«Великоденский мясоед» — период от Великого дня (Пасхи) до начала Петрова поста. Рождественский мясоед — период от Рождества Христова (25 декабря) до Масленицы. Скорее всего, новгородская свадьба князя Ярослава Тверского состоялась на Рождественский мясоед — период от 25 декабря до Масленицы, «масляной недели», которая в 1265 году приходилась на период с 8 по 15 февраля.

Учитывая особое отношение князя Ярослава, носившего церковное имя Афанасий, к памяти святого Афанасия Александрийского, можно с большой долей уверенности предположить, что свадьба была сыграна 18 января 1265 года. В этот день церковь вспоминала святых Афанасия и Кирилла Александрийских. Примечательно, что в 1265 году 18 января приходилось на воскресенье — обычный день для княжеских свадеб. А ещё через неделю — в субботу 24 января — был день именин невесты. По церковному календарю в этот день вспоминали преподобную Ксению.

В ту пору девушки рано вступали в брак. Допустим, что возраст невесты Ярослава был минимальным — около пятнадцати лет. Тогда год её рождения можно предположительно определить как 1250-й. За периоде 1265 по 1271 год Ксения родила князю Ярославу двух дочерей и сына — будущего святого благоверного князя Михаила Ярославича. Одну из дочерей Ксения, как уже говорилось, в 1282 году выдала замуж за князя Юрия Львовича Галицкого; другая, подобно святой Ксении, рано ушла в монастырь. Такова вполне реальная для той эпохи княжеская семейная картина.

От рассуждения о датах жизни княгини Ксении Юрьевны приходится рано или поздно перейти к дате её кончины.

Наиболее надёжный источник по ранней истории Твери, Рогожский летописец, говорит об этом печальном событии кратко: «Того же лета (6821/1313) преставися великая княгини Ярославля Оксиниа, а в пострижении Мариа» (20, 36). Летописеведческие наблюдения свидетельствуют о том, что в данном случае летописец пользуется ультрамартовским стилем (61, 18; 108, 47). Иначе говоря, в рамках 6821 года Рогожского летописца находятся события, реально имевшие место с 1 марта 1312-го по 28 февраля 1313 года.

Несколько иначе читается это известие в Симеоновской летописи:

«В лето 6820 преставися княгини Ярославля Ярославичя, именем Оксинья, в черницах и в скиме, и положена бысть на Тфери» (22, 87). Здесь использован мартовский стиль, то есть также помещены события, имевшие место с 1 марта 1312-го по 28 февраля 1313 года.

Никаких более точных данных о времени кончины Ксении Юрьевны источники не содержат. Впрочем, некоторый материал для размышлений даёт её иноческое имя — Мария. Вопреки обычаю оно не начинается с той же буквы, что и мирское имя.

Кто же эта Мария, в честь которой княгиня получила своё монашеское имя? Известно, что давать имя в честь Божьей Матери было недопустимо. Обычно имя Мария означало посвящение одной из жён-мироносиц (Марии Магдалине, Марии Клеоповой), память которых праздновалась в третью неделю по Пасхе. В 1312 году Неделя святых жён-мироносиц приходилась на период с 2 по 9 апреля.

Княгиня Ксения Юрьевна предстаёт на исторической сцене с длинным шлейфом вопросов, не имеющих однозначных ответов.

Кто был её отец? Неизвестно. Одни считают его новгородским боярином, другие — князем Тарусским, отпрыском славного черниговского дома (52, 36). Заметим, что именование по имени и отчеству характерно для новгородской знати. Среди новгородских бояр XIV—XV веков многие носили имя Юрий.

(Согласно тверскому преданию, записанному в Повести о тверском Успенском Отроче монастыре, Ксения была дочерью причетника Афанасия из села Едимонова. Её женихом стал отрок Григорий из княжеской свиты. Однако Божьим промыслом Ксения была предназначена в жёны князю Ярославу Тверскому. После ряда романтических приключений именно так и случилось. Потерявший свою невесту отрок Григорий постригся в монахи с именем Гурий и основал близ Твери Успенский Отроч монастырь. Одиноко стоящий собор этого разрушенного монастыря и доныне украшает «стрелку» у впадения Тверцы в Волгу...)

Какую роль играла Ксения в политической жизни Твери в период регентства? И как долго продолжался этот период? Мы не знаем точной даты кончины Святослава Тверского. Полагают, что он умер около 1283 года. Но уже в 1285 году четырнадцатилетний Михаил Тверской вместе с матерью начал строить Спасо-Преображенский собор. А вскоре Михаил женился, чем формально положил конец периоду своего несовершеннолетия. Таким образом, правление Ксении было недолгим и мало что изменило в политическом курсе Твери.

Да и что представлял собой режим регентства как система верховной власти? Могла ли княгиня вести заседание боярского совета? Обладала ли правом решающего голоса при обсуждении военно-политических вопросов? Не имея ответов, можно лишь провести аналогию с традициями Орды, где вдовые ханши (от вдовы Угедея Туракины до вдовы Джанибека Тайдулы) много лет правили степной державой, оттягивая созыв курултая для избрания нового хана. Пример Орды, безусловно, определённым образом воздействовал на русский политический уклад ХIII—XV веков.

До конца своих дней Ксения пользовалась большим влиянием на сына и даже отстаивала его интересы в некоторых религиозно-политических конфликтах. Так, в 1305 году она вместе с митрополитом Максимом уговаривала Юрия Московского не вступать в борьбу за великое княжение Владимирское.

После кончины Ксения была погребена во Введенском приделе тверского Спасо-Преображенского собора. В Тверской земле она почиталась как святая. Память её праздновалась 24 февраля, в день её тезоименитства (76, 52).

В истории народов и государств есть даты, словно написанные кровью. Такой датой в истории Франции стал, например, «девяносто третий год» — 1793-й, год якобинского террора, гильотины и беспощадного революционного трибунала. Виктор Гюго ярко изобразил это в одном из своих произведений, которое он так и назвал — «Девяносто третий год».

В русской истории есть свой «девяносто третий год». Эта цифра не связана с революционным террором. Она уводит в далёкое Средневековье, в тёмные времена татарского ига. Но суть события примерно та же: гибель множества невинных людей из-за безумных химер и эгоизма правителей.

Властолюбие князей, порождавшее бесконечные усобицы, в конце концов привело к бедствию, масштабы которого летописцы сравнивали с нашествием Батыя. То была печально знаменитая Дюденева рать, случившаяся зимой 1293/94 года. Историки говорят о ней как о «самом значительном погроме Северо-Восточной Руси после нашествия Бату» (64, 186).

Древнерусские летописи напоминают сеть, с помощью которой историк вылавливает в реке времени свою скромную добычу. Однако в этой сети порой зияют такие дыры, сквозь которые уходит и самая крупная рыба. Такого рода метафоры часто приходят в голову тому, кто на основе летописей — а другой основы для этого у историков почти нет — пытается восстановить хотя бы контуры событий последней четверти XIII столетия. В качестве подтверждения этих жалоб предъявим читателю саму «дырявую сеть».

Ранний по времени — а стало быть, и наиболее предпочтительный для историка — рассказ об этом событии можно ожидать в Лаврентьевской летописи, написанной в 1377 году в Нижнем Новгороде, но, как полагают, воспроизводящей текст великокняжеского свода князя Михаила Ярославича Тверского (1305 год). Однако именно тот лист, на котором сообщалось о событиях 1288—1294 (6796—6802) годов, в рукописи утрачен. Такой же дефект — отсутствие одной или двух страниц с событиями 1272—1299 годов — имеет и Синодальный список Новгородской Первой летописи, написанный в этой части около 1330 года. И только Комиссионный список Новгородской Первой летописи, написанный в середине XV столетия, сохранил раннюю, но весьма краткую версию рассказа о Дюденевой рати: