Теперь я думаю – несколько поздно, конечно, – что должна была записать Доминика на какие-нибудь групповые занятия еще до того, как привела его в снежную зону со всеми остальными. Эти занятия надо было пройти всем нам, чтобы получить квалификационное свидетельство, или как оно там называется. Возможно, Доминик сможет просто походить у основания склона, а я буду помогать советами. Тай и Клинтон выучились очень быстро и теперь могут нестись по склону как профи, поэтому они, может быть, покажут ему, что надо делать. Наконец, снаряжение получено, и мы идем в раздевалки.

– С тобой все будет в порядке? – с тревогой спрашиваю Доминика.

– Да, Просто Дженни, – с улыбкой отвечает он. – Не волнуйся.

Но все равно я с беспокойством смотрю ему вслед, пока он не исчезает из вида. Джерри подходит ко мне.

– Для него это немножко не то, что рукопашная со львами, а? – смеется он и идет следом за Домиником в раздевалку.

Я советую ему засунуть свой чертов сноуборд туда, куда не проникают лучи солнца. Жаль, что муж моей подруги уже меня не слышит.

Каждый раз, когда я прихожу сюда, меня поражает, как здесь холодно. У Доминика, я думаю, настоящий шок. Сегодня он опять окажется на холоде, при температуре ниже нуля. Держу пари, он рад, что одет в комбинезон и теплую куртку, а не в свой обычный тонкий хлопковый shuka.

Он стоит у основания склона. Во взгляде – благоговейный страх. В руках он сжимает сноуборд. Мое сердце стремится к нему. Как же далеко отсюда его родной дом!

Я обнимаю и целую его.

– Хочешь попробовать?

– О, да. – Он внимательно смотрит на лыжников и сноубордистов.

Все идут к подъемнику, а Тай подходит к нам.

– Хочешь несколько советов, Доминик?

– Да, пожалуйста.

Тайрон показывает ему, как надеть шлем, чтобы он сидел, как надо; как застегнуть крепления; как стоять на доске. Потом учит Доминика перемещать свой вес вдоль доски, опуская и поднимая пятки и пальцы ног. Доминик стоит и смотрит на каждое движение Тая, и видно, что запоминает все.

– Попробуй, – предлагает Тай. – Начни полегоньку.

Доминик пробует несколько движений, и у него получается на удивление хорошо. А вот когда я брала уроки для начинающих, то большую часть времени проводила на снегу вверх тормашками.

– Круто, – говорит Тай и показывает Доминику, что надо делать, чтобы заставить доску повернуть направо или налево. – Хочешь немного подняться? – спрашивает Тай и идет вперед.

Здесь есть короткий детский подъемник – «ковер-самолет»[72]. Я поднимаюсь следом за ними, и вот мы все стоим рядом на снегу.

– Ладно, – говорит Тай. – Давай сделаем это.

Доминик становится на доску, пристегивается, как ему показали, но на ногах держится неустойчиво.

– Ух ты, – вырывается у него, когда он начинает скользить вниз.

Уголком глаза я вижу, что все мои коллеги остановились и смотрят на него. Джерри показывает на Доминика пальцем и хихикает. Он занимается сноубордингом много лет и, конечно, уже забыл, как чувствует себя начинающий. Надо отдать должное Доминику, он съезжает целым и невредимым, все время улыбаясь, движется элегантно и почти без ошибок. Я скольжу позади него и, когда поворачиваю, то чувствую, будто мои суставы заржавели. В снежной зоне все мы были много месяцев тому назад.

– Отлично, приятель! – говорит Тай и «дает пять» Доминику. – Давай повторим.

Так мы и делаем. И каждый раз Доминик спускается все увереннее и оказывается внизу невредимым.

– Ты молодец, – говорит Тай. – Пойдем к подъемнику.

– О, нет, нет. – Я останавливаю Доминика за руку. – Думаю, рановато.

– Мне очень нравится, Дженни, – говорит мой воин масаи. На его лице радость, а глаза горят от волнения. – Я хочу забраться повыше.

– Не чувствуй себя так, будто должен доказывать что-то этим людям. – Особенно этому абсолютному придурку Джерри, хочу добавить я. – Это не соревнование.

Может быть, даже хорошо, что Доминик лучший прыгун в своей деревне, но я не уверена, что эти навыки пригодятся ему на высоком склоне. Мне кажется, он излишне самонадеян, а гордыня, особенно на снегу, всегда предшествует падению. Однако, несмотря на мои опасения, мы идем к подъемнику следом за Таем, и он быстро показывает Доминику, как отстегнуть ногу от сноуборда и вспрыгнуть на тарелку подъемника. Несколько минут мы смотрим, как это делают другие, и вдруг Джерри влезает в очередь перед нами.

– Кто последним окажется наверху, тот слюнтяй, – подначивает он.

– Дебил, – бормочу я шепотом.

– Перекинь ногу через тарелку, а доску держи вдоль троса. Сам оставайся немного сбоку. – Тай продолжает инструктировать Доминика, пока очередь медленно продвигается. – Не ставь доску поперек, иначе зацепишься и вылетишь с подъемника. Готов?

Доминик кивает. Через секунду мы уже на подъемнике и движемся вслед за остальными вверх по склону. У меня дрожат колени, но, несмотря на это, мы без приключений поднимаемся все выше и выше.

Наверху мы идем вдоль вершины склона. Доминик смотрит вниз.

– Ты не обязан этого делать, – говорю я. – Мы можем отстегнуть доски и пройти часть склона пешком.

Доминик поворачивается ко мне, и его глаза горят еще больше.

– Кажется, это очень весело, – говорит он, и прежде, чем я могу дать ему еще один мудрый совет, он уже скользит вниз. Я смотрю на него. Сердце колотится у меня в горле, пока он мчится вниз, делая резкие повороты. Мы с Таем смотрим друг на друга.

– Ну ничего себе, – ошарашенно говорит Тай.

– Да уж. Либо ты выдающийся учитель, либо он чертовски быстро учится.

– Так последуем за ним, – предлагает Тай, и мы змейкой скользим вслед за Домиником.

Мы оплатили два часа пребывания здесь, и уже в конце первого часа Доминик держится на сноуборде так, будто тренировался с детства. Остальные подбадривают его, и только Джерри болтается где-то сзади и злится. Доминик опять со свистом спускается со склона, и я обнимаю его.

– Ты великолепен, – говорю я, и он взволнованно смеется.

– Я никогда не проводил время так весело, Дженни. Спасибо, что привела меня сюда.

Тай «дает ему пять».

– Ты лучше всех, приятель!

Тут опять вылезает Джерри.

– А посмотрим, кто выше прыгнет с трамплина!

Доминик пожимает плечами.

– Я не знаю, что это.

Зато я знаю. В середине склона есть огромный бугор из снега, и смысл в том, что вы прыгаете с него, как с трамплина, пытаясь пролететь над склоном как можно выше. Но очень велика опасность упасть на голову, сломать руку или вывихнуть ногу.

На лице Джерри появляется хитрая усмешка, и он говорит:

– А я тебе покажу.

Я выхожу вперед.

– Я так не думаю.

– Боишься, что твой мальчик упадет? – глумится он.

– Доминик все делает прекрасно. Оставь его в покое.

– Раз так, – говорит Джерри, поднимая руку, – если ты не думаешь, что он сможет…

– О, да повзрослей же, наконец, – говорю я.

– Вообще-то я хотел бы попробовать. – Доминик идет к подъемнику, и Джерри усмехается.

– Ты в игре.

– Будь осторожен, Доминик, – предупреждает Тай. Он встревоженно смотрит на меня, и, в общем-то, есть почему.

Не в силах сдержаться, я хватаю Доминика за руку.

– Он дразнит тебя. Нет нужды делать это. – И опять я жалею, что здесь нет Майка. Я думаю, что он, как голос разума, смог бы отговорить Доминика от этого безумия. – Ты до сегодняшнего дня даже не видел снега, и у тебя все прекрасно получается. Не испорти ничего. Ты же и вправду можешь пораниться. Брось это, пока все идет отлично.

– Со мной все будет в порядке, Просто Дженни, – уверяет он меня. – Вот увидишь.

Понимает ли он, что пытается сделать Джерри? Или, может быть, понимает, но чувствует, что должен принять вызов?

Что бы это ни было, наивность или бравада, но я чувствую подступающую тошноту.