилетел из Кении в Лондон, что, когда уходил от меня, не задумался ни о том, как сможет возвратиться ко мне, ни о том, как это может быть сложно. Скорее всего, он просто вообще не подумал об этом.

– Но никто не остановился. Через два дня у меня не осталось денег, и я не знал, каким еще способом можно вернуться в Нэшли.

– О, Доминик!

– И чем дольше я был там, тем больше был уверен, что ты уже не хочешь, чтобы я возвратился.

– Как же ты выжил? На что ты жил?

– Не так-то легко было найти работу, но иногда я помогал мыть посуду в кухне ресторана. Для моей гордости это было очень тяжелым испытанием, Дженни. Но ничего другого я делать не мог. Я привык ничего не иметь. У тебя столько вещей, – он жестом указал на обстановку, – но ты можешь жить без них, если придется. Это как раз не самое трудное. – Доминик печально улыбается мне. – А вот жить без тебя было совсем плохо.

– Я боялась, что никогда больше не увижу тебя.