Таким образом, первый тверской князь имел в своём распоряжении только три города — Тверь, Кашин и Зубцов. Все они были молодыми по возрасту и небольшими по числу жителей (16, 21; 113, 117).

Своего рода стержнем, на котором вращалась вся хозяйственная и торговая жизнь края, была Волга. Её правые и левые притоки широко раскинулись по лесным дебрям, образуя торговые и военные пути. Тверская земля не отличалась природными богатствами за исключением разве что белого камня известняка, который добывали возле города Старицы. И лишь транзитная торговля по водным путям была здесь обеспечена самой природой. Левый приток Волги река Тверца своими верховьями уходила далеко на север, где через волок в районе современного Вышнего Волочка соединялась с рекой Метой, впадающей в озеро Ильмень. Это был древний путь из Новгорода в «Низовскую землю» — Северо-Восточную Русь. Дорогу по Тверце сторожил южный форпост Новгорода — город Торжок.

Правый приток Волги река Шоша через свой приток Ламу выводила к Волоку Дамскому. Это был своего рода новгородский анклав среди княжеской Северо-Восточной Руси. Он сторожил транзитное движение из Верхней Волги к истокам Днепра и в район Москвы. Оттуда, преодолев волоком водораздел, через Рузу или Истру (левые притоки Москвы-реки) можно было выйти к Москве.

Из Зубцова — тверского форпоста в стратегически важном районе Ржева — можно было, поднявшись вверх по реке Вазузе (правому притоку Волги), достичь волока, соединявшего Вазузу с истоками Днепра и верховьями Москвы-реки.

Узлами речной сети служили озёра. Подсчитано, что на территории Тверской губернии насчитывалось 670 рек и 507 озёр. Однако большинство озёр (366) находилось в Осташковском и Вышневолоцком уездах, то есть за пределами древнего Тверского княжества, в Новгородской земле.

В любом природном ландшафте есть свои хозяйственные достоинства. Уходящие в тёмные чащи реки служили для сплава леса. В речных поймах богатая растительность давала хорошие сенокосы.

В целом же экономический потенциал Тверского княжества был невелик. Скупость природы приходилось преодолевать тяжким трудом пахарей и предприимчивостью правителей...

«Хлеб на стол — и стол престол, а хлеба ни куска — и стол доска», — гласит старинная русская поговорка (92, 7).

Природно-климатические условия Тверской земли не способствовали успехам хлебопашества. Лучшими по плодородию считались земли в окрестностях Кашина, Бежецка и Ржева (131, 165). Но в целом Тверская губерния — особенно её заволжская часть — была гораздо тяжелее для земледелия, чем даже соседняя с ней Московская. Один иностранец, путешествовавший из Москвы в Петербург в 1839 году, так описывает тверской пейзаж. «После Твери местность становится очень суровой и необитаемой. Дикие и непроходимые еловые, сосновые и дубовые леса, густо заросшие кустарником, образуют настоящую чащобу, в которой, как у себя дома, обитают волки, медведи и лоси» (140, 102).

Рассуждая о причинах возвышения Москвы, один из современных историков указывает на экономическую слабость её главного соперника — Твери: «Тверское княжество представляло собой княжество, расположенное на неплодородных суглинках, которые очень часто не в состоянии были прокормить его население. В сущности, единственный в Тверском княжестве район, который отличается от соседних действительным плодородием, — это отдельное Кашинское княжество» (131, 398).

В связи с этим возникала проблема «продовольственной независимости» Тверского княжества. Главный товар тогдашнего продовольственного рынка — хлеб. Своего хлеба у Твери часто недоставало. Купить его у северных соседей (новгородцев) или на западе (в Смоленском и Полоцком княжествах) было затруднительно, поскольку там природные условия для хлебопашества были ещё хуже, чем в Твери. Оставались московский юг и владимиро-суздальский восток.

В голодные (а может быть, и в обычные) годы тверичи вынуждены были покупать хлеб в более плодородных районах — владимирском и рязанском ополье. Здесь экономическая проблема перерастала в политическую. Большие партии хлеба можно было доставлять только водными путями. Но водные пути в Тверь из Рязани (по Оке и Москве-реке и далее — по Рузе, Ламе и Шоше в Волгу) или из Владимира (по Клязьме, Яузе, Москве-реке и далее по Истре, Сестре, Дубне в Волгу) проходили по территории Московского княжества. Окольные водные пути (по Оке и вверх по Волге) в силу их протяжённости и сложности движения против течения Волги были экономически убыточными. Кроме того, движение торговых караванов по Волге отслеживали приволжские города, а временами и речные пираты — ушкуйники.

Таким образом, Москва могла оказывать давление на Тверь тем же способом, каким Тверь оказывала давление на Новгород: «продовольственной блокадой». Закрыв пути для подвоза хлеба, московские князья принуждали тверичей идти на политические уступки. В источниках нет прямых указаний на такого рода ситуации. Однако ничто не мешало москвичам пользоваться этим оружием в борьбе с Тверью. И было бы странно, если бы они им не воспользовались.

Характер тверских князей определялся не только своеобразием земли, которой им довелось управлять, но и теми родовыми чертами, которые живут в каждом человеке в виде некоей таинственной матрицы поколений.

Античная биография обычно начиналась с рассказа о том, кем были далёкие и близкие предки героя. «Перикл был из филы Акаментиды, из дема Холарга — как с отцовской, так и с материнской стороны из дома и рода, занимавших первое место...» (95, 285). «Род Октавиев некогда был в Велитрах одним из виднейших...» (134, 38). В таком предисловии есть глубокий смысл...

Герой нашей книги жил в эпоху, когда связь человека с землёй, на которой он вырос, и с предками, которым он обязан жизнью, характером и положением в обществе, ощущалась гораздо сильнее, чем в наше время.

Чем выше был социальный статус человека, тем сильнее была его зависимость от прошлого. Князья и бояре измеряли свои достижения достижениями предков. Сегодня нам уже трудно понять эту органическую связь человека с окружающим миром и миром предков. Свою землю — вотчину — они ощущали почти как часть своего тела, а население своей вотчины — как стадо, пасти и защищать которое им поручил Всевышний. Они испытывали чувство ответственности перед предками и потомками за свои дела. И потому любое сообщение о действиях князя в летописях часто предваряется сообщением о том, чей он был сын, внук и правнук.

Не будем отрекаться от «заветов мудрой старины» и начнём жизнеописание Михаила Тверского с экскурса в генеалогию нашего героя и в историю земли, которой ему довелось управлять...

Начало Твери окружено таким же густым туманом, как и начало Руси. Но человек по природе своей не терпит неопределённости. Вот как представлял зарождение города один из дореволюционных историков:

«Губернский город Тверь расположен по обоим берегам реки Волги при впадении в последнюю с правой стороны реки Тьмаки, а с левой — Тверцы, разделяющей заволжскую сторону города на две части. В древности она называлась Тферью, Тьферью и, как теперь, Тверью. Начало её относят к 1181 году. Великий князь владимирский Всеволод Юрьевич (Большое Гнездо), для охранения своих владений от набегов новгородской и новоторжской вольницы, поставил при устье Тверцы городок, то есть крепостцу. Отсюда неудачно производят и самое название города твердь — Тверь. Но низменный левый берег Волги представлялся неудобным для заселения, так как часто, особенно в половодье, подвергался наводнениям, а потому многие стали перебираться на правый, нагорный берег. Впоследствии и самая крепостца перенесена была великим князем Ярославом Всеволодовичем также на правый берег, так что образование Твери как города в строгом смысле этого слова относят ко времени около 1240 года» (147, 444).