Вито молчал. Он смотрел на девушку, назвавшую себя Милки Вэй. Сравнивал ее имя с Млечным путем на небе и думал, что у того, кто ее назвал, было паршивое чувство юмора.

Какой из Милки путь? Она ведь человек, а не дорога, и не звёздное скопление, не бездонная пропасть Вселенной. Милки была просто улыбчивой девушкой с двумя руками и двумя ногами. Парой ушей и глаз, со всеми зубами, волосами без залысин… с абсолютно женской фигурой, как в книге писано.

И вот вопрос… его это мысли, или опять вложенные мастером Ирраилем?

— Давай покажу тебе плантации, там вход свободный, — тем временем продолжала Милки. — И можно овощей да мяса прямо с грядки прикупить…

— Мяса с грядки? — переспросил Вито, представляя себе огромные коровьи ноги, растущие как гроздья мелких томатов.

Девушка подмигнула, ухватила Вито за руку и потянула за собой.

— Идём, сам увидишь. А потом уж прокомментируешь да расскажешь, как это, по мнению мастера, называется.

Вито вспыхнул, устыдившись её слов. Ей-то легко говорить, каждая её мысль собственная. У него же личного опыта только пара часов. И сколько бы при этом книг он ни помнил… Ни одной из них он на самом деле не читал.

* * *

Тарис Лаен лежал, заложив руки за голову, когда его одиночество опять было нарушено.

Человек, вошедший в палату, был снабжен все тем же непонятным оружием, плюющим дротиками да электричеством.

— Не двигаться, — велел он, направляя на Тариса «ствол».

Лаен покосился на него, не меняя позы, оценил «дуло», палец на «спусковом крючке», в голове его пронесся десяток мыслей, начиная от «утреннего поноса» до «уродца вместо обеда». Чужой внутренний монолог пестрел эпитетами и аллегориями на тему причинных мест, что слегка обескураживало не привыкшего к «крепким выражениям» детдомовца. Одно было ясно: человек в белом крайне раздражен. И хоть Тарис уже прикинул, как сойти с траектории полёта дротика, и рассчитал скорость этого уклонения, он решил послушаться вооружённого незнакомца. Колени у него одни. Да и мастер Ирраиль был крайне убедителен, говоря о бережном отношении к ним хотя бы сегодня. Завтра сутки кончатся, тогда можно будет и показывать финты.

За спиной вооруженного бандита появился новый человек. Он был на полголовы выше. Явно одного роста с Тарисом. Лицо же его скрывала голографическая маска. Это очень смутило Лаена, и он даже на миг отвлекся, рассматривая его.

Незнакомец, который в мыслях вооруженного парня четко обозначился словом «босс», «мутант» и «Маркус Биби», тем временем начал командовать:

— Отставить, — велел он, отодвигая своего «бойца». — Выйди. Никого не впускай.

Тот недовольно скривился, подумал о разном в картинках, уже без эпитетов, но перечить не стал. Сделал, как сказали. Тарис же с интересом посмотрел на мужчину, с которым остался наедине: в отличие от предыдущего бойца, его окружала полная тишина. Ни одной мысли. Наверное, опять какой-то глушитель.

Новый посетитель застыл у двери, не сделав ни одного шага ближе. Словно все еще находился в размышлениях или нерешительности. А может, просто искал подходящие слова. Лаен в свою очередь просто ждал и рассматривал его. Думал над тем, насколько тот важен в местной иерархии. И сколько «боссов» находится над ним. Решил, что человек стоит выше многих, но не всех. Потому что на нем костюм-троечка, в руках нет странного оружия, слово же его имело вес, достаточный для управления вооруженными бойцами. Но вряд ли это просто местный царек. Скрытое технологичной маской лицо наталкивало на мысль о не последнем человеке в империи, возможно, он при хорошей правительственной должности. Не верилось Тарису, что такое можно провернуть без высших чинов государства. Последним аргументом в теорию заговора лёг запах, окруживший незнакомца. От него несло лесом, словно он своими каучуковыми подошвами топтал пахучие еловые шишки. Причем совсем недавно.

Это настолько ярко выделяло его на фоне всего прочего, что стало эталоном для сравнения. На стороне босса Маркуса Биби лес. А в противовес ему — палата без окон, выдолбленная в массиве породы. Нагнетаемый очищенный сухой воздух, пропитанный людскими запахами и вонью машинного масла. Эта палата не на поверхности, она под землёй. И пусть взорвётся Вселенная, если он, Тарис Лаен, неправ. Самое интересное то, что они так и не убрались далеко от Леополиса.

Человек коснулся рукой шеи, скрытой голографическим экраном. Пальцы в один миг расплылись квадратами. Сначала ничего не происходило. А потом плоское изображение словно облепило чужое лицо, создавая ему внешность. Последняя ничего Тарису не говорила. Обычное лицо, близкое к понятию утвержденного эталона красоты. Среднестатистические русые волосы, недавно остриженные. Только вот глаза синие, и такого оттенка, который Тарис обычно наблюдал в зеркале, в своем отражении. На миг мелькнула мысль, что у них одинаковая модификация, а может, и вообще весь код. Но мысль сразу разбилась о свежие воспоминания мастера Ирраиля. Тарис невольно нахмурился. Если он и был когда-либо похож на этого человека, то в далеком прошлом. Сравнивай их хоть тысячу раз, они уже не будут одинаковы.

— Меня зовут Маркус, — наконец представился он, не двигаясь с места и подтверждая мысль ушедшего бойца. — Я не каждому называю свое имя.

Тарис напрягся. Начал этот Маркус Биби так, словно ему что-то надо. Впрочем, они лечили его колени, может, действительно что-то надо. Но ведь можно было по-человечески как-то подойти. А не калечить, потом лечить…

Воздух в палате начал тяжелеть: сквозь хвою пробилось напряжение. Похоже, хождение по шишкам имело определенную цель. Обмануть обоняние. Эта мысль раздосадовала до такой степени, что даже голос задребезжал больше, чем обычно:

— И что тебе нужно… Маркус, который не каждому называет свое имя? — Тарис нарочито медленно сел в кровати. Тонкое одеяло сползло на пол. Ремень, сковывавший его талию, лопнул и разлетелся в стороны. Лаен же, словно ничего удивительного не произошло, развернулся к Биби всем корпусом и свесил босые ноги с кровати.

Маркус помрачнел, рассматривая непринуждённую позу пленника и болтающиеся ремни. А ведь мастер Ирраиль ворчал о бредовости ремней. Отметил знакомый цвет глаз, отцовские уши… глубокие тени под глазами. Полупрозрачная больничная рубаха почти не прикрывала тонкого костлявого тела. Розоватые пятна молодой кожи, облепившие его тело, от ушей до кончиков пальцев рук и ног. Повязки с колен уже были сняты, а на теле красовались свежие ярко-розовые рубцы.

Тарис лишь вскинул бровь под его пристальным взглядом.

— Можешь создавать огонь на коже? — наконец поинтересовался Маркус, подходя ближе. Вопрос стал неожиданным. Лаен задумчиво уперся руками в кровать и вскинул подбородок, смотря на местного царька снизу вверх.

— Нет, — категорично ответил он. Он понимал, чего хочет этот Маркус. Но в здравом уме Тарис никогда не поджег бы себе ни руку, ни палец, ни даже сантиметр кожи. Хотя да, поджечь себя он мог, как и сгореть, как и регенерировать после.

Маркус некоторое время смотрел на него, а потом неожиданно склонился и прошептал:

— Когда врешь, левый глаз у тебя дергается… вот и сейчас дергается, значит, врешь.

— В моем личном деле даже такое есть? — не отводя взгляда, поинтересовался Лаен.

Маркус Биби выпрямился и задумчиво осмотрел палату, потер подбородок. В который раз застыл, усиленно размышляя. Лаен же помрачнел, ожидая ответа и пытаясь понять, что происходит? Слишком много неожиданностей за последнее время. Райго, который как-то связан с ним, потом Ирраиль и вот теперь нечитабельный Маркус. И все трое знают о нем что-то такое, о чем он даже не догадывался.

— В твоем личном деле есть многое, уродец, — прошептал Маркус. Тарис Лаен же понимал, что этот человек попросту врет. Потому что свою папку в пять листов он знал наизусть. Пусть незнакомцу известно многое, но работы через ложь не выйдет… никакой.

— Я не буду сотрудничать ни при каких условиях.

— Прострелю колени твоей подружке, — перебил Маркус, склоняясь к нему, ничуть не боясь ни удара, ни чего-либо еще. — Как думаешь, она будет терпеть или кричать? А сколько ее мыслей уйдет в пространство? Стерпишь ее боль так же, как боль Иссиа на крыше того обваленного дома?