— Не говори этого. — Его голос был таким тихим, что я почти не слышала его.

— Я должна выйти замуж или хотя бы обручиться до своей коронации. — Уже была бы обратная реакция против того, чтобы я заняла трон так скоро. Вам нужна вся политическая благосклонность, которую вы можете получить, сказал Маркус. Я ненавидела это, но он был прав. — Я…

— Не. Смей. Блядь. Этого. Говорить.

— Я выхожу замуж за Стеффана. Он уже согласился.

Это был не брак по любви. Это был политический контракт. Ни больше, ни меньше. Маркус связался с Гольштейнами вчера и заставил их подписать соглашение о неразглашении, прежде чем сделать предложение. Они согласились через несколько часов. Все произошло так быстро, что у меня голова пошла кругом.

Вот так у меня появился жених, по крайней мере, в теории. Согласно договоренности, Стеффан официально сделает предложение в следующем месяце, после того как утихнет шумиха вокруг госпитализации моего дедушки. В качестве бонуса, помолвка выведет обвинения обо мне и Ризе из заголовков газет, как не очень тонко заметила Элин.

Риз поднялся с дивана. Он уже поправил свою одежду. Все черное. Черная рубашка, черные брюки, черные ботинки, мрачное выражение лица.

— Что за хрень.

— Риз, дело сделано.

— Нет, — сказал он категорично. — Что я сказал тебе в беседке, принцесса? Я сказал, что с этого момента к тебе не прикоснется ни один другой мужчина, и я это серьезно. Ты точно не выйдешь замуж за кого-то другого. У нас есть девять месяцев. Мы. Разберемся. Со. Всем. Этим.

Я хотела с ним согласиться. Я хотела быть эгоистичной и украсть у него больше времени, но это было бы несправедливо по отношению к нам обоим.

Риз был у меня уже три года. Пришло время отпустить его.

Больше не нужно быть эгоисткой.

— А если я хочу выйти замуж за кого-то другого?

Ноздри Риза раздувались.

— Не лги мне. Ты едва знаешь Стеффана. Ты сходила на три гребаных свидания с этим парнем.

— Королевский брак заключается не в том, чтобы знать кого-то. Речь идет о пригодности, и дело в том, что он подходит, а ты нет. — Я надеялась, что Риз не заметил колебаний в моем голосе. — К тому же, у нас со Стеффаном есть остаток жизни, чтобы узнать друг друга получше.

По его телу пробежала дрожь, а по лицу пробежала боль, такая сырая и язвительная, что пронзила мою душу.

— Я наследная принцесса, и я должна вести себя соответственно, — сказала я, ненавидя себя с каждой секундой все больше. — Во всех сферах моей жизни. Я не могу быть с телохранителем. Я… — Слезы застряли у меня в горле, но я протиснулась сквозь них. — Я должна быть с герцогом. Мы оба это знаем.

Риз вздрогнул. Одно крошечное движение, но оно будет преследовать меня вечно.

— Значит всё кончено. Вот так просто. — Это прозвучало низко и опасно, гранича с болью.

Нет, не просто так. Ты никогда не узнаешь, как сильно сейчас разрывается мое сердце.

— Мне жаль, — прошептала я.

Я хотела бы сказать ему, что никогда не была так счастлива, как с ним.

Я хотела бы сказать ему, что дело не в троне или власти, и что если бы я могла, я бы отдала за него королевство.

Но мне жаль — это были единственные слова, которые мне было позволено сказать.

Эмоции стерлись из глаз Риза, и я смотрела на стальные стены, более твердые и защищенные, чем при нашей первой встрече.

— Нет, Ваше Высочество, — сказал он. — Мне жаль.

Он вышел.

В одну минуту он был тут. В следующую минуту он исчез.

Я обмякла, колени подкосились, я опустилась на пол, горячие слезы обжигали мои щеки и капали с подбородка. Моя грудь вздымалась так сильно, что я не могла набрать в легкие достаточно кислорода, и я была уверена, что умру прямо здесь, на полу больницы, всего в нескольких футах от лучших врачей и медсестер страны. Но даже они не смогли бы исправить то, что я только что сломала.

— Вы должны переехать.

— Прошу прощения?

— Ваш дом. Это кошмар безопасности. Я не знаю, кто подписал это место, но вы должны переехать.

— Ты когда-нибудь была влюблена?

— Нет. Но я надеюсь, что в один прекрасный день буду.

— Спокойной ночи, принцесса.

— Спокойной ночи, мистер Ларсен.

Отрывки воспоминаний заполонили мой мозг, и я уткнулась лицом в одеяло, наброшенное на диван, заглушая рыдания.

— Ваше Высочество? — раздался голос Элин, за которым последовал стук в дверь. — Могу я войти?

Нет. Я буду счастлива, если никогда больше не буду с тобой разговаривать.

Но у меня были обязанности, которые нужно было выполнить, и помолвка, которую нужно было спланировать.

Я заставила свои рыдания замедлиться, пока они не прекратились.

Глубокие, контролируемые вдохи. Голова поднята вверх. Напряженные мышцы. Этому приему я научилась, и за эти годы он не раз мне пригодился.

— Минутку, — сказала я, взяв себя в руки. Я оттолкнулась от пола и побрызгала водой на лицо, а затем поправила волосы и одежду. Я открыла дверь, и мой позвоночник напрягся.

— В чем дело?

Если Элин и заметила покраснение вокруг моих глаз или носа, она об этом не сказала.

— Я видела, как мистер Ларсен ушел.

Мой подбородок дрогнул на долю секунды, прежде чем я сжала губы.

— Да.

— Итак, дело сделано. — Она посмотрела на меня изучающим взглядом.

Я ответила коротким кивком.

— Хорошо. Это правильно, Ваше Высочество, — сказала она гораздо более мягким тоном, чем я привыкла. — Вот увидите. Теперь. — Она вернулась к своей обычной бодрости. — Может, обсудим планы по предложению лорда Гольштейна?

— Конечно, — сказала я в пустоту. — Давайте пройдемся по планам предложения.

Риз

Мой первый глоток алкоголя обжигал горло. Второй тоже. Однако к тому времени, как я проглотил половину бутылки виски, жжение прекратилось и началось онемение, и это было лучшее, на что я мог надеяться.

За два дня, прошедших с тех пор, как Бриджит прекратила отношения, я потерял контроль. Полностью. Я не выходил из своего гостиничного номера с тех пор, как вернулся из больницы — отчасти потому, что мне некуда было идти, а отчасти потому, что я был совершенно не заинтересован в общении с папарацци. У меня было достаточно проблем и без обвинений в нападении.

Я поднес бутылку к губам, просматривая "The Daily Tea". Вчера Эдварда выписали из больницы, и теперь, когда королю больше не грозила смертельная опасность, пресса снова принялась за спекуляции обо мне и Бриджит.

Если бы они только знали.

Виски проникало в горло и скапливалось в желудке.

Я должен был выключить это шоу, потому что половина того, что они придумывали, было полным дерьмом, как, например, их утверждения, что мы с Бриджит устроили оргию с определенной парой поп-звезд на юге Франции, но, как бы мазохистски это ни было, их видеосюжеты о ней были единственным способом, которым я мог получить свою порцию удовольствия.

Я не был зависим от алкоголя, пока нет, но я был зависим от Бриджит, и теперь, когда у меня ее больше не было, я переживал ломку.

Липкая кожа, тошнота, трудности со сном. О, да, и огромная дыра размером с Аляску в моей груди. Этого не было в списке на сайте Анонимных Наркоманов.

Я не могу быть с телохранителем. Я должна быть с герцогом.

Прошло несколько дней, а воспоминания все еще резали глубже, чем зазубренный охотничий нож. Бриджит не хотела этого. Я знал это. Слова были жестокими, а она была совсем не жестокой. Но они отражали мои сомнения — о том, что я недостаточно хорош и что она заслуживает большего — слишком сильно, чтобы не повлиять на меня.

Я достиг дна бутылки. Я отбросил ее в сторону с отвращением, ненавидя себя за то, что опустился так низко, что прибег к алкоголю, и еще больше ненавидя себя за то, что оставил все так, как было с Бриджит.

Я ушел от нее в самый ответственный момент, когда гнев и обида взяли верх над всем остальным, и я пожалел об этом еще до того, как вышел в холл.