Возможно, в наречении имени сыграло роль и желание княгини-вдовы Ксении Юрьевны таким образом сблизить своего сына с его сводным братом — князем Святославом. Младенец должен был стать для бездетного Святослава младшим братом. При этом княгиня учла и то, что в имени Михаил, как уже было сказано, довольно редком среди потомков Всеволода Большое Гнездо, трудно было усмотреть какую-либо политическую претензию, кроме одной, естественной претензии — на роль младшего брата правящего тверского князя Святослава.

Доискиваясь во всём таинственного смысла, древнерусские книжники любили рассуждать о символическом значении княжеских имён (36, 566). В них они видели знаки Провидения.

При наречении имени для нашего героя сыграло свою роль и символическое значение имени Михаил. Таинственную глубину этого имени услышал и передал словами Павел Флоренский в своём трактате об именах. Выстраивая ряд «земных» имён, философ замечает:

«Но есть и другие имена. Они созданы не для земли, не в земле живут их корни. Это — силы, природе которых чуждо воплощаться в плотных и тяжёлых земных средах. Они могут попадать и на землю, как семена, приносимые лучами солнца из небесных пространств; и, попадая на неприспособленную для них почву, они прорастают и образуют себе тело из земных стихий, входя тем самым в разные земные отношения и связи. Но, подчиняя себе, силою своей жизненности, сотканное из земных стихий тело, эти имена всё-таки остаются чуждыми миру, в котором они произрастали, и никогда не овладевают им вполне. Хорошие или плохие, носители таких имён не прилаживаются вплотную к окружающим их условиям земного существования и не способны приладиться, хотя бы и имели на то корыстные расчёты или преступные намерения.

Одно из таких имён — Михаил. Имя Архистратига Небесных Сил, первое из тварных имён духовного мира, Михаил, самой этимологией своей указывает на высшую меру духовности, на особливую близость к Вечному: оно значит “Кто как Бог”, или “Тот, Кто как Бог”. Оно означает, следовательно, наивысшую ступень богоподобия. Это — имя молниевой быстроты и непреодолимой мощи, имя энергии Божией в её осуществлении, в её посланничестве. Это — мгновенный и ничем не преодолимый огонь, кому — спасение, а кому — гибель. Оно “исполнено ангельской крепости”. Оно подвижнее пламени, послушное высшему велению, и несокрушимее алмаза Небесных Сфер, которыми держится Вселенная.

По своей природе имя Михаил — противоположность земной косности, с её и враждебным, и благодетельным торможением порывов и устремлений. И, попадая на землю, это имя живёт на ней как чуждое земле, к ней не приспособляющееся и не способное приспособиться. Михаил — одно из древнейших известных в истории имён. Но и за много тысяч лет своего пребывания на земле оно остаётся откровением на земле и не делается здесь своим, хотя и обросло житейскими связями и бытовыми наростами. Этому имени трудно осуществлять себя в земных средах, слишком для него плотных. Птице, если бы она и могла как-нибудь просуществовать на дне океана, не летать под водою на крыльях, приспособленных к гораздо более тонкой стихии — воздуху. Так же и небесное существо, Михаил, попадая на землю, становится медлительным и неуклюжим, хотя сам в себе несравненно подвижнее тех, кто его на земле окружает.

Небесное — не значит непременно хорошее, как и земное — не значит плохое. Деление по нравственной оценке идёт накрест делению по характеристике онтологической. Михаил, сам по себе, в порядке нравственном, ещё не плох и не хорош, а может стать и тем, и другим. Но каким бы ни стал он, в плотных и вязких земных средах двигаться ему и осуществлять свои решения затруднительно, он здесь неуклюж и неудачлив, хотя бы и продал себя миру, хотя бы направил свои усилия на приспособление к нему. Михаилу требуются большие внутренние усилия и соответственное напряжение воли, чтобы достигнуть в мире желаемого. Ему приходится карабкаться, прежде чем долезет он туда, куда большинство других приходит легко и почти не задумываясь» (138, 259-260).

Запомним эти характеристики. Следя за вехами и поворотами жизненного пути нашего героя, мы не раз будем замечать удивительную точность суждений философа. Что это, мистика или иная, ещё не ведомая нам реальность?

Известно, что предсказания цыганки-гадалки часто кажутся прозрением будущего благодаря их универсальности и неопределённости. Но здесь Флоренский дерзнул на метафизику совсем иного рода. Таинственная связь между формой и содержанием... Банальный, но оттого не менее верный тезис о том, что «форма определяет содержание»... Звуковая форма выражения духовной сущности... Музыка и происхождение гармонии... Сам философ определил свой подход к вопросу предельно просто и отчётливо. «Имя — тончайшая плоть, посредством которой объявляется духовная сущность» (138, 26).

Младший сын князя Ярослава был с самого начала обездолен судьбой, отнявшей у него отца. Но судьба всегда соблюдает некое таинственное равновесие своих даров. Недодав человеку в одном, она с избытком воздаёт в другом. Тоскливая безотцовщина, горькое одиночество, необходимость с малых лет самому принимать решения и самому прокладывать себе дорогу в жизни... Но в этой кузнице куётся железный характер. Среди разнообразного родового наследства Михаил получил от отца и деда, может быть, самое главное — генетическую матрицу героя.

В XIII столетии Тверь обладала собственной летописной и книжной традицией. В детстве Михаил общался с придворными книжниками, грамотными иноками городских монастырей. Помимо собственно Священного Писания и византийских хроник он слышал от своих наставников разнообразные легенды и предания на темы русской истории и христианской древности.

Одной из самых читаемых в ту пору на Руси книг было переводное апокрифическое Откровение Мефодия Патарского (38, 45). Именно этот трактат называет летописец, рассказывая о битве на Калке и рассуждая о причинах нашествия татар.

«Того же лета (1223) явишася языци, их же никто же добре ясно не весть, кто суть, и отколе изидоша, и что язык ихъ, и которого племени суть, и что вера их. И зовуть я татары, а инии глаголють таумены, а друзии печенези. Ини глаголють, яко се суть, о них же Мефодий, Патомьскый епископ, сведетельствует, яко си суть ишли суть ис пустыня Етриевьскы, суще межю встоком и севером» (7, 132).

Автор Откровения жил в III—IV веках н. э. в Малой Азии и был епископом города Патара...

Сегодня Патара пуста. Под ногами хрустит гравий насыпной дороги. На каменистом плато среди гор одиноко высятся ворота в виде триумфальной арки — парадный въезд в город. Поодаль — развалины античного театра и бесчисленные обломки камней, некогда составлявшие колоннады портиков и стены зданий цветущего города. На старом кладбище — почерневшие от времени каменные гробницы. Кругом — ни души. Патара лежит в стороне от экскурсионных маршрутов. Покой руин тревожат лишь юркие ящерицы, усыпавшие нагретые солнцем камни.

Безлюдье и глубокая тишина навевают мысли о вечном. Окружённая со всех сторон горами, древняя Патара привлекает любителей медитации и одиноких прогулок. В тишине, среди вечных пейзажей Востока яснее слышен голос Неба. Здесь епископ Мефодий увидел грядущие судьбы человечества. И может быть, одна из этих каменных гробниц некогда скрывала бренные останки пророка...

Основываясь на Библии и древних авторах, Мефодий написал величественный по тону и тёмный по содержанию трактат, посвящённый наступлению «последних времён» — то есть конца света. Эта тема по-разному воспринимается разными людьми. А потому для объективности суждений обратимся к научному справочнику.

«Откровение — краткий рассказ о истории мира от Адама до светопреставления, распределённый по тысячелетиям на семь периодов. Вторая половина Откровения, в которой повествуется о седьмом тысячелетии (в ней освещаются события, которые будут предшествовать кончине мира и происходить в последний период его существования, — царство антихриста, второе пришествие Христа, страшный суд), привлекала к себе наибольшее внимание средневековых читателей. Большое место как в исторической, так и в пророческой части Откровения занимает история борьбы израильтян с измаилтянами и рассказ о “нечистых” народах, заключённых Александром Македонским в неприступных горах. Племена измаилтян, разгромленные израильским вождём Гедеоном и бежавшие в Етривскую пустыню (сюжет этот восходит к Библии), в седьмом тысячелетии выйдут из Етривской пустыни и поработят многочисленные страны. После их нашествия в мире воцарится беззаконие, наступит полное падение нравов. Но со временем праведный греческий царь (курсив наш. — Н. Б.) одолеет насильников. Наступит расцвет христианства и всеобщее благоденствие. И тогда заточенные Александром “нечистые” народы выйдут и покорят почти весь мир. Тогда Бог пошлёт своего архистратига, который погубит всех захватчиков. Через некоторое время родится антихрист. После царства антихриста последует второе пришествие Христа и страшный суд.