Промедление было выгодно Михаилу Тверскому и, вероятно, было частью его стратегии. Он знал новгородцев: воспитанные вечевыми демагогами, они были подвластны минутному настроению. Всякое промедление порождало в них шатание и сомнение. Одних охватывала робость, другие, теряя здравый смысл, готовы были мчаться на врага при первом же его появлении.

Наконец явился и Михаил Тверской, ставший лагерем близ города. 10 февраля 1316 года князь Афанасий Данилович вывел войско из крепости и приготовился к битве. Тверской полк поднял стяги и двинулся вперёд...

Древние греки говорили: «Из всех добродетелей лишь храбрость сродни безумию, ибо увлекает человека безоглядным порывом» (95, 495). Для пробуждения этого безоглядного порыва с давних пор использовались разного рода «звуковые эффекты» — боевой клич, ритмичные удары, пронзительный свист. Знали эти приёмы и русские воеводы. Так началась и битва под Торжком. Загрохотали боевые барабаны «накры», загремели медные литавры, засвистела зурна. Мерный ритм этого «полкового оркестра» завораживал воинов, наполнял их сердца священным безумием отваги. Татары, шедшие с Михаилом Тверским, подняли стяги и закричали своё привычное «ура-а-гх».

Силы сражавшихся были явно неравны. Михаил привёл с собой объединённые силы «Низовской земли». Новгородцев могла спасти от разгрома только мощная крепость Торжка. Оставив часть войска где-нибудь поблизости, за пределами города, они могли бы нанести тверичам двойной удар: с тыла и одновременно внезапной вылазкой из крепости. Такой приём был хорошо известен в средневековой военной практике.

Но переменчивое настроение новгородских бойцов не допускало ни дня промедления. Тех, кто предлагал оставаться в крепости, обвиняли в трусости. Афанасий Данилович оказался заложником ситуации. Выйдя из крепости со своим пёстрым войском, он заведомо обрёк себя на поражение. Его могла спасти только удача, которая любит отважных. Но на этот раз она была занята кем-то другим...

Новгородский летописец рассказывает о битве под Торжком в своей обычной сдержанной манере:

«Тогда же поиде князь Михаиле со всею Низовьскою землёю и с татары к Торжку; новгородци же с князем Афанасьем и с новоторжци изидоша противу на поле. Бысть же то попущением Божием: съступившема бо ся полкома обема, бысть сеча зла, и створися немало зла, избиша много добрых муж и бояр новгородских... и купец добрых много, а иных новгородцев и новоторжцев Бог весть; а инии останок вбегоша в город и затворишася в городе с князем Афанасьем» (5, 94).

Остатки разгромленного новгородско-новоторжского войска укрылись в крепости Торжка. Это было крупное по тем временам оборонительное сооружение. Оно располагалось на высоком правом берегу Тверцы. С двух сторон крепость защищал глубокий овраг, по дну которого протекал ручей, а с третьей — сама река. По гребню холма стояли коренастые башни, между которыми тянулись бревенчатые стены с навесами — «заборолами», закрывавшими воинов от вражеских стрел. Как пограничная крепость и форпост Новгородского государства, Торжок в XIV—XV веках много раз подвергался нападениям. Старая крепость ветшала, перестраивалась. В первой половине XVII века стены Торжка имели 11 башен, из которых пять были проезжими, а шесть — глухими. Каждая башня имела название — Борисоглебская, Петровская, Михайловская, Тайнинская, Спасская, или Водяная, через которую горожане выходили к реке. Вероятно, примерно так же выглядела крепость Торжка и во времена Михаила Тверского.

Ныне от неё остались лишь поросшие травой высокие валы, на которых любят посидеть местные мечтатели...

Засевшие в крепости новгородцы вступили в переговоры с Михаилом. Тверской князь потребовал прежде всего немедленной выдачи обоих враждебных ему князей. Осаждённые «по неволи» согласились на выдачу одного лишь Фёдора Ржевского. Выдать Афанасия Даниловича новгородские бояре наотрез отказались, так как понимали, что в этом случае могут испортить дружественные отношения с московским семейством.

Вопрос о выдаче Афанасия был снят только после того, как осаждённые выплатили Михаилу Тверскому контрибуцию — «пять тысящь гривенок сребра». После этого было заключено перемирие и начались переговоры между тверичами и возглавляемой Афанасием Даниловичем делегацией новгородцев. Целью переговоров было заключение прочного длительного мира. Однако в ходе переговоров Михаил выдвинул какие-то небывалые, неприемлемые для новгородцев условия: «и начат с ними укреплятися чрез обычай их изстаринный. Сим же не хотящим тако крепость на себя дати» (17, 179).

Великий князь не стал вступать в долгие прения с новгородцами. Возможно, и сами непомерные требования были выдвинуты им лишь как повод для срыва переговоров. Он приказал своим людям схватить князя Афанасия Даниловича и сопровождавших его новгородских бояр, отвезти их в Тверь и там держать под крепкой стражей. Несомненно, князь нарушил при этом свои обязательства относительно безопасности участников переговоров.

Вступив на путь вероломства и безоглядного насилия, Михаил уже не мог сойти с него. Слепая ярость охватила обычно рассудительного князя. Он велел продать в рабство всех захваченных в плен новгородцев за исключением взятых заложниками. У жителей Торжка отобрали всякое оружие, а сами они вынуждены были заплатить выкуп за свою свободу. Князь отыскал в городе лучших ремесленников и насильно вывез их в Тверь. Свою долю добычи получили, конечно, и сопровождавшие Михаила ордынцы.

Весть о битве под Торжком через несколько дней достигла берегов Волхова. «И бысть скорбь велиа в Новеграде», — замечает летописец (17, 179). Потрясённые новгородцы не нашли сил, чтобы сопротивляться новому произволу Михаила. Он прислал в город наместников и заставил возвести в должность посадников (ключевой пост в городском самоуправлении) своих ставленников. Кроме того, Михаил заставил побеждённых новгородцев подписать с ним мирный договор, согласно которому они признавали его своим князем. За освобождение новгородских пленников и заложников, за обязательство великого князя не нападать на Новгород и обеспечивать новгородским купцам свободную торговлю в его владениях новгородцы обязывались в четыре срока выплатить ему огромную сумму в 12 тысяч гривен серебра.

По окончании похода на Торжок ордынский посол в сопровождении великокняжеских бояр отправился в Ростов. Там он передал местному князю Василию Константиновичу вызов в ханскую ставку, а также, вероятно, хорошо отдохнул в кругу ростовских татар.

Наконец татары Таитемеря ушли к себе в Орду. Жизнь на Руси стала понемногу возвращаться в обычное русло.

Очень скоро Михаил понял, что его победа над Новгородом была хотя и внушительной, недалеко не окончательной. Летом 1316 года в Новгороде опять вспыхнуло восстание против тверского князя. Его наместники были изгнаны из города, а доброхоты Михаила из числа самих новгородцев сброшены с Великого моста в Волхов со связанными руками и ногами:

«Того же лета, ещё не дошадшю князю Михаилу до города, изимаша Игната Веска, и биша и на веце, и свергоша его с мосту в Волхове, творяща его перевет держаща к Михаилу; а Бог весть. Тогда же и Данилко Писцов убиен бысть на рли от своего холопа; обадил бо его бяше к горожаном, тако рёкши: “посылал мя съ грамотами к Михаилу князю”» (5, 337).

Узнав об этом, Михаил немедля стал готовить новый большой поход на непокорный город. Для начала он разграбил принадлежавшую Новгороду область Волока Дамского. После чего, наскоро собрав княжескую коалицию, «со всей землёю Низовскою» пошёл на Новгород.

Новгородские бояре поняли, что в этом бою будет решаться судьба их независимости. Забыв прежние распри и уняв спесь, они обратились за помощью ко всем городам и волостям Новгородской земли. И земля услышала этот призыв. В Новгород пришли отряды из Пскова, Старой Руссы, Ладоги, а также от неславянских племён края — корелы, ижоры, води. Готовясь к обороне, новгородцы выстроили новый острог «около города по обе стороны» (5, 95). Казалось, предстоит грандиозное сражение. Однако события приняли неожиданный оборот. Михаил Тверской остановил своё войско в селе Устьяны на Ловати, не доходя 50 вёрст до Новгорода. Здесь он прекратил поход и велел всем возвращаться по домам.