— Что тогда?

Более яркое пятно отдалилось, голос стал глуше.

— Всё как договаривались, сработают настройки, и он будет соответствовать заданной цели. По исполнении задачи будет предоставлен сам себе, с одним лишь ограничением. Не сможет выйти из города. Не сможет отдалиться от жизненной цели.

— Помогите… — кое-как поднялся на ноги, протянул руку, чтобы прикоснуться к говорящему, но не смог, человек снова ускользнул.

Попытался сделать навстречу шаг, но зацепился носком за что-то и упал как подкошенный. Густая пыль забилась в рот, оставшись на зубах безвкусной скрипящей субстанцией. Голова закружилась, словно он лежал в центре несущейся на бешеной скорости карусели.

Люди уходили от него и уносили с собой непонятный разговор. Полная чернота, лишь изредка озаряемая красной мелькающей лампочкой, еще долгое время ласкала его саднящие глаза, пока не посерела, не сошла на нет, превратившись в угрюмое утро…

Его полное пробуждение случилось на свалке, в горе строительного мусора. И только спустя пару часов он понял, что над головой бетонное перекрытие, а под пальцами запылившийся от старости пол. Тело было изранено. Длинные волосы спутались, влажная от крови одежда липла к коже. Рядом сидел растерянный пухлый белобрысый мальчуган и смотрел перед собой невидящими голубыми глазами.

Ребенок не реагировал на него. Раскачивался из стороны в сторону, обхватив тонкими пальцами свой золотой ошейник…»

Маркус ждал в коридоре, привалившись спиной к стене. В голове одна за другой всплывали картины прошедшего дня. Разговор с модифицированным братом, с Наной, с копией Нандина. Странное стечение обстоятельств и судеб, которому не было объяснения.

Решение по итогу всех этих разговоров далось непросто. И все же он его нашел и вывел как единственно правильный результат математического уравнения.

Копия Абэ станет прекрасным подспорьем в его деле. Райго Иссиа, кем бы он ни был на самом деле, послужит их движению каждой своей стволовой клеткой. Станет сырьевой базой для взращивания пушечного мяса. Можно подорвать доверие Фердинанда к Абэ… а можно подменить каждого клона в его личной охране. Окружить своими людьми, вывести на чистую воду и показать всем гражданами империи истинное лицо человека, правящего ей.

Дверь отворилась беззвучно. Дэйла вышла в коридор и устало взглянула на Маркуса.

— Как прошло? — поинтересовался он. На ее губах проскользнула слабая улыбка.

— Не гладко, — ответила она, прикрывая за собой дверь. — Клон Абэ силен. Умеет ставить блоки, барьеры и копировать сам себя. Как луковица. Пока не пройдешь тысячу слоев, не доберешься до середины. А там и забыться можно, и потеряться. Хуже всего то, что он ставит обманки. Я не знаю, что из его воспоминаний правда, а что ложь. Все слишком размыто.

Маркус кивнул, принимая сказанное как данность, факт, с которым не поспоришь.

— Распишешь все, а там будем разбираться, — решил он. — Курить будешь?

— Спать хочу, вымотал он меня, — прошептала она. — Скажи, пусть поставят охрану. Его нельзя трогать до утра. А там изымем клетки.

— Ты уверена, что он больше не подконтролен Фердинанду? Что его слово не станет для парня побуждением к действию?

— Утром проверишь. Сейчас все, что нам остается, — ждать, что мои установки в нем приживутся… — она резко прервалась, почувствовав легкое движение его пальцев вдоль позвоночника, и перевела взгляд на Маркуса. — Что?

— Как оно, прикасаться к здоровому лицу? — на полном серьезе поинтересовался Биби.

— Как к дереву, ничего особенного, — хмыкнула она, гадая, как долго он за ней подсматривал.

— Скажи, что не понравилось, — ладони по-хозяйки сжали ее талию. Дэйла шумно выдохнула, а потом взглянула на Маркуса из-под полуопущенных ресниц.

— Сначала работа, потом развлечения. — После чего вытащила из его кармана телефон и нашла в базе данных нужный номер. Привычно набрала и приложила аппарат к уху. — Добрый вечер, мальчики, поставьте двух ребят возле третьей лаборатории.

Вернув телефон Маркусу, она нарочито медленно отстранилась от него и улыбнулась.

— Ну а теперь можно и поиграть.

* * *

Изнутри пневмопоезд был похож на опрокинутую вентиляционную шахту. Труба без окон. Строгие ряды кресел сложной конструкции были оснащены пятиточечными ремнями. Мелкие плоские лампочки освещали помещение. Вдоль выпуклых стен тянулись трубы воздуховодов, представляющих лишь малую часть системы внутреннего микроклимата.

Все это Вито Лаен отметил до того, как поезд двинулся. Проводники помогли мастеру Ирраилю пересесть в кресло, пристегнули его, после чего откатили коляску в грузовой отсек. Когда каждый пассажир был устроен, обездвижен и проинструктирован, служащие удалились, и после протяжного звукового сигнала пневмопоезд сорвался с места. Грудь сдавило от резко возросшей нагрузки. Затылок вмяло в пружинистый подголовник. Они мчались на дикой скорости вдоль прямого пневмотоннеля, без поворотов, развилок и станций. Под приятную музыку и отчаянный стук сердец.

Поезд доставил их к пункту назначения за двадцать минут. Вито с радостью покинул его глухое, похожее на опрокинутую шахту нутро. Собственная походка была нетвердой. Но, несмотря на дискомфорт, внутри зародилось странное, непривычное волнение. Юноша в который раз поймал себя на мысли, что ему не терпится увидеть мир, который прячется за огромными дверьми Леополиского вокзала. Будет ли он походить на то, что видел сквозь розовые очки, гуляя по подземном саду вместе с Милки Вэй? Или же, наоборот, будет похож на искусственные воспоминания, вложенные мастером Ирраилем?

Но внутри ждал очередной коридор. Как выразился старик, бюрократическая кишка Леополиской префектуры. Попросту говоря, пропускной пункт, связавший десятки пневматических тоннелей. За толстой прозрачной перегородкой расположились непрерывные ряды рабочих мест, они были словно соты, огражденные стенками и набитые госслужащими. Штатные операторы, все как один сидели в очках, с тонкой дугой микрофона перед губами. Каждый вел свою беседу, беспрерывно что-то объяснял, инструктировал, информировал, предупреждал и брал согласие. Приемный пункт кишел чужими разговорами.

Старик Ирраиль не обращал внимания на происходящее вокруг, катил свою коляску в глубину помещения. Там прозрачные кабины операторов плавно перешли в такие же стойки. Сами работники межрегионального бюро внутренних передвижений работали уже с прибывшими, а не отбывающими, находящимися за десятки и сотни километров от них.

— Вито Лаен, десятый город Леополиской префектуры, подойдите к сто пятнадцатому окну, пожалуйста… — прошелестел громкоговоритель, и мастер сразу же подтолкнул юношу в нужном направлении.

— Иди. Просто очередной разговор, это быстро, — успокоил он парня. — Буду ждать у выхода.

Быстро не получилось. Инструктаж, несмотря на вечернее время, провели по полной программе: без сокращений, ускорения речи и остальных непонятных бюрократических фишек. С каждой минутой Вито Лаен распознавал в своей голове все больше встроенных туда эпитетов, относящихся к процессу делопроизводства. Подписывая энную бумажку, ничем не отличающуюся от той, что была ранее, Вито впервые выудил из своей головы фразу «бюрократические жернова». Она была подкреплена изображением мясорубки и падающих в нее людей. От пришедшей на ум картинки стало нехорошо, пересохло в горле, а сердце зачастило еще больше..

Уже позже, сев в фуникулер и не замечая вокруг ничего, кроме чёрного оконного пятна, Вито спросил у мастера о смысле той картинки.

Ирраиль долго не отвечал. Жал свои тонкие губы, щурил мелкие бесцветный глаза над крючковатым носом и уперто не поднимал взгляда на мальчишку.

— Это иносказательность, Вито, — наконец начал он, смотря в черное окно. — Система работает и доводит до единого знаменателя всех, кто попадает под её рабочие жернова. Делает всех похожими и более-менее равными.