— Мы все смотрели, как второй принц и кандидат в эрцгерцоги Классенберга шествуют по залу, как вдруг из ниоткуда прилетело благословение, — начал он. Свет благословения, очевидно, пролился на них дождем, но никто не мог сказать, откуда оно взялось. Среди присутствующих немедленно закипели хоть и приглушенные но очень оживленные разговоры, многие задались вопросом — не несет ли ответственность за произошедшее Верховный епископ Суверении.

Суматоха продолжалась до тех пор, пока Верховный епископ сам не поднял руку, требуя тишины. Затем он заявил, что это было благословение богов — что они благословили совершеннолетие Эглантины и её будущую свадьбу.

— Подождите, леди Эглантина? Не обеих?

— Свет был явно направлен на нее, — сказала Флоренсия. — Это создавало впечатление, что избранна была леди Эглантина, а принц Анастасий был благословлен просто потому что был рядом с ней.

Но ведь это не имело никакого смысла; я молилась за счастье их обоих.

— Тогда, я полагаю, я не имею к этому никакого отношения, — принялась размышлять я вслух. — Это почти наверняка произошло, потому что леди Эглантина действительно любима богами.

Я решила придерживаться версии, что это было самое настоящее благословением богов, вот только Фердинанд потер виски и посмотрел на меня леденящим взглядом.

— Твои благословения, когда они даются неосознанно, сильно зависят от того какие чувства ты в тот момент испытываешь, так что в произошедшем нет ничего удивительного. Разве ты не помнишь, что произошло когда ты так усердно готовилась к крещению Шарлотты?

— Ээээ…

Я отчаянно практиковалась, чтобы мои благословения были похожи на благословения других детей, поэтому я не могла оспорить это сравнение. Похоже что и вправду, моя симпатия к Эглантине повлияла на благословение.

— В любом случае, все восприняли это как благословение богов, так что пусть это так и остается. Никому не распространяйся о произошедшем, — сказал Сильвестр. — Кто-нибудь еще видел это?

— Да, Студенты, которые оставались в гостиной. Я приказал им хранить молчание об этом. Теперь, когда Верховный епископ Суверении признал это благословением богов, попытка заявить, что оно исходило от Розмайн, приведет только к насмешкам, как будто мы прибегаем ко лжи, чтобы поддержать её репутацию. — Если никто ничего не растрезвонит до того, как мы все вернемся в герцогство, то к следующей зиме все уверуют что это было воистину благословение богов.

— Леди Эглантина, любимая богами, — это хорошая история для прикрытия, но нам все еще нужно знать все подробности, — устало сказал Сильвестр. — Расскажите мне, что произошло до и после благословения. Какому богу ты вообще молилась?

Я не могла не запнуться; на этот вопрос было нелегко ответить, так как на этот раз я и вправду не молилась.

— Я просто хотела, чтобы принц Анастасий и леди Эглантина были счастливы. Я не думала ни о каком конкретном боге и не произносила никаких слов молитвы.

Сильвестр с сомнением посмотрел на меня, а затем повернулся к Фердинанду.

— Она говорит правду. Если бы она начала обычную молитву, я бы остановил её прежде, чем она смогла дать благословение.

— О боги. Розмайн, что именно ты сделала? — Спросила Флоренсия успокаивающим голосом. Почувствовав себя немного спокойнее, я объяснила, что наблюдала за танцем меча Ангелики и посвящением Эглантины на магическом инструменте видеокамере.

— …Покажи мне, — сказал Сильвестр. — Я никогда не видел магического инструмента, который мог бы сохранять и воспроизводить подобное.

Фердинанд покачал головой.

— Но ведь нам еще столь многое нужно обсудить, Сильвестр.

— Это имеет приоритетное значение. Запись может содержать некоторые полезные подсказки.

Фердинанд пробормотал что-то о том, что не купится на это, но тем не менее открыл дверь и велел Экхарту достать магический инструмент. Как только он оказался здесь, я начала воспроизводить видео, о котором идет речь.

— Вот это да, — заметил Сильвестр.

— Используется просто абсурдное количество маны, — предупредил Фердинанд. — Это явно не подойдет для повседневного использования.

— Это кружение веры было поистине великолепно, и я рада возможности увидеть его еще раз, — сказала Флоренсия, прочувствовавшая что кружение веры в этом году — и особенно кружение в исполнении Эглантины было чем-то чудесным. Я посмотрела на нее, чувствуя себя счастливой, что у меня нашлась единомышленница.

— Леди Эглантина — просто чудо, не так ли? Особенно в той части, когда они исполняют «Я клянусь, что буду молиться вам, боги природы; я буду благодарна вам —»

— Розмайн, может быть, ты пела про себя во время своего импровизированного благословения? — спросил Фердинанд.

— Да. Этот инструмент не записывает и не воспроизводит звук, поэтому я добавила его сама, как смогла. А в чем дело?

Фердинанд потер виски: — Это могло быть бы тем, что вызвало благословение.

— Что могло…?

— Песня кружения веры — что еще? Это часть подношения богам. Песня, которую ты исполнила для Лейденшафта на своем дебюте, также стала благословением. Нет ничего необычного в том, что песня, написанная на древнем языке для богов, привела к такому результату. Это было бы довольно необычно для кого-то другого, но с тобой это происходит на удивление часто.

Услышав, что для кого-то другого то что считалось для меня повседневностью было бы воспринято, как чудо, Сильвестр бросил на Фердинанда крайне встревоженный взгляд.

— Как мы можем удержать её от повторения подобного?

— Не спрашивай у меня такое. То, когда Розмайн почувствует себя обязанной благословить кого-то, не поддается контролю или управлению.

— Я знала, что мне нужно быть осторожной, когда я буду от всего сердца исполнять кружение веры под присмотром моего учителя танцев, но я не думала, что такая простая вещь, как напевание про себя, может привести к благословению… — пробормотала я. — Даже я удивлена.

Все собравшиеся закачали головами от того, насколько оказывается я была еще более ненормальной, чем им казалось.

— Я только что понял, что произошло еще более худшее, чем благословение — Розмайн уже получила свой штаппе, — сказал Фердинанд с гримасой. Я посмотрела на Сильвестра, не уверенная в том, что подразумевалось, только чтобы увидеть, что он был в таком же непонимании как и я. Фердинанд нахмурился еще сильнее.

— Разве ты не помнишь, почему человек впитывает в себя Божественную Волю и создает штаппе?

— Чтобы было проще управлять маной, чтобы молитвы быстрее и легче достигали богов и для божественной защиты… Ах. — Сильвестр остановился на полуслове и склонил голову; похоже, что мой штаппе помогал моим молитвам теперь достигать богов намного легче, чем раньше. — Мы не найдем никаких решений, просто обдумывая ситуацию; нам нужно сначала расставить главные приоритеты.

— Есть ли что-то более важное, чем это? — Спросила я.

— Да. Многие на турнире и церемонии выпуска подходили к нам, спрашивая, с кем помолвлена наша лучшая ученица на своем курсе- святая-законодатель моды. На данный момент нам удалось уклонится от продолжения подобных разговоров, так как все обращавшиеся к нам с

ними были из герцогств более низкого ранга, но нам нужно решить вопрос с твоей помолвкой, прежде чем с нами заведут подобные разговоры герцогства более высокого ранга.

О! Другими словами, я очень популярна среди мальчиков?!

Это был первый раз в моей жизни, когда я оказалась предметом подобного интереса. Но пока я наслаждалась легким головокружением от осознания что происходит, Фердинанд немилосердно ткнул меня пальцем в голову.

— Дура, не радуйся, это все сильно усложняет и для тебя, и для нас. Итак, что ты им сказал, Сильвестр?

— Естественно, я сказал, что у нее есть кое-кто из Эренфеста. Я намекнул, что этой зимой она обручилась с Вилфридом, и сказал, что объявлю о её помолвке на Конференции эрцгерцога.

— Подходящий ответ. Мы не можем позволить, чтобы Розмайн похитили — не только из-за нехватки маны, но и потому, что я не могу представить, что она сможет выжить в другом герцогстве, где ей все время нужно сохранять образ мыслей и поведения высшей аристократки. Она ходячее природное бедствие, которое постоянно грозит сотворить катастрофу, слишком легко поддается влиянию чувств и не обучена способам контроля маны.