— Ты не понимаешь. Для нас не существует счастливого конца. — Мы не были сказкой. Мы были запретным любовным письмом, запрятанным в дальний ящик и доставаемым только во тьме ночи. Мы были главой блаженства перед тем, как наступила кульминация и все рассыпалось в прах. Мы были историей, которая всегда должна была закончиться. — Вот и все.

Моя мать умерла, рожая меня.

Мой отец умер, когда возвращался после покупки того, о чем я его просила.

Мой дедушка чуть не умер, потому что я отказалась отказаться от единственной вещи, которая когда-либо делала меня счастливой.

Это было то, что я получила за эгоизм, за то, что хотела чего-то для себя. Будущие королевы жили не для себя, они жили для своей страны. Такова была цена власти.

Как бы я ни пыталась изменить реальность, она оставалась правдой, и мне пора было повзрослеть и посмотреть правде в глаза.

Риз крепче сжал мой подбородок.

— Мне не нужен счастливый конец. Мне нужно быть рядом с тобой. Мне нужно, чтобы ты была счастлива, здорова и в безопасности. Черт возьми, Бриджит, ты нужна мне. Любым способом которым я могу получить тебя. — Его голос сломался впервые за все годы нашей с ним жизни, и мое сердце разбилось в ответ. — Если ты думаешь, что я оставлю тебя разбираться с этим дерьмом в одиночку, то ты меня совсем не знаешь.

Проблема была в том, что я знала его, и я знала одну вещь, которая заставит его сорваться, но я не могла заставить себя сказать это прямо сейчас.

Последний эгоистичный поступок.

— Поцелуй меня, — прошептала я.

Риз не стал спрашивать о внезапном изменении моего тона. Вместо этого он обвил рукой мою шею и прижался своими губами к моим. Глубоко, твердо и властно, как будто между нами ничего не изменилось.

Он всегда знал, что мне нужно, даже без моих слов.

Я впитывала каждую его каплю. Его вкус, его прикосновения, его запах… Я хотела бы разлить все это по бутылкам, чтобы было чем согреться в последующие ночи и годы.

Риз подхватил меня на руки и отнес на диван, где задрал мою юбку, спустил трусики и погрузился в меня с изысканной, нарочитой медлительностью. Растягивая меня. Наполняя меня. Разбивал меня на тысячи кусочков и собирал снова, снова и снова.

Даже если мое сердце болело, мое тело отвечало ему так же, как и всегда: с нетерпением, желанием и отчаянным желанием большего.

Риз прикоснулся к моей груди и провел большим пальцем по соску, играя с чувствительным узлом, пока в животе не поднялась новая волна жара. Все это время он вливался в меня, медленные, неторопливые движения его члена попадали в то место, от чего я видела звезды.

— Риз, пожалуйста.

— Чего ты хочешь, принцесса? — Он ущипнул меня за сосок, внезапная грубость этого действия заставила мой рот открыться от вздоха.

Тебя. Навсегда.

Поскольку я не могла этого сказать, я остановилась на задыхающемся:

— Быстрее. Сильнее.

Он опустил голову и заменил руку ртом, кружась и облизываясь, пока наращивал темп. Мои ногти впились в его спину, и в тот момент, когда я была уже на грани, он снова замедлил темп.

Я чуть не закричала от разочарования.

Быстрее. Медленнее. Быстрее. Медленнее.

Риз, казалось, чувствовал, когда я вот-вот кончу, и менял скорость, подгоняя меня, пока я не превратилась в капающую, хнычущую кашу. Наконец, после того, что показалось вечностью, он застонал и впился в меня, его рот впился в мой в заклеймляещем поцелуе, когда он трахал меня так сильно, что диван со скрипом проехал по полу.

За моими глазами вспыхнули огни. Я выгнулась дугой, мой крик был поглощен его поцелуем, когда очередной оргазм прорвался сквозь меня и оставил меня без сил.

Риз кончил сразу после меня с тихим содроганием, и мы погрузились в объятия друг друга, наши тяжелые дыхания слились в одно.

Я любила секс с ним, но еще больше я любила спокойные моменты после него.

— Еще раз. — Я обхватила его своими конечностями, еще не готовая вырваться из нашего кокона. Еще немного времени.

— Ненасытная, — прошептал он, проводя кончиком носа по моей шее и вдоль линии челюсти.

Я улыбнулась, вспомнив наш вечер в отеле. Наше последнее по-настоящему счастливое время вместе, прежде чем все полетело к чертям.

— Тебе это нравится, — сказала я.

— Да, принцесса, нравится.

Следующий час мы провели так, взбираясь высоко и падая вниз вместе.

Это было идеально, как и все наши украденные моменты вместе. Мы трахались жестко и быстро и занимались любовью сладко и медленно. Мы притворялись, что это была наша жизнь, а не просто снимок во времени, и я притворялась, что мое сердце все еще бьется в груди, когда осколки лежат разбросанными у наших ног.

— Другого пути нет, Ваше Высочество. — В глазах Элин на секунду мелькнуло сочувствие, но затем оно исчезло, и выражение ее лица снова стало жестким. — Это должно быть сделано.

— Нет. — Я покачала головой, отрицание глубоко вонзило свои когти в мою кожу. — Слишком рано. Он в порядке. Врачи сказали…

— Врачи сказали, что он поправится… на этот раз. Дело в том, что Его Величество был госпитализирован дважды за год. Мы не можем рисковать третьей госпитализацией.

— Мы можем сократить его нагрузку, — сказала я в отчаянии. — Пусть его помощники занимаются более сложной бумажной работой и встречами. Он все еще может быть королем.

Элин взглянула на Маркуса, который стоял в углу и выглядел мрачнее, чем я когда-либо его видела.

— Мы обсуждали это с Его Величеством после его первой госпитализации, — сказал он. — Он сказал прямо, что если он упадет в обморок во второй раз, то уйдет с поста.

Я смутно помнила, как мой дедушка говорил что-то подобное в течение нескольких недель после своего первого краха, но я была настолько сосредоточена на отречении Николая от престола, что последствия этого прошли мимо моего сознания.

— Я понимаю, что сейчас, возможно, не лучшее время для обсуждения этого, — сказала Элин с еще одним проблеском сочувствия. — Но состояние Его Величества стабильно, и мы должны начать подготовку прямо сейчас.

— Подготовка. — Что-то ужасное зародилось в моем желудке и распространилось. Оно просочилось в мою грудь, шею, руки и ноги, онемев изнутри.

Элин и Маркус снова обменялись взглядами.

— Да. — сказала Элин. — Подготовка к вашей коронации.

Я думала, что у меня есть еще время, как с Ризом, так и для того, чтобы убедить парламент отменить закон о королевских браках, но это было не так. Время вышло.

— Ты помнишь Коста-Рику? — Губы Риза прикоснулись к моим, когда он заговорил. Он лежал сверху на мне, его мощное тело поглотило меня, но он уперся предплечьем в диван, чтобы не раздавить меня своим весом.

— Как я могла забыть? — Это было одно из самых счастливых воспоминаний в моей жизни.

— Ты спросила меня, был ли я когда-нибудь влюблен. Я ответил "нет". — Он прижался мягким поцелуем к моему рту. — Спроси меня ещё раз, принцесса.

Мои легкие сжались. Дыши.

Но это было трудно, когда все болело до такой степени, что я не могла вспомнить, как это — не болеть. Мое сердце, моя голова, моя душа.

— Я не могу. — Я заставила себя оттолкнуть Риза.

Моя кожа сразу же похолодела от отсутствия его тепла, и мелкая дрожь охватила меня, когда я встала с дивана и пошла в ванную. Трясущимися руками я привела себя в порядок и поправила одежду, пока его взгляд прожигал дыру в моей спине через открытую дверь.

— Почему?

— Потому что. — Скажи ему. Просто скажи ему. — Я стану королевой.

— Мы это уже знаем.

— Ты не понимаешь. — Я вымыла руки и вернулась в комнату, где, наконец, снова посмотрела на него. Напряжение прочертило линию его лица и прочертило глубокую бороздку между его бровями. — Я не имею в виду "когда-нибудь". Я имею в виду, что через девять месяцев я стану королевой.

Риз замер.

— Это еще не все. — Я едва могла говорить, преодолевая комок в горле. — Из-за закона о королевских браках я должна…