Послышалось невыразительное бормотанье, что-то щелкнуло, но мембрана продолжала потрескивать, похоже, трубку положили мимо рычага. Журавко напряженно слушал далекие шумы, мысленно представляя себя на месте Гафурова. Междугородное шоссе — не улица, где транспорт движется сплошным потоком. Там Валиев сразу заметит милицейскую машину. Но пока Гафуров поймает такси — фургон успеет далековато оторваться, хорошо, если Гринько сел ему на хвост. Только бы не перестарался...

Труба тяжело задышала голосом Гафурова:

— Я — «триста шестой». Прием.

— «Триста второй» слушает.

— Пересаживаюсь в такси. «Волга» ТНВ 12-96. Начинаю преследование.

В райотделе Журавко связался с областным ГАИ и попросил, чтобы посты автоинспекции «не замечали» машину Валиева, разве что майор Гафуров внесет какие-нибудь коррективы.

Операция «Пряжа» явно не хотела развиваться точно по разработанному сценарию. Уже сам факт, что начальник отделения БХСС, которому надлежало быть на трикотажной фабрике, сейчас мчится где-то за городом вдогонку за фургоном, полковнику не нравился. Конечно, у майора Гафурова были причины, и он рискнул, однако эти причины опирались не на факты, а на достаточно иллюзорные предположения. Валиев теперь настороже... Единственное, что можно записать в актив, — это Горлач. Гафуров наконец облегченно вздохнет.

Позвонил Павелко. Звонил он из кабинета директора трикотажной фабрики, и в трубку врывался бас Гальченко — Николай Артемьевич распекал кого-то по селектору. Павелко доложил, что все идет по плану. Склады опечатаны в присутствии фабричного начальства, дирекция издала приказ об инвентаризации. Как договорились, через полчаса прибудет бригада из областного контрольно-ревизионного управления. Задержали кладовщицу склада сырья Уманскую, учетчицу Маковец, стрелка военизированной охраны Локотуна. Валиев выехал в командировку в Самарск. Путевка выписана в тамошний горпромкомбинат.

— Не слышу фамилии завскладом Полякова, — сказал Журавко.

— Полякова на фабрике не оказалось.

— То есть как не оказалось? У него что — выходной? Или заболел?

— Причина неизвестна. Вчера, говорят, был в добром здравии.

— Телефон у него есть?

— К сожалению, нет.

— Вы там не перегрелись, товарищ старший лейтенант? Почему «к сожалению»? Как раз хорошо, что нет. Иначе его бы уже предупредили.

— Посылаю к Полякову Ванжу, — сказал Павелко. — Со всеми полномочиями. Нет возражений?

— Пусть по дороге прихватит участкового инспектора. Обязательно!.. Задержанных отправьте в ИВС и позаботьтесь, чтобы они не имели возможности сговориться. Вы меня поняли?

— Товарищ полковник... — В голосе Павленко послышалась обида, и Журавко подумал, что помощник Гафурова все же не из тех, кому стоит растолковывать очевидные вещи.

Вскоре Журавко направился в дежурную часть. На лестнице ему встретился начальник следственного отделения Тарнавский. Несколько дней назад подполковник выписался из больницы, старательно выбритые щеки блестели желтым глянцем, голубая форменка висела на нем, как на палке.

— Рад видеть, Валентин Петрович, — сказал Журавко, пожимая его костлявую руку. — Слышал, в Миргород собираетесь?

— Да, в гости к Николаю Васильевичу Гоголю. На живую водичку. — Тарнавский грустно усмехнулся и перевел взгляд на часы на стене. — А пока что клюю лекарства согласно расписанию. По крошке, как воробей... Да это еще полбеды. Сяду за бумаги — голова болит. С чего бы? Где желудок, а где голова...

Едва Журавко закрыл за собой застекленную дверь, зазвонил телефон. Дежурный поднял трубку, и полковник увидел, как вытянулось его лицо.

— Что там?

— Ранен Ванжа...

На заросшем одичавшим садом дворе уже стояла машина «Скорой помощи» и желто-синяя «канарейка» из горуправления. Как ни нажимал Савицкий на педали, а все же его «газик» подъехал позже к переулку Тимирязева, где жил Поляков. Дверь одноэтажного кирпичного домика выходила в сад и стояла распахнутой настежь. Открыто было и окно, крайнее, на боковой части здания; около него ходил знакомый оперативник из городского управления милиции. Как всегда в таких случаях, возле дома толпились любопытные, усатый сержант не пускал их во двор.

Санитары вынесли Ванжу, и от того, как они это поспешно сделали, как машина затем рванула с места, Журавко почувствовал себя худо и бросился к Панину, который вышел из дома в сопровождении эксперта-криминалиста Людочки Яремчук.

— Что с лейтенантом?

— Удар кастетом по голове. Врач говорит, что нужна срочная операция. Надеюсь, что еще не поздно...

Появился Куманько, вытер платком лысину и сунул его в карман.

— Удар нанесен сзади. Людмила Павловна считает, что ударил человек ниже ростом, чем Ванжа.

— Поляков?

За Куманько ответил Панин, виновато взглянув на полковника:

— Поляков мертв.

Вот уж чего Журавко не ожидал! Ехал сюда, был уверен, что Ванжа ранен при задержании Полякова. Это было досадно, но по крайней мере не создавало бы никаких дополнительных загадок. Теперь же этих загадок хоть отбавляй.

Под яблоней, опершись на коричневато-шершавый ствол, стоял следователь прокуратуры Котов, прибывший сюда вместе с Паниным, и придирчиво расспрашивал участкового инспектора капитана Худякина. Панин постоял рядом, потом направился в глубину сада, где оперативник оглядывал ограду, отделявшую усадьбу от заросшего кустарником оврага. На дне оврага сквозь бурьян играл солнечными искорками ручеек. В полусотне метров от ограды начиналась железнодорожная насыпь, овраг нырял под эту насыпь, зажатый узким радиальной кладки акведуком.

— Что-нибудь есть? — поинтересовался Панин.

— Следов — бери не хочу, — сказал оперативник, отряхивая колени. — На подоконнике, в саду, около ограды... Видно, очень спешил. Смотри... Вот тут он перелезал, опершись рукой на столбик, — порвана паутина. Спрыгнул на левую ногу: четко виден след каблука. А дальше, к сожалению, гравий, черта лысого на нем что-нибудь разглядишь.

— Запустил сад покойничек, не продерешься.

— Росло, как могло. Это ты вышел на Полякова? Он кто?

— Кладовщик... Гафуров на него вышел, да, видишь, опоздал. Как думаешь, не стоит попробовать Дика?

— Безнадежная вещь. Следов комплект, зато и табаку — не отчихаешься. Щедро сыпал, не скупился. Видно, заранее запасся, знал, на что шел... Тебя Ремез зовет.

Панин направился к Ремезу, стоявшему около крыльца. Через дверь из дома долетал шепелявый голос Котова. Яремчук что-то объясняла ему. Было слышно, как они заспорили.

— Полякова сейчас заберут, — сказал Ремез. — Хотите взглянуть? Впечатление — будто спит, даже ладонь под щекой. Убийце не откажешь в выдержке...

В полдень Панин сидел в кабинете Журавко. Мало сказать, что начальник был не в духе, он был мрачен.

— Ванжа второй час в реанимации. — Полковник посмотрел в окно мимо Панина и вдруг взорвался: — Откуда это мальчишество у твоих работников, Олекса Николаевич? Существует правило: на задержание идти не меньше, чем вдвоем. Ан нет, побежал один. Герой!.. Не тебе ли подражал? И Худякин хорош... Голова уже белая. Капитан! А послушался лейтенантика, словно его подчиненный... Куда ж там — ас! Воспитанник самого Панина!

Начальник уголовного розыска, пожалуй, впервые видел Журавко в таком состоянии. Случались в их работе и более сложные ситуации, но и тогда полковник не позволял себе повышать голос на Панина. Сдерживая обиду, капитан все же сказал:

— Не могли они предвидеть такого поворота. В конце концов, речь шла не о каком-то закоренелом рецидивисте.

— Могли — не могли... А инструкцию нарушать могли? Да и откуда ты знаешь, что за фрукт этот Поляков? Может, смерть Сосновской как раз на его совести!

Некоторое время они сидели молча. Со двора долетали уличные звуки. Кто-то прошел под окном с транзистором.

— Я распорядился, чтобы немедленно сообщили, как только отзовется Гафуров. Пора бы Рахиму. Тебе не кажется?