– Я помогу тебе, – говорит Майк. – У меня на чердаке полно старого спортинвентаря, от которого давно пора избавиться – ракетки для сквоша, крикетные биты, лыжное снаряжение, которое я, похоже, никогда больше не буду использовать.

Я вздыхаю, испытывая чувство благодарности.

– Ты так добр ко мне.

Он берет мою руку и целует пальцы.

– Потому что я люблю тебя.

Ну вот. Куда же заведет нас этот разговор?

– Майк…

Мой сосед подносит палец к моим губам, чтобы я замолчала.

– Я хочу, чтобы ты была счастлива, Дженни. Я и раньше тебе это говорил. И если что-то могу сделать для тебя, – продолжает Майк, – то просто скажи. Помни это. – Он сжимает мою руку. – Всегда помни. Обещай мне.

– Обещаю.

– Я открою бутылку вина, и мы выпьем за приезд Доминика. Выбирай, что будем смотреть, – говорит он, раскладывая диски на журнальном столике.

– А ты сам что хочешь?

– Все, что угодно, если это не «Из Африки» и не «Король Лев», – дразнит он меня.

Не могу поверить, насколько добр этот человек, и чувствую, как меня захлестывают эмоции. Поэтому я вряд ли выберу что-нибудь сентиментальное или романтическое – ведь тогда я разревусь. Вместо этого возьму-ка я какой-нибудь боевик с большим количеством трупов и беспричинным насилием.

И двух недель не прошло, как я узнаю, что Доминик получил визу. Он без проблем съездил в Найроби и обратно, и его заявление было очень быстро рассмотрено, что необычно для нормального течения бюрократических процедур. Он прислал мне СМСку с этой новостью. Можно ли это считать хорошим предзнаменованием? Я в равной мере чувствую страх и восторг. Теперь нет пути назад. Все происходит на самом деле. Я сообщила Доминику данные моей кредитки. Он отправился пешком в соседнюю деревню, чтобы заказать билет по Интернету, и сразу же сообщил мне, когда вылетает. Через неделю он уже будет здесь. Я начинаю неистово приводить дом в порядок и в переполненном шкафу пытаюсь выделить место для вещей Доминика.

В салоне все время напряженная атмосфера, что не очень-то приятно. Все сплетничают у меня за спиной, я знаю это точно. И еще знаю, что не страдаю подозрительностью, в отличие от моей лучшей подруги Нины, которая и не дает сплетням угаснуть. И это очень меня огорчает. Ну почему она не может просто порадоваться за меня?

Когда наступает время, я отправляюсь в аэропорт встречать Доминика. Майк предложил подвезти меня, но как я могу с ним так поступить? Мне бы очень хотелось, чтобы со мной поехала Нина, но сама она не предложила, а попросить я не смогла. Отношения между нами уже не такие хорошие. Я догадываюсь, что у нее опять проблемы с Джерри, но она ничего мне не рассказывает. Надеюсь, что когда Доминик, наконец-то, приедет, то понравится ей, пусть и не сразу. Как может быть иначе?

Сегодня утром я носилась как сумасшедшая, стараясь, чтобы мой коттедж выглядел безупречно. Теперь все сияет. С тех пор, как я въехала, здесь никогда не было такого порядка.

И вот сейчас, двигаясь по дороге M25, я чувствую, как у меня потеют ладони. Меня бросает в жар. Кондиционер включен на полную мощь, хотя температура на улице близка к нулю.

Прошло чуть больше месяца с того дня, как я в последний раз виделась с Домиником, и, как это ни глупо, я боюсь, что он не узнает меня. А еще меня беспокоит, как он выдержал долгий перелет, ведь его единственный опыт – наше с ним путешествие на воздушном шаре в Масаи-Мара.

Оставив машину на стоянке, я направляюсь к зданию аэропорта Хитроу. Проверив табло, вижу, что самолет Доминика должен прибыть вовремя. Если повезет и будет попутный ветер, то Доминик очень скоро выйдет в зал прибытия.

Я стою у барьера в толпе встречающих. Все ждут родственников, коллег по работе, любимых. Совсем скоро и я увижу моего воина масаи! Я едва заставляю себя стоять спокойно. От волнения судорога сводит пальцы ног.

Из автоматических дверей начинают друг за другом выходить люди, и я смотрю поверх голов стоящих впереди, пытаясь разглядеть Доминика. Минуты проходят и проходят. Его нет. Надо было мне попросить его прислать мне сообщение о том, что он сел в самолет. Ведь все, что угодно, могло пойти не так. Вдруг сломался автобус, идущий в Найроби? Вдруг Доминику понадобилось больше времени, чтобы пройти десять километров до него? Вдруг по дороге его съел лев?

И тут у меня замирает дыхание.

Дверь открывается, и я вижу высоченного Доминика в традиционном shuka. Его плечи расправлены, он высоко держит голову, но вид у него обеспокоенный, смущенный, потерянный. Я проталкиваюсь к самому барьеру и кричу во всю мочь:

– Доминик! Доминик, я здесь!

Он поворачивается, видит меня, и его лицо освещается радостью, а я не могу больше ждать. Со сверхчеловеческой силой я карабкаюсь на барьер, прыгаю через него и бегу в объятия Доминика. Он приподнимает меня и кружит.

– Ты сделал это, – говорю я. – Слава богу, ты сделал это!

Он ставит меня на пол.

– Дженни, – говорит он, – моя Дженни!

Мы целуемся, не обращая внимания на толпу вокруг нас. Потом, смутившись, отпускаем друг друга.

– Пошли, я отвезу тебя домой. – Я беру его за руку. – Машина совсем рядом, через дорогу. Как прошел полет?

Доминик пожимает плечами.

– Наверное, хорошо, ведь я даже не почувствовал, что был в небе.

– Я знаю, в самолете чертовски скучно, – соглашаюсь я. – Ты смотрел кино?

– Нет, – говорит он. – Я не знал, как эта штука работает, а спрашивать не хотел.

Когда мы выходим из зала на улицу, Доминик отшатывается. Температура чуть выше нуля, а на нем только его туника и одеяло, а на ногах – открытые кожаные сандалии. Вполне вероятно, что он умрет от переохлаждения прежде, чем я довезу его до Нэшли. Для него это, наверное, то же самое, как для нас выйти из сауны на снег. Как же я теперь жалею, что не сообразила попросить у Майка пальто для Доминика! И брюки. Да и носки не помешали бы. Какая я балда, что не подумала об этом. Ну почему я решила, что Доминик прилетит в европейской одежде? Знала же, что у него ничего другого нет!

Пока я веду его к машине, он с удивлением разглядывает автомобили на многоэтажной стоянке.

– Будет много лучше, когда мы уедем из аэропорта, – уверяю я его.

Он неуверенно кивает. Мое сердце тянется к нему, и внезапно я понимаю, как сильно он верит в меня и в наши отношения, раз приехал сюда. Все предупреждали, как ужасно все сложится для меня, но никто, – и я в том числе, если быть честной с собой, – не подумал о том, что Доминик приезжает в незнакомый мир и ему здесь будет трудно.

Все его пожитки лежат в одном крошечном чемоданчике, который я кладу на заднее сиденье. Сев в машину, включаю на полную мощность отопление, но Доминик уже дрожит.

– Мы раздобудем тебе одежду, – обещаю я. – Завтра же у тебя будут теплые вещи.

– Было бы хорошо, Дженни.

– Мы очень быстро приедем домой, а в коттедже тепло и уютно.

Он улыбается мне, и в его взгляде видно облегчение.

Прежде чем отъехать, я поворачиваюсь к нему.

– Спасибо, – говорю я. – Спасибо, что приехал ко мне.

– Я очень рад видеть тебя, мисс Дженни Джонсон. Очень рад.

Я склоняюсь к нему, и мы опять обнимаем друг друга.

– Все будет хорошо, – шепчу я ему куда-то в шею. – Просто подожди немного и сам увидишь.

Мы едем по узким извилистым улицам Нэшли мимо древней церкви и помещичьего дома, мимо утиного пруда, где утки уже приготовились ко сну. Подъезжая к «Маленькому Коттеджу», поворачиваюсь к Доминику:

– Твой новый дом.

Доминик, надо сказать, ошеломлен увиденным.

– Твоя деревня, – говорит он, – совсем не похожа на мою.

– Не похожа, – соглашаюсь я. – Но тебе она понравится. Уверена, что понравится.

Видно, что ему не хочется выходить из теплой машины. В общем-то, его можно понять.

– Дома тепло, – уверяю я его. – Я возьму для тебя одежду у моего друга Майка, который живет по соседству. Он выручит нас, пока мы не съездим в магазин.