Кто-то из ребят прыснул, Нана и сама была не прочь посмеяться, наблюдая за сапожником. Но, увы, палка была не только у него.

— Хо! — новая связка с поворотом. Ганн Вагнер, все так же отстукивал едва уловимый ритм по сапогу. Как дирижёр перед оркестром. А ребята, словно музыканты со своими хитрыми инструментами, двигались в такт. Ни одного лишнего движения, ни одного лишнего вздоха. Абсолютная синхронность двух десятков бойцов. Но стоило кому-то ошибиться, этой тростью прилетало по мягкому месту.

Ладонь Наны Вагнер привычно рассекла воздух, легкие сжались в выдохе. Поворот, наклон под четко выверенным градусом, удар ногой. Вдох… Смена позиции. Тот же прием противоположной рукой, наклон, удар ногой. Воображаемый противник упал еще от первого удара. А реальный, скорее всего, уклонится, может, еще сделает движение назад, поднырнет под ногой да ударит под колено. Или собьет подножкой, нарушив устойчивость.

— Разворот! — гаркнул Ганн Вагнер, ходя вдоль рядов тренирующихся ребят и продолжая размахивать палкой. Острым взглядом он выхватывал четкие движения ребят, выискивал ошибки, асинхронность. Но все были до неприличия идеальны.

Еще один уклон, мостик, удар в прыжке. А следом упражнение с ножом. Нана всегда относилась к тренировке как к танцу и иногда мысленно напевала мелодию или представляла скрипку. Порой в ее внутреннее равновесие врывался щебет птиц, а порой окрик старика Ганна. Или, как сегодня, заливистые петушиные крики.

Темп тренировок делался быстрее, а воздуха стало не хватать. Возле Ганна вырисовался глава клана, Фён Вагнер, в компании незнакомца. Тот был высокого роста, почти метр девяносто, русый… и до неприличия безобразный… В какой-то момент он натянул на голову капюшон, притороченный к легкой куртке, скрыв за ним свое уродство. Но не это привлекало внимание. На плече мужчины весел непонятный удлиненный предмет, увенчанный тонкой трубкой. Другой, похожий, но явно поменьше, был у Фёна Вагнера в руках. Ганн присвистнул, поздоровался с наблюдателями, перекинулся с ними парой слов, а потом ткнул тростью в сторону учеников.

— Нана, Айша! В центр, остальные в круг, — велел он. Девушки переглянулись, тяжело дыша. Ребята расступились, замкнув их в кольцо, тем самым отгородив их от главы и незнакомца. Вот только вместо спарринга неожиданно начался блиц-опрос.

— Айша… сколько типов имперцев существует? — поинтересовался учитель Ганн, выходя в центр круга и вставая перед девушками. Нана уже наперед знала, что за этим вопросом последует. Двоюродная сестра, как всегда, отделается шуткой, основное внимание достанется ей, единственной дочери главы Фёна.

— Три… — односложно ответила девушка, ухмыляясь и загибая пальцы. — При смерти, мертвый и переработанный… — По площадке прокатился хохот. Ганн поморщился, гость хмыкнул. Глава промолчал, никак не отреагировав. Айша тем временем мило улыбнулась: — Я что-то не так сказала?

— Сказала правильно, но не ответила на мой вопрос, — отрезал учитель и взглянул на ее оппонентку. — Нана, отвечай:

— Норма, свободные и ГМО, — на одном дыхании вымолвила та, уловив на лице отца едва промелькнувшую улыбку.

— Что собой представляют свободные? — продолжил сыпать вопросами учитель Ганн. Заложив руки за спину, он медленно начал обходить девчонок по кругу.

— Потомство от ГМО, — выдохнула Нана, — в отличие от родителей, ошейников не носят, визуально не отличаются от нормы. В праве модифицироваться ограничены.

— А если хорошенько подумать? — гнул свое учитель. Остановившись перед девушкой, он скользнул взглядом по ее поджарой фигуре и улыбнулся. — Знаешь?

— Любое проявление пси-фактора выше нормы считается признаком модификации. Если человек без ошейника, он либо норма, либо свободный.

— Телепатическое внушение? — не унимался он.

Допрос же не прекращался, Ганн ждал ответа.

— Умение, выведенное во время экологических войн. С момента становления Сакской империи это запрещенная модификация. Обладатели преследуется законом. Официально для изоляции, неофициально уходят в переработку.

— А если ГМО потребуется помощь, что ты сделаешь? — поинтересовался незнакомец. Нана скользнула взглядом по отцу и, получив в ответ чуть заметный кивок, выдала стандартный ответ:

— Проигнорирую, — сказала она и покосилась на не менее озадаченную Айшу. — Мы не помогаем модифицированным.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Ганн, — Айша, а если…

— К чему этот допрос, учитель Ганн?! — не дала договорить она. — Неужели решили правила поменять? Или у нас смотрины по части социальной нравственности?

Незнакомец тем временем наклонился к Фёну Вагнеру и что-то прошептал. Глава кивнул, а после они, все так же тихо переговариваясь, удалились.

Ганн же отреагировал на дерзость Айши хлестким ударом. Девушка едва успела уклонится от трости, а спустя пару секунд уже валялась на песке и отплевывалась.

Учитель развернулся к ней спиной и недовольно проворчал:

— Нана, Айша, в стойку. Учим новую комбинацию…

Он умотал их до посинения, до отказа легких и нытья мышц. И вот когда колени уже совсем подкашивались, опять вернулся незнакомец. Он тащил с собой табурет. Поставил его на краю площади и нагло уселся. Отец же, который следовал за ним с сумкой в руках, поманил к себе Ганна и передал ему в руки свою ношу.

— Учебные, Ганн, но от оригинала не отличить, — выдал он тогда странную, непонятную фразу…

То, что происходило дальше, было выше понимания. Ребят заставили сооружать мишени, а потом стрелять…»

Почему вспомнилась именно эта сцена из ее прошлого? Сколько ей тогда было, пятнадцать? Все, казалось, логично и просто. Веселое время, не обремененное заботами. А потом закрутилось. Бешеный адский год. И первые задания. Ребята уходили с уродливым незнакомцем и больше не возвращались. Отец говорил, так надо. Однажды ушла Айша. А когда вернулась — она взахлеб рассказывала о странных жителях полисов, отожравшихся словно ленивые свиньи. Нане тогда впервые стало противно. А когда настал ее черед уйти, она поняла, в чем дело. Посвящение. Задание было запечатано в белоснежный конверт, служащий символом ценности миссии. Внутри был чип, который следовало носить при себе и снежно-белый лист бумаги с выведенным от руки заданием.

Той роковой ночью Нана Вагнер читала его несколько десятков раз и понимала: не сможет. Это выше ее сил.

Ей никто не помешал уйти, вот только уже тогда Нана знала, что не вернется. Ее путь лежал в Аллот. Чип она держала, как и советовали, приклеенным на руке. Идентификация далась ей без проблем, а после она отыскала свою цель… долго наблюдала за ней, а после ушла, так ничего и не сделав.

Изменилось ли сейчас хоть что-то в ее взглядах? Девушка не могла сказать. Ей казалось, она все та же трусиха, что была два года назад. Вот только теперь она была дважды беглая, дважды пойманная. Пару раз почти убитая… Глупые мысли разогнал лязг металлических решеток и шаги. Спустя мгновение у ее решетки остановились трое. Невысокая лысая женщина и двое мужчин с автоматами за плечами. Нана даже не шелохнулась, продолжая сидеть на своей койке, поджав босые ноги.

— Вагнер, на выход, — первой заговорила женщина. Один беглый взгляд на незнакомку сказал о многом: левый глаз ее был слепым, правый — явно искусственным. На левом виске, маячила красная диодная лампочка. Имейся у женщины волосы, ее было бы незаметно.

Лампочка говорила об импланте в голове. Но была ли она частью искусственного глаза, или чего-то иного — Нана не могла сказать.

Мужчины молча застыли по обе стороны от нее и сохраняли молчание. Решётка тем временем отъехала в сторону. Девушка молча слезла с койки, неуверенно касаясь босыми стопами холодного пола.

Стоило выйти из камеры, как один из незнакомцев подхватил её под локоть и подтолкнул вперёд.