— Поскольку это семейный спор, мне, конечно, нет места в нем, но я отказываюсь игнорировать угрозу жизни этого ребенка. Что ты об этом думаешь, Кашик? — Спросила я, поворачиваясь к нему, так как он был более непосредственно вовлечен в ситуацию.

— Я знал о этом желании моей жены, но я не думал, что она сделает это, пока меня не будет, — ответил он. Другими словами, он не купил другого магического инструмента, даже после того, как Йонасара обсудила с ним ситуацию. Этого было достаточно, чтобы убедить меня в том, что было принято решение растить только одного из детей.

— Что же ты в нынешнем положении тогда будешь делать? Купишь новый магический инструмент?

— У нашего дома нет средств, чтобы сделать это. Мы отдадим предпочтение ребенку с большим количеством маны.

— Отец?! — Протестующе взвизгнула Филина, но Кашик, открыто заявивший о своих намерениях, похоже принял окончательное решение. Для благородного дома было вполне естественно отдать предпочтение тем, у кого больше всего маны, и в результате никто из моих вассалов не высказал никаких возражений; они просто печально опустили глаза.

Тем временем Йонасара с облегчением вздохнула. Она крепко прижала к груди своего ребенка и магический инструмент, который украла у Конрада, с выражением матери, которая больше всего на свете хотела защитить свое любимое дитя. Это зрелище, мягко говоря, вызвало у меня противоречивые чувства.

Пока это все продолжалось, Конрад стоял в оцепенении; у него не только украли метафорический спасательный круг, но и теперь отец полностью отказался от него.

Филина посмотрела на своего младшего брата, слезы текли по её лицу. — Н-Но… Если ты это сделаешь, Конрад…

— Я позабочусь о нем, — прервала я её. — Если боги того желают, то он, во исполнении их воли, поднимется по самой высокой лестнице, будет он находится здесь или же в доме богов.

Кашик и Йонасара поморщились: — К сожалению, леди Розмайн, у нас нет денег, чтобы оплачивать его содержание, как синего жреца, — сказала Йонасара. — Наши расходы только растут, и нам понадобится мана Конрада, когда он станет слугой дома. Кроме того… хотя для Филины большая честь стать вашим вассалом, леди Розмайн, подготовка всего, что требуется для её новой роли, — очень затратное дело. Вот почему я прошу вас освободить её от этих обязанностей.

Филина отвела взгляд, теперь она сделала то же самое лицо, которое делала, когда в книге с картинками в зимней игровой комнате ей встречалось неподдающееся слово или предложение. Вероятно, она все это время жила дома, скрывая свои истинные чувства за одним и тем же выражением лица.

— Мой долг — защищать моих вассалов, — заявила я. — Я предоставлю Филине комнату в замке и дам ей все, что ей нужно для работы, чтобы она больше не обременяла ваш дом. Филина, вместе с Лизелеттой приготовь свои вещи. Я не собираюсь отстранять тебя со службы.

На секунду её лицо озарилось счастливой улыбкой, но потом она посмотрела на Конрада и опустила глаза.

— Филина, мы отвезем Конрада в храм, — заверила я её. — Он не умрет.

— Ты можешь доверять леди Розмайн. А теперь пойдем, — сказала Лизелетта. Филину быстро выпроводили из комнаты, но она шла тяжелыми шагами и постоянно оглядывалась на своего младшего брата, не желая оставлять его одного.

— Конрад, могу я наложить на тебя исцеление? — Спросила я.

— Это будет пустой тратой времени, — начал Кашик, но я взглядом заставила его замолчать.

— Я не спрашивала тебя, Кашик. — Я присела на корточки, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с глазами Конрада. Он был меньше меня ростом, неопрятный и весь в мелких ссадинах и ранках. — Ты же не хочешь испытывать боль, верно?

Я достала свой штаппе, но это сразу же повергло Конрада в панику — он отпрянул и бросился прочь, пытаясь убежать от меня. Отчаянный страх в его глазах подсказал мне, что в прошлом он подвергался атакам с использованием маны, поэтому я заставила свой штаппе исчезнуть и переключила свое внимание на Йонасару.

— Это внутренне дело нашего дома, — повторила она с улыбкой тонкогубого рта. — Детей необходимо научать вежливости и правилам поведения. — Было ясно видно, что она не считает что делала что-то плохое.

Я отказалась от использования штаппе и вместо этого начала медленно вливать ману в свое кольцо.

— О Богиня Исцеления Хайльшмерц, о возвышенные двенадцать Богини Воды Флютрейн, услышьте мою молитву. Одолжите мне свою божественную силу и даруйте мне силу исцелять тех, кто пострадал. Сыграйте божественную мелодию и излучайте блаженную рябь вашей чистой божественной защиты.

Зеленый свет вырвался из моего кольца и окутал Конрада. Он посмотрел на себя широко раскрытыми глазами, когда все его раны зажили, и прошептал: — Больше не больно…

— Я Розмайн, госпожа твоей старшей сестры. В этом месте для тебя нет магических инструментов. Будешь ли ты жить как слуга, позволяя твоей мане пожирать тебя, пока ты не умрешь? Или ты хочешь жить в храме?

— Леди Розмайн, — вмешалась Йонасара. Один звук её голоса заставил Конрада снова отшатнуться. — Мы не можем позволить себе…

Я оборвала её взмахом руки. — Я не припомню, чтобы говорила, что он станет синим жрецом. Он вступит в храм, как человек без родителей — как серый жрец. С этого момента он не будет иметь ничего общего с этим домом. Вы можете считать, что он скончался.

— Я буду сожалеть что не могу использовать его в качестве слуги, но я не возражаю против того, чтобы он полностью исчез из нашей жизни, — ответила Йонасара, внезапно почувствовав себя намного лучше. Тем временем Конрад уставился на меня со смесью удивления и любопытства на лице.

— Приют предоставит тебе еду, чистую постель и образование, — сказала я мальчику. — По крайней мере, с тобой не будут так жестоко обращаться, как сейчас. Однако, если ты хочешь остаться здесь, я приму и это твое решение. А теперь, не хочешь ли ты поесть чего-нибудь вкусненького?

Конрад колебался. Его глаза блуждали по комнате, прежде чем в конце концов остановились на мне. — Я… Я голоден…

— Я понимаю. Тогда ты можешь уйти с нами, как только Филина будет готова.

Довольно скоро Филина вернулась в гостиную вместе с Лизелеттой. Она, похоже, испытала сильное облегчение, увидев меня, стоящую между Йонасарой и Конрадом, но выражение её лица также, похоже, было окрашено одновременно решительностью и смирением.

— Филина, я собираюсь увезти Конрада в храм, — сказала я.

Её брови на мгновение дрогнули, а затем она посмотрела на отца глазами, полными гнева и разочарования.

— Магический инструмент Конрада — это наследство нашей Матери. Почему ты позволил леди Йонасаре забрать его? Почему ты позволяешь ей творить все что она пожелает? — Требовательно спросила она.

Отнятый магический инструмент когда-то принадлежал родной матери Филины; для Йонасары перезапечатать его на ману собственного сына было просто непростительно в глазах Филины. Её губы дрожали, и она смотрела на мачеху и на отца, что позволили произойти этому, со всем доступным ей жаром.

— Мана уже перезапечатана. Ничего нельзя сделать. И более того, это нормально, отдавать предпочтение ребенку с большим количеством маны, — ответил Кашик, его отношение не изменилось даже перед лицом подобного вопроса от его собственной дочери.

Тогда то Филина и поняла, что её слова и чувства никоим образом не повлияют на него. Она опустила глаза в пол и крепко зажмурилась, изо всех сил стараясь скрыть свои эмоции, но не смогла сдержать слез.

Я не могу поверить, что они украли фамильную ценность её покойной матери…

Хоть мне это и не нравилось, но я могла понять, когда дворяне уделяют приоритетное внимание детям с большим количеством маны. Однако украсть подобную реликвию у ребенка, память о матери…

— Фердинанд, насколько дороги такие магические инструменты? — Спросила я.

— Новый, я полагаю, будет стоить около пяти малых золотых монет. Они дороги потому, что для их создания требуется значительное количество маны. Хотя я сам никогда не покупал их.