Но, строго говоря, всё это не более чем умозрительные построения и логические конструкции. Жалобы на Петра могли писать не только в Твери. Имели основания для недовольства и юго-западные князья, потомки Даниила Галицкого, обманутые в своих ожиданиях получить собственного и «управляемого» митрополита.

Местом церковного суда над Петром был избран Переяславль как вторая столица великого княжения Владимирского. Статус Переяславля в этот период вызывает споры историков. Однако весьма убедительна точка зрения, согласно которой хозяином Переяславля после московско-тверской войны 1305 года стал великий князь Владимирский Михаил Тверской (85, 138). В его отсутствие Переяславлем правили тверские бояре. Будучи явным недругом Михаила Тверского, митрополит едва ли согласился бы ехать на суд в его владения.

Но отложим в сторону вездесущую политику. Деятельность Петра как главы Русской церкви при строго ортодоксальном взгляде действительно давала основания для апелляций в высшую православную инстанцию — константинопольский патриархат. Вопрос о симонии или кровосмешении для них был прежде всего вопросом догматическим. Он напоминал ожесточённые «споры о вере» в эпоху раннего христианства. Мелочные на первый взгляд разногласия при определённом подходе вырастали в угрозу для спасения души.

Вопреки обывательскому взгляду на историю как сцену для честолюбцев, в спорах на переяславском соборе религии было ничуть не меньше, чем политики. Напомним, что не только Михаил Тверской, но и московский князь Иван Данилович были людьми горячей религиозности и строгого обряда.

Переяславский собор 1310 года упоминается во всех трудах по истории Руси XIV столетия. Дискуссии о нём сводятся к обсуждению даты события, а также состава участников. Однако при этом обычно не рассматривается общая ситуация в Северо-Восточной Руси в 1310 году. А между тем только на этом фоне можно понять подлинное значение переяславского собора.

Князь Михаил Ярославич Тверской к 1308 году стал хозяином положения в Северо-Восточной Руси и занял новгородский стол. Однако уже 1309 год потребовал от него решительных действий во имя сохранения и укрепления своей власти. Во-первых, страну постигла беда: «В лето 6817 (1309) бысть казнь от Бога на человекы, мор на люди, и на кони, и на всякы скот, а другая бысть казнь от Бога, по грехом нашим, мышь поела рожь и овёс и пшеницу и всякое жито, и того деля бысть дороговь велика и меженина зла, и глад крепок в земли Русской» (22, 87).

Симеоновская летопись даёт наиболее полную картину небывалого бедствия: эпидемия, соединившись с эпизоотией, вызвала невероятное размножение грызунов, которые опустошили хлебные запасы в амбарах. Нехватка хлеба привела к его резкому подорожанию. Те, кто смог спастись от эпидемии, умирали от голода.

Цены на хлеб взлетели. Москва получила возможность воздействовать на Тверь путём «хлебной блокады». Кроме того, в этих условиях невозможно было собрать обычные дани и оброки с населения, а стало быть, и выплатить положенный ордынский «выход». Было истреблено и зерно, приготовленное для посева будущего года. Стало быть, голод переходил и на следующий, 1310 год. В этих условиях князь Михаил Тверской должен был лично явиться в Орду, чтобы объясниться перед ханом и выпросить отсрочку платежей. Поездка великого князя в Орду в 1309—1311 годах не отмечена летописями. Однако уже ранняя редакция Жития митрополита Петра (1327 год) сообщает о том, что во время собора в Переяславле Михаил находился в Орде (116, 25). Сомневаться в этом нет никаких оснований.

Трудно поверить, что в этой шаткой ситуации Михаил Тверской взялся бы за такое хлопотное и дорогостоящее дело, как низложение митрополита и проведение на кафедру своего кандидата. Его вполне устраивала и обычная норма отношений великого князя с главой церкви. Что касается драматизма обстановки на соборе — «толико бо молва бысть, яко вьмале не безместьно что бысть» (116, 82), — то она могла возникнуть не из политических, а из религиозных страстей. Образцом поведения для каждого «ревнителя благочестия» была пощёчина, которую, согласно легенде, святой Николай Мирликийский отвесил еретику Арию на Первом вселенском соборе...

Картина вражды между Петром и Михаилом Тверским возникла не ранее чем лет через десять после мученической кончины князя. Московские книжники (или их единомышленник ростовский епископ Прохор) были тогда заняты составлением Жития митрополита Петра, без которого нельзя было осуществить его канонизацию как московского святого. Уже в 1327 году Первоначальная редакция Жития митрополита Петра (или её краткая основа) была готова (116, 31). В этом году во Владимире состоялся церковный собор, на котором была утверждена местная канонизация Петра. Примечательно, что на соборе присутствовал старший сын Михаила Тверского Александр, занимавший в 1325—1327 годах стол великого княжения Владимирского. Очевидно, он с должным почтением относился к памяти святителя Петра и не возражал против его причисления к лику святых.

И всё же главным энтузиастом прославления Петра был Иван Калита. В 1339 году благодаря поддержанным митрополитом Феогностом хлопотам москвичей Петра признали святым и в Константинополе.

При составлении Жития Петра следовало учесть целый ряд вопросов, имевших в ту пору политическое звучание. Главный среди них — вопрос об отношении между святым митрополитом Петром и святым Михаилом Тверским. Местное почитание Михаила Тверского началось сразу после его кончины. Мученический характер его гибели был очевиден. Обстоятельства его кончины обеспечивали ему достойное место среди погибших от рук татар русских князей. Молва представляла их как страстотерпцев, мучеников за христианские идеалы. Сподвижниками Михаила в этом пантеоне были Юрий Владимирский и Василько Ростовский, Михаил Черниговский и Роман Рязанский. Тверскими книжниками была составлена Повесть о Михаиле Тверском, которая со временем стала весьма популярной и в полутора десятках редакций разошлась по летописям и рукописным сборникам (83, 7).

Московские книжники должны были создать новый исторический миф. Избегая при разработке тверской темы прямого упоминания князя-мученика Михаила Тверского, создатели Жития Петра отводят роль главного клеветника тверскому епископу Андрею. Но и он не выглядит законченным злодеем. Согласно Житию, Андрей вскоре раскаялся, просил прощения у святителя и был прощён.

Заметим, что создатели Краткой редакции Жития Петра помимо «политической корректности» должны были решать и чисто литературную задачу. Главный герой Жития — святитель Пётр — должен был иметь врагов хотя бы для того, чтобы их сначала посрамить, а затем, раскаявшихся, простить. Согласно агиографическому канону, для прославления положительного героя требовался и отрицательный персонаж. Политические обстоятельства подсказывали имя этого героя — тверской епископ Андрей. Но осведомлённый читатель понимал, что за спиной Андрея стоял его покровитель князь Михаил Тверской.

Мнимая или подлинная симония Петра расколола русский православный мир на два лагеря. Подобно древним византийским императорам, великий князь Владимирский должен был выступить судьёй во внутрицерковных спорах. Тверское духовенство, по-видимому, было настроено не в пользу митрополита и пыталось перетянуть Михаила на свою сторону. Однако великий князь, судя по всему, почёл за лучшее «встать над схваткой»...

После переяславского собора Пётр остался во главе Русской церкви и продолжал руководить ею в свойственной ему решительной и твёрдой манере.

Среди бесконечных забот и тревог архипастырского служения святитель Пётр искал тихого часа, чтобы разогнуть истёртый кожаный переплёт своей любимой «Лествицы». Великое творение Иоанна Синайского давало святителю душевное отдохновение и вселяло бодрость духа. Поднимаясь по ступеням духовной лестницы — так звучит название этой книги для современного читателя, — Пётр оглядывал свою жизнь от начала и до текущего дня. И, безмолвно шевеля губами, повторял речения мудрого старца: