Но больше всего я думаю о Доминике. Не могу дождаться, когда опять увижу его. Кажется, что если мы не приземлимся прямо сейчас, то я лопну от радости, нетерпения и беспокойства.

Самолет поворачивает, и желудок у меня перекатывается из стороны в сторону. Мы снижаемся. Здесь нет здания аэропорта. Да и вообще здесь почти ничего нет, кроме бетонной полосы среди кустов, которые тянутся на мили и мили. Рядом с полосой видно несколько микроавтобусов. Один из них из кемпинга Kiihu, и я надеюсь, что он ждет меня.

В самолете есть дюжина других пассажиров, и все мы нетерпеливо ждем, пока самолет замедляет свой бег. К двери приставляют трап, и через пять минут я выхожу на сверкающее африканское солнце. Как же много миль отделяет меня от обычных рождественских холодов и дождей Великобритании!

Я ставлю ладонь козырьком, защищая глаза от слишком яркого света, и начинаю оглядывать равнину. Неподалеку вижу высокий силуэт Доминика и его красную тунику, которую нельзя спутать ни с чем. Я машу ему. Его лицо, на котором была написана тревога, озаряется улыбкой, и он бегом бросается ко мне. Я роняю сумку на землю и протягиваю руки. И мой воин масаи с торжествующим воинственным кличем подхватывает меня и кружит в воздухе.

– Ты вернулась ко мне, Просто Дженни, – говорит Доминик. – Я сердцем знал, что ты вернешься.

Он ставит меня на землю, и мы крепко держимся за руки. Только сейчас впервые в жизни я ощутила, как по жилам струится чистое счастье. Это головокружительное чувство. Сможем ли мы когда-нибудь отпустить друг друга? В тот же момент Доминик поворачивает меня и ведет к автобусу, и моя рука лежит в его руке.

– Я здесь всего на пару дней, – шепчу я. – Дольше никак не получится.

– Тогда мы должны сделать эти дни совершенно особенными.

Мы с ним вскакиваем в автобус и направляемся к кемпингу. Доминик широко улыбается.

– Не могу поверить собственным глазам, – говорит он, качая головой. – Не могу поверить!

Я так рада, что приехала, так рада, что пожертвовала мамиными драгоценностями, так рада, что приняла ссуду Майка! Мои мысли опять обращаются к прекрасному соседу, и я надеюсь, что с Майком все в порядке. И с Арчи тоже. Как только устроюсь, позвоню и узнаю, как они оба поживают.

– Я не буду работать, пока ты здесь, – говорит Доминик. – Мы проведем это время вместе.

– О, Доминик, это же замечательно!

Он опять улыбается.

– Я знал, что ты хотела бы этого, Просто Дженни.

Как я могла сомневаться, что поступила правильно? Мои друзья, мои коллеги – все, кто предупреждал меня о возможном коварстве Доминика, – понятия не имеют, какой он на самом деле.

Мы движемся через открытые равнины. Я чувствую себя на седьмом небе, когда опять вижу зебр, жирафов и гну. Огромное синее небо неизменно, и у меня такое впечатление, что все здесь ждало только меня, пребывая точно таким, каким я его оставила.

Когда мы приезжаем в кемпинг, то вместо того, чтобы припарковаться у главного входа, едем в дальний конец. Там, на самом краю, стоит уединенная палатка.

– Это люкс для молодоженов, – поддразнивает меня Доминик.

– Замечательно!

– Здесь будет наш дом.

– Мы будем жить вместе?

– О, да. – Он поднимает мою сумку. – И ты не будешь бояться львов.

– Нет, – отвечаю я. – Я больше никогда не буду бояться львов.

Доминик берет меня за руку и ведет внутрь. Это палатка намного больше той, в которой я жила в прошлый раз, и обстановка здесь богаче. Двуспальная кровать накрыта кремовым kanga в красных и розовых полосках, есть платяной шкаф, а в душе могут с комфортом поместиться двое. Но что лучше всего – в этот раз я буду здесь вместе с Домиником.

– Устала? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю. – Совсем не устала. – Несмотря на то, что не спала, я полна бодрости и не хочу тратить на сон ни секунды драгоценного времени.

– Я приготовил для тебя душ.

– Прекрасно. Спасибо. Asante.

– Karibu. Добро пожаловать, любовь моя. – Он смотрит на меня с такой нежностью, что мое сердце тает. «Любовь моя», – повторяю я про себя. Он назвал меня «любовь моя». – После душа мы пообедаем.

– Ты все предусмотрел, – с благодарностью говорю я.

Не может быть лучшего воссоединения, чем это. Я боялась, что нам придется быть вместе лишь урывками, и мы все время будем с другими туристами. Понятия не имела, что Доминик спланирует все только для нас двоих, и я тронута его заботой.

– Значит, приму душ.

Смущаясь, я начинаю расстегивать пуговицы своей блузки.

– Послушай, – говорит Доминик. – Думаю, я должен тебе помочь.

Он расстегивает мою блузку медленно-медленно, делая паузы перед каждой следующей пуговицей, и, наконец, снимает с меня одежду. Затем крепко целует. От нетерпения я вся дрожу, хотя снаружи не меньше сорока градусов. В палатке, конечно, прохладнее и темнее.

Раздев друг друга, идем под душ. Пока мы целуемся, на нас льется теплая вода. Доминик нежно намыливает все мое тело, растирая крепкими руками. Напряжение уходит. Доминик прижимает меня к себе, и вода опять льется потоком на нас обоих.

Когда мы занимаемся любовью на двуспальной кровати, наши тела движутся в унисон, будто мы делали это уже тысячу раз. Мимо палатки проходит газель и безразлично смотрит на нас. Я прячусь за Доминика, и он гладит меня по волосам.

– Моя Дженни, – бормочет он. – Моя любимая Дженни.

Мы лежим, сплетясь телами, час или больше, пока Доминик не вспоминает:

– Думаю, тебе пора поесть.

Он набрасывает на плечи свою красную тунику и исчезает из палатки.

После его ухода я надеваю чистую одежду. Через несколько минут двое мужчин масаи приносят маленький стол, который ставят на веранде. Потом они же приносят мясо, зажаренное над огнем, и рис, а потом безмолвно исчезают в кустарнике.

Доминик с улыбкой открывает бутылку шампанского, которая охлаждается в ведерке со льдом.

– Как тебе все это удалось? – спрашиваю я его.

Он пожимает плечами.

– Некоторые люди мне обязаны, – объясняет он. – Я сказал им, что для меня это особый случай, и я прошу их вернуть мне долг.

Доминик наливает мне бокал шампанского, а себе – немного молока из кувшина, который как-то незаметно появился на столе. Мы поднимаем бокалы.

– До дна, – говорит Доминик, широко улыбаясь.

Я смеюсь.

– За нас, – говорю я ему. – Этот тост должен быть за нас.

– За нас, – эхом повторяет он. – За нас, Просто Дженни.

Поверьте мне, когда лежишь в объятиях воина масаи, то ночной львиный рев не вызывает ужаса. Совершенно никакого. Несколько раз я просыпалась и каждый раз видела, что Доминик лежит рядом со мной, не спит и смотрит на меня. Никогда в жизни я не чувствовала себя в такой безопасности. Но когда он будит меня, и я выхожу из глубокого, лишенного сновидений сна, еще совсем темно.

– Ты должна встать, Дженни, – говорит он, нежно гладя меня по щеке.

– Сейчас? – Кажется, я уже открыла глаза, но вообще ничего не вижу.

– Нам надо кое-что сделать.

Я сажусь на кровати.

– Который час?

– Очень рано.

Кто бы мог подумать!

– Давай же, – уговаривает Доминик. – Нам пора.

Я неохотно отпускаю его руки и выскальзываю из кровати. На автопилоте я нахожу дорогу к своей одежде. Доминик протягивает мне мою теплую шерстяную куртку, чтобы я не замерзла – утром воздух очень холодный. Я еще не совсем проснулась и плохо стою на ногах, поэтому он сам ведет меня к микроавтобусу.

Лучше бы его затея того стоила, думаю я, борясь с желанием заснуть. Около микроавтобуса пасется бегемот, который при нашем появлении поворачивается к нам хвостом и торопливо исчезает в кустарнике. Мы уезжаем в темноту, подпрыгивая на кочках. Я понятия не имею, как Доминик находит дорогу, поскольку фары освещают только маленькое пятно перед машиной.

Когда мои глаза уже различают предметы, я смотрю на часы.

– Четыре утра, – говорю я Доминику, поднимая брови.