Если я хочу повидаться с ней не на работе, то стараюсь удостовериться, что мы будем только вдвоем. Если Джерри где-то рядом, то Нина не может вставить ни слова, а он лучше всех в мире умеет игнорировать точку зрения другого человека. Он так же неприятен мне, как тяжелая работа в моем расписании. Впрочем, я ничего не говорю ей об этом, да и какая подруга сказала бы? Я просто изо всех сил стараюсь поддерживать Нину, особенно когда ситуация становится тяжелой.

Они вместе с того времени, когда были еще подростками, а женаты уже около пятнадцати лет. У них нет детей – само собой разумеется, так решил Джерри. Нине очень понравилось бы быть мамой. Вместо этого у них две собаки неопределенной породы, Ромашка и Кнопка, свет ее очей.

Откровенно говоря, я не знаю, что она видит в Джерри теперь. Он всегда был громогласным и самоуверенным и с годами не стал лучше. Что такое происходит с мужчинами после сорока, что превращает их в брюзгливых старых мерзавцев? Когда он был подростком, должна сказать, он среди наших ровесников был вполне симпатичным красавчиком. Когда Нина привлекла его взгляд, она была молодой особой, которой многие завидовали. Теперь у того же самого Джерри, – хотя он и остался красивым мужчиной, который по желанию может включить свое очарование, будто открыть кран, – в отношении Нины все чаще проявляется характер злющей осы в плохом настроении. Их брак, определенно, не такой, о каком можно мечтать. Джерри, кажется, отдает как раз столько, чтобы удержать Нину при себе. Но ведь это же не то, что должно быть? Однако, честно говоря, и мы с Полом едва ли были, как Ричард Бертон и Элизабет Тейлор, поэтому не мне судить. Ради нашей дружбы я никогда не говорила Нине о своих опасениях и изо всех сил стараюсь терпеть Джерри, хотя уже давно отказалась от мысли когда-либо почувствовать к нему симпатию.

– Я решила заставить его свести тебя с кем-нибудь, – предупреждает Нина. – Так дальше продолжаться не может.

– Пожалуйста, не надо, – умоляю я, зная, какой становится Нина, когда что-то вобьет себе в голову.

У Джерри есть еще одна особенность – он постоянно водит Нину за нос. Дважды она ловила его на интрижках с другими женщинами и оба раза принимала его обратно. На ее месте я бы давно перестала ему доверять и бросила его. Честно говоря, я не уверена, что и Нина все еще верит ему. Почему она вообще держится за него – тайна за семью печатями. Моя подруга говорит, что не хочет разрушать брак, но я не думаю, что брак разрушает именно она.

– Да все хорошо. На самом деле хорошо, – уверяю я ее. – Мне просто нужен тихий, спокойный вечер.

– У тебя слишком много спокойных вечеров, леди. – Всем своим видом она выражает неодобрение, но дает мне собрать сумочку и отправиться домой.

Я целую ее в щеку.

– Увидимся завтра, дорогуша.

– Да, если не выиграю в лотерею, – бормочет она. – Тогда завтра я буду уже где-нибудь далеко.

Забавно, но это единственный способ, которым, как мне представляется, и я сама могла бы выбраться отсюда!

Поездка домой занимает около пятнадцати минут. Когда мы с Полом разбежались, я купила себе маленький коттедж, который называется – вы не будете удивлены? – «Маленький Коттедж». Он расположен в одной из деревень на полпути между Бакингемом и растущим мегаполисом Милтон-Кинсом[11].

Когда я говорю «маленький», то имею в виду маленький. Зато мой. Целиком. Пока мы с Полом были вместе, мы снимали меблированную квартиру, поэтому расставание оказалось довольно безболезненным. Не надо было ни продавать дом, ни делить имущество, что могло бы привести к скандалам. Но, внезапно оказавшись самостоятельной, я захотела ощутить устойчивость, пустить корни, так сказать.

Мы всегда жили в городе, но я решила, что хочу чего-то другого, поближе к природе. После долгих поисков я выбрала деревню Нэшли, показавшуюся мне идеальной. Через месяц на продажу был выставлен «Маленький Коттедж». Чтобы купить его, потребовалась чертова уйма денег. Все мои скудные сбережения ушли на депозит, и теперь у меня гигантская ипотека, расплатиться по которой должна я сама. Правда, из-за очень маленького размера содержание дома обходится дешево. Относительно, конечно. Всегда кажется, что счетов больше, чем денег на их оплату.

Мое сердце сжимается каждый раз, когда я поворачиваю в переулок и вижу свой милый дом или когда в такой, как сегодня, холодный октябрьский вечер лучи моих фар освещают его. Деревня тоже крошечная. В ней есть причудливый паб, зал для частых деревенских собраний, магазин с почтовым отделением, которое все время находится под угрозой закрытия. В маленьком пруду живут очень красивые утки. И, в общем-то, мало чего еще. Элегантные домики с соломенными крышами свободно расположены вокруг лужаек, а на окраине есть большие дома. Один из них – дом приходского священника – стоит рядом со средневековой церковью, другой – очень величественный помещичий дом.

Многие из живущих здесь родились и выросли в этой деревне, а остальные – приезжие, как и я. Некоторые – типичные городские жители, которые каждый день ездят в Лондон. Мы нечасто видим их здесь, особенно зимой.

Я паркуюсь возле «Маленького Коттеджа» и с облегчением вздыхаю. Вот я и дома. У меня есть кот по имени Арчибальд Агрессивный, и больше мне не о ком беспокоиться.

Мой коттедж крайний слева в ряду из трех домов, построенных почти вплотную. Парадная дверь открывается в миниатюрную гостиную с низкими потолочными балками. Оригинально. Во мне всего сто шестьдесят сантиметров, и все же постоянно приходится нагибать голову. Во всем доме нет ничего прямого – ни стен, ни пола, ни дверей, ни потолка. Камин с великолепным очагом для дров занимает большую часть одной из стен. Диван, удобное кресло и телевизор втиснуты в оставшееся пространство. Есть отдельная столовая, тоже маленькая, которую в 70-х добавили как пристройку. Банкет здесь устроить я не смогу, но, по крайней мере, в ней можно стоять выпрямившись. Кухня немного больше и выше, и в ней поместился небольшой стол. Есть маленькая кладовка. Раньше она была дворовым туалетом, но кто-то из прежних хозяев присоединил его к дому, сделав проход в стене. Теперь здесь стоят стиральная машина и сушилка. Это помещение служит еще чем-то вроде рабочего кабинета. Наверху есть одна спальня и ванная. Вот и все. Но этого вполне хватает для моих нужд, и я обожаю жить здесь.

Открываю дверь, и Арчи обвивается вокруг моих ног, жалобно мяукая. Но не давайте этой симпатичной мордашке одурачить вас. Мой кот запросто отхватит вам руку. Редко кому удалось войти в эту дверь, не оставив части своей плоти Арчибальду. Больше всего он любит затаиться в засаде на самом верху кухонного шкафа, а потом внезапно прыгнуть на плечо ничего не подозревающего гостя и погрузить зубы ему в шею. Я думаю, в прежней жизни он был вампиром или сейчас обучается, чтобы стать им в следующей.

Когда я впервые увидела его, он был бродячим котом. Возможно, когда-то он был чьим-то избалованным любимцем, но потом, по собственному выбору или по необходимости, стал вести самостоятельную жизнь в полях позади моего коттеджа. А может быть, он слишком часто погружал клыки в нежную человеческую кожу и был за это изгнан. Вскоре я привыкла, что он бродит по моему маленькому садику, ловко и незаметно уменьшая воробьиное население. Когда же я начала ставить ему еду в попытке исключить птиц из его меню, он начал осторожно приближаться к задней двери моего дома. Через несколько месяцев он достаточно расхрабрился, чтобы войти в дом. Теперь он живет здесь и по ночам счастливо сворачивается клубочком на моей кровати. Однако на моей входной двери висит табличка «Берегись кота!», и это вовсе не шутка. При виде незнакомцев он начинает шипеть и безумно плеваться.

– Ну что, котя? – Я наклоняюсь погладить его. – Скучно одному сидеть целый день дома?

Могу поспорить, что за весь день он едва ли отошел на шаг от батареи отопления, рядом с которой теперь стоит его корзинка.