Остальные по-прежнему молчат.

Вместо одежды, которую я положила для него, Доминик решил выбрать собственный наряд.

Поверх обычного красного shuka на нем оранжевая юбка, наброшенная вокруг бедер, украшенная бусинками и десятками крошечных круглых зеркал, которые отражают свет. По краю – разноцветные бусы, а за пояс заткнуто мачете. Он бос. На нем свадебное ожерелье и дюжина других нитей с бусами, которые тянутся по его телу. Запястья и лодыжки украшены браслетами. На щеках полосы охры – боевая раскраска. На голове – сложный головной убор из коричневых перьев, которые образуют ореол вокруг его лица. Довершает картину Арчи, уютно устроившийся на плечах Доминика.

Высокое гибкое тело воина масаи кажется совершенно ужасающим в моем крошечном доме. Все – в том числе и я – только и могут, что стоять и таращить глаза.

Майк опять первым обретает способность двигаться и протягивает Доминику стакан с молоком.

– Поднимем тост, Дженни?

– Да, да. – Я выхожу из шока. – Да, да, конечно.

Остальные тоже начинают приходить в себя. Вот только Доминик кажется неуверенным.

– За Доминика, – предлагает Майк, поднимая бокал с шампанским.

– За Доминика, – отзываемся мы все хором и пьем из наших бокалов, причем некоторые охотнее, чем другие. Нина опустошает свой одним глотком.

– Очень приятно быть здесь, – нерешительно говорит мой возлюбленный. – Очень приятно познакомиться с вами. Надеюсь, друзья Дженни будут и моими друзьями.

Нина смотрит в пол.

– Конечно, будем, – опять говорит Майк. – Кому налить?

Моя лучшая подруга протягивает свой бокал.

– Обед почти готов, – докладываю я, но беспокойство внутри меня нарастает. Я так хотела, чтобы вечеринка прошла хорошо, а сейчас, хотя еще ничего не началось, я чувствую, что все идет ужасно. – Майк, мне надо здесь кое-что сделать. Не отведешь гостей в столовую и не рассадишь их? – Мой голос звучит на октаву выше, чем хотелось бы.

– Будет сделано, – говорит он.

Доминик делает шаг в сторону, и Майк, не суетясь, выводит всех в гостиную.

– Я приду через минуту.

Доминик подходит ко мне. На его красивом лице беспокойство.

– Я сделал неправильно, – говорит он. – Ты хотела, чтобы я надел ту одежду, которую ты положила для меня на кровати.

– Нет, нет, это неважно.

Он с извиняющимся видом пожимает плечами.

– Я убрал ее в шкаф, – объясняет он и оглядывает себя. – Это моя лучшая одежда. Мой наряд. Его я надевал на церемонию, когда стал воином, ilmoran. Я неправильно понял тебя.

Я обнимаю его.

– Ты выглядишь невероятно, – говорю я и начинаю расслабляться в объятиях Доминика. – Я была неправа. Я хотела, чтобы ты вписался в круг моих друзей, но больше всего я горжусь тобой, когда ты остаешься собой. Просто собой.

– Думаю, я их напугал.

Я смеюсь.

– Может, и напугал, – признаю я. – Ну, разве что чуть-чуть.

– Пойду, переоденусь.

– Нет, останься как есть, – настаиваю я. – Это же ты. Поэтому я и люблю тебя. Им придется привыкнуть к этому. Здесь наш дом. – Да как они осмелились заставить Доминика в его собственных владениях почувствовать себя неловко! – А теперь мне надо вынуть баранину, иначе придется подавать на стол угли. Можешь оказать мне любезность и быстренько приготовить себе овсянку?

– Я буду есть баранину, – говорит Доминик.

Я смотрю на него снизу вверх.

– Ты уверен?

– Да.

Я оставляю в стороне мысли о подгорающей баранине и опять крепко обнимаю Доминика.

– Я тебя люблю, – говорю я. – Aanyor pii. Я люблю тебя всем сердцем. Никогда не забывай этого. Как и сейчас. – Я улыбаюсь ему. – Однако ты можешь снять вот это. – Я киваю на его головной убор. – Иначе все время будешь задевать им за балки.

Доминик послушно снимает его и страстно целует меня, оставляя отпечатки красной охры.

– А это плохо – прямо сейчас отправить всех по домам, чтобы мы могли заняться любовью? – шепчу я, затаив дыхание.

– Да, – отвечает Доминик и снова целует меня. – Для этого будет время позже, Просто Дженни. Много времени. А теперь, – он берет меня за руку, – мы пойдем туда и будем очаровательными хозяевами для наших друзей.

С помощью Доминика я подаю баранину. К счастью, она не слишком пересохла. Он продолжает успокаивающе улыбаться мне, но я вижу, что беседа за обеденным столом неестественна. Если бы это был эпизод из английской телепрограммы «Званый ужин», я получила бы ноль очков, и кто-то другой ушел с тысячью фунтов призовых денег.

Нина напивается все больше и больше. Джерри тоже. Кажется, у них нечто вроде соревнования – посмотреть, кто за самое короткое время вольет в себя больше вина. Моя подруга все ниже и ниже наклоняется над столом, и я пытаюсь незаметно отодвинуть от нее бутылку, но она хватает ее и тянет к себе.

Стеф сидит угрюмая. Не знаю, о чем она говорила по мобильнику, когда приехала, но ясно, что получила плохие новости. Неужели она наконец влюбилась в одного из тех женатых мужчин, которых считает приятелями для секса, и тот не хочет бросать свою жену? Конечно, это только мое предположение, но оно не находится вне границ возможного. Не знаю, о чем я думала, когда решила, что она могла бы стать хорошей парой Майку. Она же совсем не подходит для этого.

К счастью, мальчики болтливы, как всегда. Тайрон восхищается бусами Доминика, а Клинтон смотрит на него так, что мог бы влюбиться без памяти. Может быть, позже это станет причиной ссоры, если у них все пойдет как обычно.

Один лишь Майк держится молодцом. Смеется, когда надо, рассказывает глупые анекдоты, чтобы не наступила неловкая тишина. Не имею представления, какие выводы из всего этого делает Доминик. Он старается изо всех сил, я это вижу, но точно могу сказать, что ему приходится нелегко. Он сидит в своем племенном наряде, собирает с тарелки мясо, запивает молоком и выглядит, как пришелец с другой планеты. Но мне так хочется, чтобы все смотрели на него моими глазами! Чтобы поняли, какое у него чудесное сердце! Я хочу, чтобы они полюбили его, чтобы были очарованы им так же, как и я.

Вместо этого мои коллеги сплетничают о клиентках, сериалах и музыкальных телешоу, и Доминик, совершенно ясно, не имеет ни малейшего представления, о чем они говорят. Обычно их пустая болтовня кажется мне забавной, но сейчас раздражает. Я не хочу, чтобы они были грубыми по отношению к моему возлюбленному, но, думаю, они именно такие. Нина полностью игнорирует его. Она ни словом не обменялась с ним, даже своим громогласным способом. Майк пытается направить беседу к Доминику и спрашивает его о жизни и о том, что он думает об Англии, но ясно – это им не так интересно, как телеведущие или поп-звезды.

Когда мы съели основное блюдо, я встаю, чтобы убрать посуду.

– Я помогу тебе, – вызывается Джерри. Обычно после нескольких порций спиртного он ведет себя очень буйно и рассказывает сальные анекдоты, но сегодня подозрительно тихий. Возможно, еще рано.

Я беру тарелки. Он берет блюдо с остатками баранины и идет за мной через гостиную в кухню.

– Поставь сюда, – говорю я, указывая на незанятое место на столе. Джерри касается меня, когда ставит блюдо, а затем задерживается у моего плеча со словами: – Хочешь, чтобы я сделал еще кое-что?

В его голосе звучит намек. Я делаю вид, что не понимаю, и пытаюсь улыбнуться.

– Нет, нет, все прекрасно.

– Скажи лишь слово, Дженни. – И опять эта мерзкая улыбка. Вот ведь кобелина!

Шоколадный пудинг, стоящий в духовке, уже почти готов, и кухня наполняется восхитительным ароматом. Но запах становится слишком сильным, и я чувствую, что меня подташнивает.

– Через несколько минут я принесу десерт.

Вместо того, чтобы понять намек и исчезнуть, Джерри решает остаться. Он отходит, сливает в стакан остаток шампанского из бутылки и выпивает, оглядывая меня с головы до ног.

– Ты красивая женщина, знаешь ли, – говорит он после нескольких минут изучения объекта.