— Ну, хватит, хватит… — наконец сказала Тамара, отстраняясь и шаря в карманах. — А где мой носовой платок? Кажется, забыла его в сумке. Я сейчас…

По выложенной красным кирпичом дорожке она направилась в дом, где в прихожей бросила свои вещи, но, подойдя к крыльцу, вдруг увидела за воротами дачного участка знакомую черную «Волгу», за рулем которой сидел Зимин. Чтобы у нее не возникло никаких сомнений в этом, подполковник вышел на тротуар и призывно помахал рукой.

Только сейчас Тамара вдруг осознала, что бросила свою салатную «шкоду» прямо перед домом и тем самым допустила серьезную ошибку. Номер машины, безусловно, был известен спецслужбам, и определить, кто ее хозяин, для них не составляло труда. Это была даже не ошибка, а чудовищное легкомыслие, но в то же время ей было противно думать о необходимости соблюдения всех этих конспиративных штучек.

Кровь прилила у Тамары к лицу. Она была возмущена продолжавшейся за ней слежкой и первым делом вознамерилась уйти, даже поднялась по ступеням, однако потом поняла, что теперь прятаться бессмысленно. Секунду подумав, она решительно направилась к воротам.

— Как вы меня нашли?! — спросила она невпопад, выражая свою неприязнь не словами, а интонацией.

— Это непринципиально, — сухо ответил Зимин. — Сейчас нам надо выяснить вопросы поважнее…

— Вы прилипчивы как репей! — в сердцах выплеснула Тамара. — Что вам надо?!

— Пока — поговорить. Не прячьтесь, как ребенок, за забором, выходите сюда. Выходите, выходите…

Он сделал движение руками, словно расстилая перед ней дорожку. В то же время в этом жесте содержалась злая ирония, мол, ну и хлопот же с вами!

— Мне вас и отсюда хорошо слышно.

— Хорошо слышно меня может быть и другим. Или вы хотите посвятить в наши дела весь дачный поселок? Давайте сядем в машину. Мы и так уже серьезно рискуем, встречаясь на людях. Но вы сами заставляете меня нарушать элементарные правила безопасности.

Демонстрируя, что она никого и ничего не боится и ей вообще на все наплевать, Тамара резко открыла калитку и подошла к «Волге». Зимин распахнул переднюю дверцу, а потом обошел машину и устроился рядом.

— Вы так и не приступили к выполнению порученной вам операции? — спросил он.

Вопрос прозвучал очень официально. Подполковник словно подчеркивал, что церемониться не собирается — время для душеспасительных разговоров безвозвратно прошло. Теперь он будет строго с нее спрашивать.

— Нет! — ответила она.

— Почему?

— На то были важные причины!

— Ах, вот как…

— Да, именно так! Я сделаю это тогда, когда посчитаю нужным. Когда мне будет это удобно.

— Удобно?! Это что-то новенькое! Ну а хотя бы примерные сроки вы можете назвать?

— Не могу! И не терзайте меня. Я к вам в спецслужбы не нанималась!

— Хорошо, — пробурчал Зимин. — Тогда давайте послушаем одну пленку.

Он достал из бардачка аудиокассету — очевидно, она специально была приготовлена, чтобы не надо было долго ее искать, — и вставил в имевшийся в машине магнитофон.

Вначале из динамиков послышался едва слышный шорох, потрескивания, сменившиеся равномерными телефонными гудками — их было не меньше пяти. Потом что-то щелкнуло и раздалось короткое:

— Алло!

— Привет, это я, — поздоровался знакомый голос.

Хотя человек не назвал себя, ошибиться было невозможно: звонил кому-то Марков. А вот его собеседника Тамара точно не знала, и этот человек тоже не посчитал нужным представиться. От плохих предчувствий в сердце у нее что-то кольнуло, в висках застучало, ей стало трудно дышать. Не хватало только упасть сейчас в обморок.

— Привет, красавчик, — ответил глухой, насмешливый баритон. — Как твои дела?

— Нормально.

— Ты хочешь сказать, что уже дожал свою сучку?

— Почти. Я ей сообщил, что уеду не позднее, чем через неделю-полторы.

— Ее это очень расстроило?

— Прилично.

Неизвестный мерзко захихикал:

— Думаешь, она этого не перенесет?

— Скорее всего.

— Хорошая у тебя работа. Трахаешь эту симпатичную дуру и за это еще требуешь от нас деньги.

— Каждый делает то, на что способен, — в отличие от своего собеседника настроение Маркова было совсем не игривым. Можно даже сказать, что он казался расстроенным, немного подавленным. — Короче, думаю, на днях она сама притащит мне кассету. Лишь бы я не уезжал. Приготовьте обговоренную сумму. И еще, — он немного замялся, — чтобы вы ни решили с ней сделать после, я не хочу в этом участвовать. И не пытайтесь меня в это втянуть. Не хочу даже знать детали…

— Чистюля… Ладно, пока. Не забывай докладывать, — подытожил незнакомец.

После этого опять что-то зашипело, щелкнуло и наступила тишина.

Зимин подождал, затем подчеркнуто не торопясь, каким-то изящным, по его мнению, движением выключил магнитофон, вытащил кассету и, внимательно разглядывая ее, словно видел впервые, сказал:

— Эту запись мы сделали сегодня утром. Вскоре после того, как вы уехали от Маркова.

Он подождал реакцию Тамары, но она сидела молча, уткнув свой невидящий взгляд в колени. Только минут через пять горло у нее отпустило.

— Я сделаю то, что вы хотите. Обещаю… — через силу выдавила она.

— Может, отвезти вас в город?

— Зачем? Я на машине.

— А вы ее способны сейчас вести?

— Что? — погруженная в свои мысли, переспросила Тамара. — Ах, да, все в порядке.

Она как сомнамбула вышла из «Волги» и пошла в дом. По правде говоря, ноги у нее подкашивались, руки тряслись, и вести сейчас машину ей было опасно. Но и находиться рядом с подполковником в течение сорока — пятидесяти минут она не могла, даже если они ни о чем не будут говорить. Этот человек был свидетелем самого большого унижения в ее жизни.

У крыльца уже стояла Вероника.

— Куда ты пропала? — спросила она, бросая кокетливые взгляды на продолжавшего сидеть в машине Зимина.

— Мне надо срочно уехать. Я тебе потом все объясню, — пробормотала Тамара, направляясь за своей сумкой.

Зимин сопровождал Тамару до самого ее дома на Зоологической улице. Он видел подавленное состояние своей подопечной и, очевидно, боялся каких-то эксцессов, а то и обыкновенной женской истерики, способной обернуться аварией. В расстройстве чувств она вполне могла не успеть нажать на тормоз или перепутать его с педалью скорости и врезаться в отбойник или в какой-нибудь тяжелый грузовик, со всеми вытекающими из этого последствиями. Подполковник молился, чтобы ничего подобного не случилось, иначе планировавшаяся операция была бы полностью провалена.

В то же время он понимал, что лучше эту дамочку сейчас не трогать, и старался держать дистанцию, не особо попадаться на глаза. Уже раскрытой Никитенко секретной информации было вполне достаточно, чтобы она возненавидела как Маркова, так и Дергачева и согласилась на все, в том числе задушить их собственными руками. Да и деликатность в обхождении с женщинами никогда не бывает излишней: дальнейшее давление на нее могло лишь спровоцировать яростный протест, а это было ни к чему.

Только у Тамариного подъезда Зимин позволил себе выскочить из машины, подойти и сказать:

— Не затягивайте, если, конечно, вам хочется жить. — Сам он в этом несколько сомневался. — Уже завтра постарайтесь встретиться с политиком и этим… вашим знакомым и выставить им свои условия по выкупу кассеты. И не забывайте обо всем докладывать мне. Когда получите их принципиальное согласие, я назначу дату, время и место операции. Возможно, мы даже пару раз поменяем эти вводные — потрепать им нервы не помешает. Пусть посуетятся, понаделают разных глупостей, засветятся, чтобы у нас появилось побольше зацепок.

Ничего не ответив, Тамара зашла в подъезд и поднялась к себе. Дома она села на пол прямо в прихожей и дала волю своим чувствам: разрыдалась, содрогаясь всем телом. В ее ушах еще звучал голос Маркова: «Чтобы вы ни решили с ней сделать после, я не хочу в этом участвовать… И даже знать детали…» Значит, все это время он встречался с ней, лишь выполняя чье-то поручение?! Главным для него было — завладеть кассетой?!