— Леди Розмайн, вы действительно вернулись в храм по приказу ауба? — подозрительно спросил Фран.

Я часто закивала, пытаясь убедить всех, что сказала правду, но Сильвестр отдал свой приказ уже после того как приказал всем, включая моих стражей, покинуть кабинет. Никто не слышал, как он велел мне вернуться в храм, и если он будет все отрицать, как обычно валяя дурака, то все решат, что я наврала.

Но ведь я не сделала ничего плохого!

Можно было попытаться поспорить, говоря что я была слишком наивна, когда приняла приказ Сильвестра о возвращении в храм, не подозревая, что он просто пытался скрыться от моих бдительных глаз, но моя наивность не повод меня обвинять. Во всем виноват Сильвестр.

Я не сделала ничего плохого, но Фердинанд все равно скорее всего планирует наорать на меня и приказать отправиться обратно в замок, лишая меня моего времени на чтение. Что же делать? Мне нужно как то выбраться из этой ситуации?

Я схватила за фей-камень ордонанса, отчаянно стимулируя свою работу мысли, пытаясь придумать хоть что-то, что я могла бы сказать Фердинанду, чтобы он не обрушил на меня свой гнев, заставляя вернуться в замок. А холодный пот в это время струился по моей спине.

О, я знаю! Я могу показать Фердинанду этот магический круг! Тогда он забудет о том, что злился на меня!

Я достала свой штаппе и постучала по фей-камню, наполняя его маной и превращая в белую птицу.

— Сильвестр отдал мне приказ исследовать Священное Писание, — сказала я, надиктовывая сообщение. — При исследовании я обнаружила кое-что шокирующе важное и, Фердинанд, я хочу как можно скорее обсудить это с тобой. Пожалуйста, скорее возвращайся!

Пока я думала о других отговорках, которые я могла бы использовать, ордонанс, который я послала Фердинанду, вернулся. Он сказал мне ждать его в своей комнате, так как он немедленно возвращается в храм. Фран и Зам отправились сообщить эту новость слугам и подготовить чай. Я наблюдала за ними краем глаза, сосредоточившись на ордонансе и пытаясь по тону голоса Главного жреца определить степень его злости.

— Мм… Такое ощущение, что удивление и настойчивость в его тоне немного перевешивают гнев, — пробормотала я. — Он все еще кажется более раздраженным, чем когда либо, но трудно судить. А что ты об этом думаешь, Дамуэль?

— Не лучше ли прекратить эти тщетные трепыхания и достойно принять выговор?

Нет! Нет, это не выход!

— На этот раз я совершенно точно не сделала ничего плохого, — возразила я. — Нет никаких причин для того, чтобы меня ругали.

— Тогда у вас нет причин избегать лорда Фердинанда, — ответил Дамуэль, качая головой, словно бы стараясь отстраниться от всего этого.

Я поджала губы.

— Я пытаюсь избежать его выговора именно потому, что не сделала ничего плохого.

— Тогда сделайте все возможное, леди Розмайн, — вмешалась Ангелика, сжимая кулаки и поднимая руки в воздух в знак поддержки. — Я на вашей стороне.

— Хорошо. Мне приятна твоя поддержка, но могу ли я получить от тебя какую то другую помощь? — не очень задумываясь над своими словами спросила я.

Брови Ангелики дрогнули.

— К сожалению, я слишком глупа, чтобы суметь отразить лекцию лорда Фердинанда, — сказала она. — Он слишком умен. Я могу взять с собой Стенлюка и сделать все что в моих силах, чтобы с честью выстоять в проигрышной битве, или я могу пойти вместе с вами, чтобы мы вместе выдержали это испытание. Что бы вы выбрали, леди Розмайн?

Ни один из них!

Пока мы вели этот бессмысленный разговор, раздался звонок оповещающий о приходе посетителя. Фран и Зам открыли дверь, и Фердинанд прошел в мои покои. Он был с Экхартом, Юстоксом и его служителями из числа серых жрецов.

— На этот раз я не сделала ничего плохого, ясно?! — сразу воскликнула я, пытаясь оправдаться.

— Оставь свои оправдания на потом. Начни с приветствий, как подобает по этикету, — сказал он, отчитывая меня за то, что не имело никакого отношения к основной проблеме. И это не смотря на все мои усилия по отвлечению его от злости.

Это не имеет никакого смысла… Как это вообще произошло?!

Мы обменялись длинными благородными приветствиями, а затем я предложила Фердинанду сесть. В ответ он тяжело вздохнул.

— Хорошо, — сказала я. — Теперь, когда мы закончили с нашими приветствиями, я повторю…

— Достаточно, — ответил Фердинанд. — Я был глуп, когда доверил тебе следить за ним. Ты слишком прямолинейна, и тебя легко обмануть. Стоит только помахать у тебя перед глазами книгой, и ты сразу небрежно кинешься за ней, не думая ни об обстоятельствах, ни о последствиях.

Оп. Думаю, что только что растратила крохи доверия, о которых даже не догадывалась. Я ведь даже не знала, что он возлагал на меня какие то надежды.

— Гм, Фердинанд… Беру свои слова назад. Можешь накричать на меня, — сказала я, опасаясь, что он судя по его крайне раздраженному выражению лица, был на грани того, чтобы навсегда разорвать со мной все отношения.

— Это было бы пустой тратой времени, — сказал он, выглядя еще более раздраженным. — Что еще более важно, что за шокирующее открытие, о котором ты говорила? Основная проблема с тобой в том, что я не могу предсказать насколько серьезна ситуация доверяя только твоим словам.

— О чем ты? — спросила я, абсолютно сбитая с толку его словами. В моих глазах он всегда мог просчитывать ситуацию на три шага вперед, поэтому было странно слышать, как он говорит, что не может понять что-то из того, что я говорю.

— Некоторые вещи, которые шокируют тебя, очень обыденны для остальных, — объяснил он. — В других случаях это оказывается настолько невероятным, что уже окружающие не могут этого принять. Поэтому невозможно предугадать, какая ситуация применима в этом случае. Так что рассказывай.

— Я не могу дать вам ответ, который был бы достаточно исчерпывающим. Для меня все эти вещи — шокирующие откровения, — проворчала я, а затем открыла Священное Писание. И он, и Юстокс с интересом подались вперед.

— Ничего не вижу, — прокомментировал Юстокс.

— А ты что нибудь видишь, Фердинанд? — спросила я.

— Нет, что и было ожидаемо, — ответил он. — Ты не давала мне разрешения как Верховный епископ.

— Миледи, — обратился ко мне Юстокс. — Дайте и мне разрешение, если хотите, конечно.

Убедившись, что Фердинанд тоже ничего не видит, я сказала.

— Я разрешаю Фердинанду и Юстоксу читать Писание, — после я внимательно наблюдала за лицом своего опекуна. Мгновение спустя его бровь дернулась, хотя это движение было едва заметным. По большей части выражение его лица осталось неизменным, поэтому я не могла с уверенностью сказать, видел ли он магический круг или нет.

— Значит это Писание может читать только Верховный епископ, да? Чем оно отличается от других Писаний? — спросил Юстокс. Он жадно перелистывал страницы, но его слова доказывали, что он не видел ни магического круга, ни текста написанного маной.

— Это более полная версия — или, по крайне мере, в ней больше деталей, чем в любой другой копии, которая хранится в книгохранилище храма, — ответила я. В книжной комнате храма было несколько копий Священного писания, но колличество страниц в них сильно различалось.

Фердинанд посмотрел на меня совершенно беспристрастным взглядом и позвал меня:

— Розмайн, — я резко обернулась к нему. Его светло-золотистые глаза смотрели на меня сверху вниз, не выражая никаких эмоций. Он ненадолго плотно прикрыл глаза, а затем взял Писание в руки. — Ты не можешь рассказывать об этом кому либо. Ты понимаешь это, верно? — с тихой, но твердой настойчивостью, спросил он, не оставляя даже возможности для возражения. Теперь я знала точно.

Он тоже может видеть текст и магический круг.

Фердинанд прошел в тайную комнату, расположенную в моих покоях Верховного епископа, не позволив никому из наших вассалов следовать за нами. Они остались снаружи и выглядили крайне обескураженными, когда я пошла следом за ним.

Положив Писание на большой стол для зельеварения и открыв его, он сел в кресло. Я подвинула второй стул к противоположной стороне стола и забралась на него.