решила оставить решение о количестве заказов и составлении бюджета для них своим служителям, сосредоточившись на том, как мы будем обращаться с гостями, когда они действительно прибудут.

Пока мы готовились к многолюдному чаепитию, я получила вызов от Эглантины. Она хотела, чтобы я научила её надевать шпильку для волос, которую подарил ей Анастасий, так что у меня не было возможности отказаться.

Поскольку Анастасий положил глаз на Эглантину, мужчинам было запрещено посещать её чаепития. Это означало, что Хартмут и Корнелиус должны будут остаться, в то время как Юстокс будет сопровождать меня, как Гудрун. Услышав это, Хартмут начал опять о чем-то напряженно думать.

Пожалуйста, о боги… Уберегите Хартмута от темной стороны и кривых дорожек…

— Я приношу извинения за то, что пригласила тебя в такое напряженное время; просто было очень важно, чтобы я сделала это до церемонии выпуска, — сказала Эглантина, приветствуя меня сияющей улыбкой. Она и вправду была достаточно красива, чтобы заслужить искреннее сравнение с Богиней Жизни. Она всегда была зрелищем, которое стоило потраченного на него времени, но теперь она была просто неотразима, движимая блаженной уверенностью, присущей только девушкам, которые были влюблены и которых, в свою очередь, любили.

— Я была искренне рада получить такую великолепную заколку для волос, хотя должна сказать

… Я обеспокоена тем, что принц Анастасий снова навязал тебе необоснованные требования.

Похоже, Эглантина, обладая безусловно добрым сердцем, беспокоилась о том, что королевская особа вынуждает меня посещать его. Я улыбнулась и отвергла эту идею; это было то, что я сама предложила, чтобы подбодрить его, а не то, что он навязал мне.

— Я посоветовала ему заказать заколку для волос. Мне было сразу понятно, насколько хорошо она подойдет вам, леди Эглантина.

— Ох. Могу я тогда попросить тебя научить меня, как её носить?

Эглантина надела платье, которое собиралась надеть на выпускной, без сомнения, желая сама убедиться, сочетаются ли цвета.

— Как я выгляжу? — Спросила она.

— Потрясающе. Я говорю со всей серьезностью, что вы можете украсть сердце не только принца Анастасия, но и всех мужчин, которые посмотрят на вас.

Её пышные золотистые волосы были собраны в пучок, как у взрослой женщины, открывая

бледную кожу шеи, которая так красиво подчеркивалась красным цветом её платья. Её длинные и великолепно вышитые рукава слегка дрожали, когда она коснулась своей шеи у затылка; она не привыкла чувствовать её открытой и чтобы её не касались волосы.

— Это герб Классенберга? — Спросила я, глядя на вышивку.

— Так и есть. Мой дед — или, скорее, мой приемный отец — был довольно придирчив к виду платья.

— Могу себе представить. Вы его внучка и приемная дочь, и это платье для вашей церемонии совершеннолетия — вполне естественно, что ему была важна каждая мелочь. И будьте уверены, с этой великолепной вышивкой вы превосходите всех остальных. Она идеально вам подходит.

Пока мы разговаривали, мои служители учили Эглантину как вставлять шпильку в волосы. Она была похожа на большой красный цветок, распустившийся в её блестящих, вымытых риншамом волосах, с словно живой зеленью, напоминающей о весне. Все эти цвета делали золотистые волосы Эглантины еще более великолепными.

— О боги, как великолепно!

— Это чудесно смотрится на вас, миледи.

Сопровождающие также выражали восторженное одобрение. Учитывая, какие впечатленные были у них голоса, было легко догадаться, что Эглантина привлечет много внимания на своей выпускной церемонии.

Эглантина радостно поблагодарила их за похвалу; затем она повернулась, чтобы посмотреть на меня, прикасаясь к шпильке.

— Леди Розмайн, эту шпильку можно носить во время исполнения кружения веры?

— Я предлагаю сначала проверить это делом. Если вы обнаружите, что она мешает вашему кружению, вам нужно будет изменить место расположения шпильки или изменить способ заплетения ваших волос. Я обычно вставляю свои шпильки сверху, чтобы они оставались на месте даже во время практики кружения веры; есть риск, что они могут выпасть, если их вставить сбоку.

Эглантина грациозно подняла руки и начала кружиться, негромко напевая себе под нос. Ее развевающиеся рукава наполнились воздухом, когда она закружилась, развеваясь в воздухе, как будто они ожили. Волосы, обрамлявшие её лицо, блестели, при попадании на них света, а тонкая улыбка, появившаяся на ее лице, показывала, как сильно она любила кружение.

— Кажется, все держиться прекрасно, — в конце концов заключила она с довольной улыбкой. Я была также удовлетворена, поскольку могла насладится кружением в исполнении Эглантины. Я была большим поклонником её танцев.

Как только мы вместе отпраздновали как хорошо получилась заколка, я украдкой подала Эглантине горшочек риншама, который принесла в подарок, тем самым завершив все, что я планировала сделать во время этой встречи. Я победно сжала кулак, на этот раз не забыв сделать все, что собиралась, только для того, чтобы она в следующий миг достала два магических инструмента, блокирующих звук.

— Можем мы еще немного поговорить с их использованием? — Спросила она.

— Конечно, — ответила я, мое сердце бешено колотилось в груди, когда я схватила инструмент. Кто знал, что она собиралась сказать мне?

— Именно благодаря вам, леди Розмайн, я могу позволить теперь принцу Анастасию сопровождать меня.

— Мне сказали, что он приложил огромные усилия, чтобы воплотить это в реальность.

— В этом нет сомнений; он действительно вложил в это все свои силы. Он бесчисленное количество раз разговаривал с королем, принцем Сигизвальдом и даже с моим дедом, без устали путешествуя между ними. Эта его решимость завоевала мою любовь больше, чем любые подарки.

Ты действительно собираешься использовать магические инструменты для блокировки звука только для того, чтобы заставить меня слушать, как ты хвастаешься своим парнем…?

Похоже, что вид Анастасия, страстно пытающегося убедить бывшего Ауба Классенберга, сделал для завоевания сердца Эглантины больше, чем что-либо другое. Её щеки вспыхнули, а глаза слегка увлажнились, когда она рассказывала об этом, аура влюбленной молодой девушки делала её еще более прекрасной и привлекательной. Однако, возможно, из-за недостатка воображения, я могла только представить себе Анастасия, как… Анастасия спорящего с упрямым стариком. Это, безусловно, разочаровывало.

Нееет… У нас есть красивый мужчина и самая красивая женщина из всех возможных, но все равно не выходит полноценного любовного романа…

И все же улыбка Эглантины излучала счастье, и этого мне было достаточно. Сейчас она выглядела гораздо прекраснее, чем тогда, когда мучилась вопросом, не станет ли она причиной новой войны.

— Я не могу сказать больше, так как наше совместное будущее будет объявлено во время

предстоящей Конференции эрцгерцогов, но вы, несомненно, являетесь причиной того, что наши дела идут так хорошо. Леди Розмайн, я искренне благодарна вам за все, что вы сделали, — сказала Эглантина.

— Я рада видеть вас такой счастливой, — ответила я с улыбкой, только для того, чтобы улыбка Эглантины немного затуманилась.

— Леди Розмайн… Вы бы все еще праздновали наш союз, зная, что это может отдалить нас от трона? — Спросила она. Я вспомнила, как мои опекуны кричали на меня о том, насколько опасным было быть вовлеченной в дела королевской семьи и их престолонаследия, и в этом случае подобный поворот событий был мне только на пользу.

— Конечно, — ответила я, уверенно выпятив грудь. — Я решила стать вашим союзником, леди Эглантина. Ваше отдаление от трона ничего здесь не меняет.

Эглантина замолчала, настолько потрясенная, что не могла найти слов.

— Леди Эглантина…? Что-то случилось?

— О, нет. Я просто не ожидала подобного ответа. Не будет ли ваш ауб ругать вас за то, что вы говорите от чистого сердца? Разве власти Эренфеста не желают установить связи с троном?