– Арчи, – сержусь я на кота. – Будь паинькой. Мне многое надо обдумать.

Дерзко ответив мне на кошачьем языке, он устраивается на кровати, и я заворачиваю нас обоих в одеяло Доминика.

– Что мне делать? – спрашиваю я кота. – Ты тоже думаешь, что это безумие? Кажется, все так думают.

Арчи мяукает, и мне кажется, будто он хочет сказать:

– Конечно, ты безумна, женщина. Подумай, сколько кошачьего корма ты сможешь купить на эти деньги!

Но мне кажется, что одиноко лежать здесь холодной декабрьской ночью – тоже безумие. Несмотря на мою браваду при расставании с мамиными драгоценностями, сейчас меня гложет чувство вины, и я очень надеюсь, что мама меня поняла бы. Кажется, гнаться за своей мечтой – очень дорогое удовольствие. Я предпочитаю думать, что моя милая, добрая мамочка решила бы, что иметь в нашей семье воина масаи очень даже интересно.

Кажется, что старые балки в доме тоже дрожат от холода, устраиваясь на ночь. О, оказаться бы сейчас на африканских равнинах и полежать в объятиях Доминика! При этой мысли я понимаю – даже серьезная нехватка денег не сможет удержать меня вдали от него. Уж лучше я целый месяц буду жить, питаясь только бобами, но зато увижу его на Рождество.

Утром я опаздываю на работу. Ночью я часто просыпалась. Сны о Доминике, Нине, Майке, драгоценностях и львах беспорядочно сменяли друг друга, и я всю ночь вертелась с боку на бок. В три часа я встала и целый час просидела в подсобке, в моем кабинете, положив голову на руки. Я думала о поездке, заказанной через Интернет, и пыталась убедить себя, что поступаю правильно. Потом начала перебирать фотографии и постепенно успокоилась, глядя на влекущие картины равнин, саванны, животных.

Я еще не вышла из дома, а уже измотана. Впереди долгий день, и мне надо будет выглядеть бодрой и веселой. Как всегда, в это время года у нас полно клиенток, и все хотят сделать прическу для корпоратива. Обычно, когда мы так заняты, мне хочется, чтобы все поскорее закончилось. В этом году я впервые в жизни испытываю дрожь и волнение из-за Рождества. Я чувствую, что сияю от счастья при одной мысли о нем. Если бы только я могла выправить свое финансовое положение…

Я бросаю Арчи корм в его миску, а он жалуется на недостаток внимания.

Ночью был сильный мороз, и ветровое стекло машины покрыто слоем льда. В первый раз за эту зиму придется поработать скребком. Теперь я опоздаю еще больше.

Ворча себе под нос, ищу скребок в машине. Точно знаю, он где-то под сиденьями. Я видела его две недели назад и еще тогда хотела положить на видное место. Пока я вожусь в машине, слышу голос Майка.

– Привет, – говорит он. – Давай помогу.

– Не могу найти чертов скребок, – ворчу я.

Несмотря на плохую погоду, сосед улыбается и начинает чистить мое стекло.

– Спасибо, огромное спасибо, – говорю я и улыбаюсь. – Почему я всегда оказываюсь у тебя в долгу?

– Просто я парень, который всегда рядом, – пожимает плечами Майк. – Как прошла вечеринка?

– Хорошо. – Теперь моя очередь пожать плечами. – Правда, я не получила столько денег, сколько надеялась получить, – сознаюсь я. – У меня по-прежнему нет нужной суммы для поездки.

Майк притворяется, что его интересует только процесс соскабливания льда.

– Сколько тебе нужно?

Нет смысла скрывать это от него.

– Тысячу.

– Ого.

– Вот и я так думаю. – Из-за того, что сказала это вслух, я внезапно осознаю реальность. Я не могу сделать это. Вот просто не могу, и все тут. Где мне взять столько денег? Тоска сжимает мне сердце. – Думаю, придется все отменить. – А ведь ночью я была готова поехать любой ценой. – Честно говоря, опрометчиво было бронировать поездку.

– Еще бы, – соглашается Майк. Потом перестает скоблить и смотрит на меня. – Я могу дать тебе денег. Я отложил кое-что. Таня не смогла все выгрести. – Он смеется. – И мне они ни для чего не нужны. Черт возьми, на этот раз я мог бы поехать с тобой. У меня нет планов на Рождество.

О.

– Ну… – Я смотрю в землю. – Очень любезно с твоей стороны. Очень любезно. Но я кое-чего не сказала тебе, Майк.

Он смотрит прямо на меня, и я вижу, что он уже все знает – каким-то чудом! А ведь я и слова не успела сказать.

– Понимаю.

– Я должна вернуться и увидеть его.

– Правильно.

– Поэтому большое тебе спасибо за твое любезное предложение, но ты понимаешь, почему я не могу принять его?

– Конечно. Конечно. – Майк тяжело вздыхает, и пар повисает в холодном воздухе. – Вот уж не думал, что так получится, – признается он.

– Прости, Майк. Должна была сказать тебе раньше. Я повела себя глупо.

– Да нет проблем. – Он говорит весело. Слишком весело.

– Hakuna matata, – срывается у меня с языка совсем не к месту. – Это значит «Нет проблем».

– Ну да. – Он проводит большим пальцем по стеклу. Я никогда не знала, что большие пальцы могут выражать смущение. – Я сейчас все это закончу и пойду. О, сколько времени! Боже, боже. – И он опять принимается скоблить.

– Майк, ты – мой лучший друг, – говорю я. – Не знаю, что бы я без тебя делала.

– Ты продала свои драгоценности, чтобы слетать к нему?

– Да. – Но я не говорю ему, что продала еще и драгоценности матери.

Он внимательно смотрит на меня.

– Должно быть, ты и вправду его любишь.

– Да, – соглашаюсь я. – Думаю, да.

Вечером я возвращаюсь домой совсем без сил. Сегодня было ужасно много работы, а я возьми да и спроси у Келли, – наверное, в состоянии тихого помешательства, – можно ли мне до Рождества работать без выходных, чтобы заработать побольше денег. И она с радостью согласилась! Ну почему я не могу принять помощь друзей? Если и дальше я буду так работать, то к тому времени, как поеду в Африку, едва ли смогу стоять на ногах.

Я готовлю себе на ужин омлет. Интересно, хотел бы Майк присоединиться ко мне? Я чувствую себя ужасно из-за того, каким образом сегодня утром сообщила ему новость о Доминике. Вышло плохо, очень-очень плохо. Надо было сделать это как-то иначе. Зато у меня есть пара фильмов на дисках – «В погоне за счастьем» и «Миллионер из трущоб», и сегодня мы могли бы посмотреть их вместе. Увидим, помогут ли они наладить наши отношения.

– Позовем Майка на ужин? – спрашиваю я Арчи, но он безразлично мяукает в ответ.

Раздается особый стук в дверь, разве что не хватает обычной веселости. На всякий случай смотрю в глазок, вдруг это не Майк. Конечно же, это он.

– Привет, – говорю я так бодро, как только могу. – Ты весьма кстати. Я как раз думала о тебе. Хочешь зайти поужинать? Я могла бы сделать омлет на двоих.

Майк качает головой.

– Нет, не могу, Дженни, – говорит он. – У меня дел по горло.

– О.

– Я приехал, чтобы дать тебе вот это. – Он протягивает большой коричневый конверт, и я беру его.

– Не стой у двери, Майк. Входи же. Выпьем вина. Или лучше заварить чай?

– Я не буду, – говорит он, для большей убедительности поднимая руку.

И пока мой сосед стоит у двери, – видно, что он чувствует себя неловко, – я открываю набитый конверт.

– Что это?

– Тысяча фунтов.

Как раз столько, сколько мне нужно, чтобы поехать в Африку к Доминику!

– Я не могу принять это.

– Считай, что это ссуда. Вернешь, когда сможешь.

Я в изумлении смотрю на деньги.

– Но почему? – спрашиваю я. – Почему ты это делаешь?

– Ты имеешь право быть счастливой, – говорит мой друг. – Честно говоря, Дженни, я надеялся, что именно я сделаю тебя такой. Я думал… но это уже неважно. – Майк отводит взгляд. – Если они тебе помогут, то бери.

О, черт возьми, ну что же мне делать?

– Входи же, – умоляю я. – Давай поговорим. Дай мне, по крайней мере, объяснить, что случилось.

Он качает головой.

– Мне не нужно знать.

Я опять смотрю на деньги. Все во мне кричит, что, по соображениям морали, я должна отказаться, но я просто не могу это сделать.

– Я верну тебе каждый пенс, – обещаю я Майку. – Может быть, я могу что-то для тебя сделать? Какую-нибудь работу по дому? Ну, хоть что-нибудь?